- И про лагерь тоже ты…? — осевшим голосом, спросила она, окончательно потерявшись под его невидимым давлением и прямолинейностью.
— Я, — снова кивнул Орлов. — Почему-то думал, что так будет лучше и для тебя, и для твоей дочери. Спасибо за завтрак.
Он поднялся и спокойно вышел из столовой, оставляя её одну.
Прижав ладони к пылающим щекам, она попыталась вздохнуть, но получалось не очень успешно. Ей было… не понятно… Вообще не понятна ситуация, в которую её загнал Константин Андреевич Орлов.
— Я позвоню днём, если снова придётся задержаться.
Мужчина заглянул в столовую, на ходу надевая пиджак и Вера только сейчас почему-то заметила, как чёрная рубашка оттеняет его глаза. Не голубая, не синяя или розовая, а чёрная. На ком-то другом чёрный костюм и такого же цвета сорочка выглядели бы не правильно, а на нём… На нём смотрелось шикарно и по-мужски.
— На этот раз к телефону подойдёшь?
Она кивнула и молча встала, проследовала за ним в прихожую. Сама не совсем понимала зачем, но так было нужно.
— Удачного дня, — машинально и скупо попрощалась Вера, прислонившись плечом к стене.
Константин обернулся и, посмотрев, несколько секунд ей в глаза вышел, захлопнув за собой дверь. Она вернулась обратно в столовую и чтобы себя чем-нибудь занять, принялась убирать со стола.
Она совершенно не знала, как относиться к этой ситуации. Вот, она и получила ответы на вопросы, которые так желала узнать. Легче ли ей стало? Ни капли. Облегчения внутри не было. Тяжесть с двойной силой обрушилось ей на плечи.
А если он соврал?
Вера даже остановилась на полпути к кухне, с тарелками, зажатыми в руках. Это ведь вполне могло быть! Сказал то, что посчитал нужным и… Да, нет… Это же Орлов. Они ещё вчера об откровенности договорились!
"Ну, и что, что это Орлов?" — спросила сама себя женщина и подошла к мойке.
Не Господь Бог, же, что бы ему безоговорочно доверять! Это же просто… глупо и не правильно!
Фирма, контракт, Швейцария…
Это было для неё далеко. Заоблачно даже. Из другой жизни. А ведь он так легко и спокойно об этом говорил, словно это плёвое дело, и вообще не понятно, чего это она так разволновалась!
Действительно… С чего? Другая на её бы месте только попискивала от счастья, внезапно свалившегося на голову и молчала в тряпочку. И Кузнецовой следовало бы сделать точно так же, только не получалось. Точнее Вера даже не пробовала. И скорее всего, даже пробовать не будет. Да и чего себя мыслями изводить? Ведь Константин сказал, что работает качественно, совмещая приятное с полезным! Мужчина просто решил подыграть сбрендившему партнёру, сам сомневаясь, что любовь существует. Честно говоря, она тоже не до конца была в этом уверена, так что, с господином Орловым в этом вопросе была солидарна, а вот с остальным…
Упершись руками в барную стойку, разделявшую кухню и столовую, безучастно уставилась на заливаемое солнце помещение и прокрутила в голове его слова: "…что у меня шансов будет больше, если рядом со мной будет присутствовать женщина…"
Больше шансов? Всё равно верилось плохо. Или это просто она не смыслит ничего в бизнесе, их порядка и устоях? Да, и откуда ей это знать?
Всегда в важных делах возле мужчины находилась женщина. Политиков и прочих влиятельных личностей общество выбирает, сначала смотря на его окружение, а уже потом делает соответствующие выводы. Видимо, и у олигархов так же.
Потёрла лицо, стараясь прогнать непонятно откуда взявшуюся усталость.
Константин говорил, не отводя с её глаз взгляда. Не утаивая и говоря прямолинейно. От его слов иногда кожа покрывалась мурашками.
