Но им повезло. Люди с оружием ушли, и Соня медленно закрыла глаза, все еще не в силах остановить слез и унять дрожь. Усталость никак не проходила. Никто, черт возьми, не готов попасть в такую ситуацию. Ни одна женщина не способна сдержать истерики, когда за ней охотятся незнакомые вооруженные люди, а она не способна доверять даже тому, кто рядом.
— Ты горячая, — коснулся лесник ее лба, — ты вся гореть.
Соня не ответила своему провожатому. На нее накатила очередная волна слабости и безразличия. Девушке стало наплевать на то что происходит, а голова снова закружилась. Пещера медленно поплыла вокруг. Она точно не помнила, когда именно лесник положил ее на землю. Не заметила, что он что-то подстелил ей под голову и ругаясь, попытался напоить водой. Теперь все происходило как будто не с ней. Она словно видела все со стороны. Ей было настолько холодно, что зубы стучали друг о друга. Ее колотило так сильно, что, увидев испуг в глазах лесника, она усмехнулась. Надо же, он может бояться. Впрочем, не важно. Плевать. На все плевать. Как же просто и легко, когда не до чего нет дела? Пусть творит всё, что ему заблагорассудится. Она видела, что он стягивает с нее одежду. На это ей тоже плевать. Она слабо почувствовала, как холодная, мокрая ткань коснулась ее лба, шеи, запястья, подмышек и даже паха. Он обтирал ее тело начиная с лица, затем перешел к рукам, обтер ноги. Она ощущала его руки на всем своем теле, лесник был абсолютно везде. Соня хотела возразить, но сил не было даже на то, чтобы поднять голову. Пусть делает что хочет, все равно он не верит ей и все это время не верил, да она и сама бы себе не поверила. Но ничего, пусть лучше все закончится так — незаметно и быстро. Так лучше всего.
А дальше все провалилось в темноту.
С трудом открыв глаза, Соня увидела его улыбку — редкое и солнечное явление. Странное тепло разлилось по телу. Но как только он заметил, что девушка пришла в себя, он тут же спрятал это чудное выражение лица подальше, нахмурившись. Лесник коснулся ее лба и глубоко, с облегчением, вздохнул, когда девушка заморгала в недоумении.
— Думал, ты не протянуть до утра.
— Странный ты человек, Улф: то угрожаешь убить, то радуешься, что не сдохла.
— Жар, очень сильно. Ночевка в лесу, река, стресс, не знать. Твоя фигура решила потрепать мне нервы.
— Твой организм, — глухо рассмеялась Соня, — никто не говорит твоя фигура.
Лесник снова нахмурился.
— Можешь просто сказать спасибо. Собираться и пойдем дальше, — снова строгое лицо, неприступное выражение и суровый взгляд, — я схожу на разведку, сидеть тут.
— Да, босс, — откашлялась Соня.
Мужчина взглянул на свою сумку, потом на полуживую Соню. Его правый глаз дернулся, но он не изменил своего направления и вышел наружу. Соня приподнялась, уселась поудобнее и вздохнула. Девушке казалось, что по ней словно прошел грузовой состав. Голова болела. Она потерла затылок, разглядывая рюкзак. Черт, сейчас у нее есть шанс узнать, кто он такой на самом деле. Она просто заглянет на секундочку и все. Он спас ей жизнь, а она полезет к нему в сумку с обыском? Как же некрасиво все-таки. Соня привстала и потянулась к веревке. Она подлая тварь, не больше, не меньше. Впрочем, ничего необычного. Внутри оказались компас, тканевые перчатки, дождевик, панамка. Рация, которую она решила пока что не трогать, маленькое зеркало, мыло, несколько зубочисток, средство от комаров, туалетная бумага, бинт, вата, мощный походный аккумулятор, дешевые наручные электронные часы, карманный бинокль, налобный фонарь, швейцарский складной нож, нитки и иголки, кое-что из еды и странный пакет, наполненный документами. Соня с силой протолкнула слюну, развязав узел на целлофановом пакете. Что это черт возьми такое? Откуда столько документов? Кто эти люди и куда Улф несет все это богатство? Живы ли они? Почему эти документы у него? Миллион вопросов и ни единого ответа.
