— Я не оставлю вас, тетя. Я буду навещать.
Рыдание застревает у нее в горле, когда дядя тянет ее назад.
Я наблюдаю за ними, как дядя ведёт онемевшую тетю к своей машине. Слеза грозит вырваться на свободу, но я сдерживаю ее. Я не заплачу.
Я не заплачу.
Папа прижимает меня к себе за плечо, и Нокс, который молча наблюдал за всей этой сценой, улыбается.
Я улыбаюсь в ответ с таким внутренним спокойствием.
Тетя и дядя не единственная моя семья.
Глава 8
Эльза
В пятницу вечером папа ведет нас на благотворительный вечер, который проводит один из его друзей.
Ох, и это в Лондоне.
Я не паникую или что-то в этом роде.
Забудьте, я в полной панике.
Он сказал мне, что я могу остаться в Бирмингеме, если захочу, но он будет счастлив, если я буду рядом с ним во время его первого официального выступления.
Я не могу ему отказать. По правде говоря, я хочу быть на стороне своего отца. Хочу, чтобы весь мир знал, что я его дочь.
Мы слишком долго были разлучены.
Нокс самый взволнованный из нас. Он готов к любой вечеринке — его слова, не мои. На нем стильный темно-синий костюм с закатанными рукавами и белая футболка с логотипом Metallica.
Когда папа сказал ему, что он не может пойти на мероприятие по сбору средств в дом герцога в этой футболке, Нокс закатил глаза и застегнул пиджак.
Я так сильно смеялась, когда он сказал: Ты только что оскорбил фанатов металла. Доволен, папа?
Клянусь, у Нокса и папы самые странные, самые занимательные отношения на свете. Они такие разные, и все же созвучны. Соревновательная жилка Нокса в том, чтобы быть папиным любимцем, так забавна, но иногда может быть и угрожающей.
Если бы Илай не умер таким маленьким, интересно, были бы его отношения с отцом такими же, как у Нокса.
Тил присоединилась к нам, но у нее скучающее выражение лица, будто это последнее место, где она хотела бы быть.
Когда она спустилась по лестнице в джинсовой юбке и футболке с надписью «Раздражена» на груди, папа и Агнус жестом велели ей вернуться наверх, надеть платье и смыть готический макияж.
Она переоделась в темно-синее платье с широкой юбкой из тюля, заканчивающейся немного выше колен. Ее чёрные распущенные волосы отливают синим в свете лампы. На ней все еще темные тени для век и подводка для глаз, но для разнообразия она накрасила губы светло-розовой помадой.
Симпатичная это еще мягко сказано. Она сногсшибательная.
Я, с другой стороны, выбрала черное платье, которое придется поднимать, чтобы не упасть. Собрала волосы наверх, нанесла тушь и едва заметную помаду.
Ох, и папа — тот, кто выбрал нашу одежду — за исключением футболки Нокса.
Мы с Тил переплетаем наши руки с папиными, когда поднимаемся по большой лестнице, ведущей в особняк Родс.
На самом деле, это поместье.
Подъездную дорожку заполняют дорогие машины. Женщины в стильных платьях, а мужчины в смокингах. Черт, даже лестница покрыта красным ковром, будто мы на церемонии вручения премии Оскар.
Мы вчетвером направляемся ко входу.
Агнус еще не присоединился к нам, сказав, что будет позже. Последние несколько дней они с папой сидели взаперти в кабинете, сговариваясь. Мне не настолько любопытно, чтобы спрашивать, и я бы предпочла держаться подальше от папиного делового мира. В конце концов, у них с Агнусом, похоже, все под контролем.
Дворецкий кланяется нам, проверив наше приглашение.
— Добро пожаловать в поместье Родс, мистер Стил и мистер Ван Дорен.
Нокс указывает на себя.
— Это я.
Тил бросает на него свирепый взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на ступеньках. Как и мне, ей, похоже, неудобно на каблуках.