"…понял, что деньги тебе сейчас лишними не будут. Дочь уже взрослеет. Расходов всё больше, а зарплата у тебя не очень-то и высокая. Да, и ко всему прочему я тебя хочу…"
Вере почему-то казалось, что это было больше похоже на жалость, чем на желание. Благотворительность, которая затуманила ему разум. А допустить хоть на секунду мысль, что он её хочет, было нельзя. Совсем нельзя! Ну, какое к черту желание? Складывалось такое впечатление, что он просто не видел, кому это говорит. Бред! В его жизни, наверное, столько барышень с ногами от затылка, что и подумать страшно. Да, какое "наверное"!? Ведь так оно и есть!
— Чтоб тебе икалось, Орлов! — в сердцах бросила в тишину квартиры Вера.
Он начал волновать её гораздо больше, чем это было несколько дней назад. Особенно после разговора. Подсознательно ожидала совсем других объяснений, а он выдал… Получается, она только прикрытием получается холостой жизни? Ну, и конечно же, "полезное и приятное" в одном флаконе.
Глубоко вздохнув, женщина встряхнулась и решила не останавливаться на достигнутом. Посуда была вымыта слишком быстро, а занять себя была нечем.
Прошлась по гостиной, старательно увиливая от мыслей о случившемся утром. Подошла к полкам с книгами, уже начал читать корешок с названием, как краем глаза заметила… пыль! Даже опешила на мгновенье. Но как? Ведь есть домработница и здесь такого не может быть.
Сама не зная зачем, обошла всю квартиру, замечая, что и где нужно исправить. Мыла полы и стирала пыль машинально, чтобы не допустить в разум запретного, так было легче. Женское "Я" внутри ликовало от произносимых Константином слов, а это было не правильно. Так не должно было быть, и подсознательно Вера убегала от этого. Всегда проще напридумывать себе чего-то большее, чем взглянуть трезвым взглядом на всё, что происходит вокруг. Возвращалась та самая, хорошо знакомая глыба льда, спокойно отогнавшая от себя всё, что считало не нужным. Позволившая себе на несколько мгновений погрузиться в эмоции, Вера даже обрадовалась возникшему состоянию. Глыба так же спокойно ответила на звонок Орлова. Он снова будет поздно. Равнодушно провела весь оставшийся день и в таком же состоянии уснула, вновь запретив лишние раздумья перед сном.
Глава восьмая
Ей нужно было проснуться сразу, как только она услышала шаги за дверью, но вязкий сон не желал отпускать её просто так. Сашка снова металась в сильных мужских руках и пыталась вырваться. Заплаканными глазами осматривала внешность и глухо кричала в грязную ладонь, зажимающую ей рот. Одежда уже была порвана, и один из них приступил к изучению молодого девического тела. Мужские пальцы притронулись к обнажённой груди и с силой сжали, заставляя выгнуться от боли и отвращения. Девочка зажмурила глаза, уже понимая, что ничего не спасёт и эти трое не остановятся…
Резко сев на постели, Вера прижала ладони к лицу, сдерживая рвущиеся наружу слёзы и тошноту. Сердце бешено билось в груди, пульс грохотал в висках, в мыслях — то же место возле забора и трое отморозков, руки которых она ощущала на себе до сих пор. Только её место заняла Сашка. Теперь она погибала в темноте.
Она всегда боялась до дрожи в ногах, что дочери придётся испытать всю грязь изнасилования. Липкие пальцы, сумасшедшие взгляды мерзавцев, которые коверкали жизни многих девушек, отправляя их в могилу или в дурдом.
Как бы не было больно и хреново, но Вера смогла рассказать, что с ней произошло и почему Сашка носила отчество дедушки. Говорила тогда тихо, спокойно, не позволяя себе лишнего движения. Дочь слушала, не перебивая, даже, казалось, не моргая, только потом крепко прижалась к ней и заплакала.
Запустив пальцы в волосы, женщина выдохнула. Поднялась с кровати и чуть пошатываясь, вышла из спальни. Дойдя до ванны и ополоснув лицо холодной водой, взглянула в зеркало, сжав края раковины.
Выглядела она… не очень, мягко говоря. Словно не спала неделю.