Документы не промокли, потому что их спас целлофан. Это была стопка чужих жизней, разных людей с их личными фотографиями. Водительские права, страховки и даже несколько паспортов. Все молодые мужчины. Соня похолодела внутри. Куда делись эти люди? Кто этот лесник, чёрт возьми? Документы выглядели настоящими. Соня услышала шорох и тут же засунула все обратно, связав узел и запихав пакет на самое дно. Через мгновение лесник появился в проеме.
— Вроде бы никого нет, можно идти.
Соня лишь кивнула. Если до этого предположения о странном одиноко живущем леснике-маньяке ей казались чем-то вроде шутки, слишком смелого предположения, то теперь это было совсем не смешно. Зачем ему все эти документы? Почему их преследуют? Может быть лесник сбежал из тюрьмы или хуже того — он наемный киллер с огромным послужным списком.
— Я не помню номер автобуса, — тихонько начала Соня, стараясь держаться подальше от мужчины, — цвет кажется зеленый с оранжевыми полосками. Водителей было двое, пассажиров около двадцати человек, у меня было место у окна, четвертый ряд.
Лесник остановился и внимательно посмотрел на нее.
— Там была девочка, маленькая, она убегала в лес, я стала догонять ее и заблудилась, — соврала Соня, глядя леснику в глаза.
Глава 9
— Найдите мою жену! — в сотый раз повторял Данила Фомин, в отчаянии ломая пальцы. Его правая коленка дергалась, а ноздри раздувало от слишком глубокого и быстрого дыхания. Так выглядят люди, которые очень хотят изменить ситуацию, но не могут.
Следователь московской полиции, Дмитрий Геннадьевич Суляев, грустно вздохнул, продолжая поливать цветы в горшках, аккуратной линией расставленные на подоконнике. Подобрать нужную дозу жидкости никак не удавалось, и вода выливалась через край, печально капая на желтовато-коричневый ламинат. Все, на что надеялся Суляев, это то, что внушительная лужа высохнет до прихода новой уборщицы Зинаиды и он не получит от пожилой женщины по шее.
— Я знаю о вашем правиле трех суток, — хмурился высокий мужчина лет тридцати с чересчур острыми чертами лица и темными, как черный кофе без сливок и сахара, глазами. Суляев как бы невзначай разглядывал его, усаживаясь в свое широкое кресло из коричневого скрипучего кожзаменителя.
— Понятия трех суток никогда не существовало! — психовал из-за спины Фомина молодой стажер Елесеев, то и дело вставляя умные комментарии между репликами Данилы, заполняя неловкие паузы. Суляев, в принципе, был не против этого. Объяснять прописные истины во второй половине дня пятницы было лень.
Курчавый Елесеев уселся в кресло рядом с Фоминым, крутанулся и продолжил пыхтеть прямо в лицо несчастному супругу пропавшей:
— Так принято думать из-за статистики. Большинство «потеряшек» находятся в течение первых суток, максимум — трех.
Суляев хмыкнул, заставив молодого стажера замолчать:
— Но если бы вы обратились в полицию спустя несколько дней после пропажи, я лично бы начал вас подозревать — не причастны ли вы к исчезновению.
Следователь поймал взгляд мужа и прищурился. Его глаза давно потеряли свой ярко-голубой цвет и стали иметь мыльно-серый оттенок, но остались все такими же прозорливыми, как и двадцать лет тому назад.
— Был у нас случай, — почесал мочку уха Суляев, — муж во время ссоры убил жену. Расчленил в ванной и пытался инсценировать ее исчезновение, — хладнокровным тоном продолжал следователь. — С заявлением в полицию он обратился только на пятый день. Он ждал, когда сотрутся записи с камер видеонаблюдения в подъезде.
— Видео хранится на серверах пять суток, — вставил Елесеев и тут же замолчал, увидев грозный взгляд начальника.
— Иначе сразу стало бы понятно, — продолжил Суляев, — что его жена вошла в подъезд, а назад не вышла.
Данила вытер вспотевший лоб. Он действительно выглядел взволнованным. История с расчлененкой его не слишком испугала. «Это хорошо. Возможно, скрывать тебе особо нечего», — подумал Суляев и тайком взглянул на свою «лужу». Она не засыхала — это печалило следователя.