Я рада, что папа выбрал нашу одежду, иначе мы были бы посмешищем в таком месте, как это.
Один шаг за другим. Ты можешь это сделать, Эльза.
Один шаг. То, что я снова в Лондоне, не значит, что я встречусь с Эйденом.
Один шаг. Я должна спокойно пережить этот вечер, а затем вернуться в Бирмингем.
Кроме того, я скучаю по Ким, Ронану и остальным. Я общаюсь с ними по смс, но это не то же самое, что видеть их лично.
Я не сказала Ким, что буду сегодня на мероприятии на случай, если она расскажет Эйдену. Однако я уверена, что один из всадников будет здесь. Вероятно, Ронан или Ксандер, так как их родители активно участвуют в политической и общественной схеме.
— Мы готовы или мы готовы? — Нокс переплетает свою руку с моей свободной, отвлекая мое внимание от моих ног.
Как в фильмах, два дворецких кланяются, когда открывается дверь.
Вспышки цветов, звуков и запахов взрываются перед нами.
Этот зал самый большой зал, который я видела в своей жизни. Со сводчатых потолков свисают золотые люстры. В середине находится статуя черного ягуара, а также статуя белого рыцаря верхом на черном коне.
Контраст настолько разительный, что я не могу не остановиться и не посмотреть. Папа упоминал, что у Родс имеются настоящие ягуары в их поместьях, и именно по этой причине они заработали свой титул сотни лет назад.
Это впечатляет. Хотя я бы предпочла не встречаться ни с какими ягуарами в реальной жизни.
В воздухе витает сильная смесь дизайнерских духов и аппетитной еды. Ряды столов самообслуживания тянутся до конца зала.
В дальнем конце бального зала играет оркестр, исполняющий классическую музыку. Пьеса знакома, так что это, должно быть, Бетховен или Моцарт — единственные, кого я знаю.
Вау. Вот каково это быть аристократами.
Мы все направляемся к мужчине в сшитом на заказ черном смокинге. С его черными волосами и глазами, он словно вырезан из темноты. На вид ему чуть за тридцать.
— Мистер Стил. Большая честь для меня.
Он протягивает руку.
Папа пожимает ее.
— Для меня большая честь быть здесь, ваша светлость.
— Тристан. — он улыбается.
Подождите. Он тот самый Тристан Родс? Не знаю, почему я ожидала увидеть кого-то лет шестидесяти с лысой головой и животом.
— Это мои дети, Эльза, Нокс и Тил.
Мы пожимаем руки Тристану. Кстати, как приветствуют герцога? Я впервые встречаю его.
— Это мой двоюродный брат Аарон Родс... — Тристан застывает, обыскивая его с обеих сторон, но никого не находит. — Или был. Он, вероятно, играет в невидимку.
Мне нравится Аарон Родс. Могу я поиграть с ним в невидимку?
— Ничего страшного. — папа усмехается. — Мы можем встретиться с ним позже.
— Нет, прошу вас. Нам нужно о многом поговорить. — Тристан улыбается нам.
Это одновременно и гостеприимно, и шаблонно.
Он так много общается с помощью простой улыбки. Как будто он говорит: Да, добро пожаловать в мой дом, но я вырву твое сердце, если ты что-нибудь сломаешь.
— Не возражаете, если я ненадолго украду вашего отца? — он спрашивает нас. Мы трое синхронно качаем головами. — Чувствуйте себя, как дома.
И с этими словами он исчезает вместе с папой в толпе.
— Ладно, пришло время совершить набег на еду. — Нокс потирает руки. — Сейчас вернусь. — он делает два шага, затем останавливается. — Забудьте об этом. Я не скоро вернусь.
Он шагает в направлении буфета так быстро, как только может, стараясь не бежать.
Мы с Тил остаемся одни.
Неловкость.
Я никогда не была склонна к светской беседе, поэтому молчу. Если я что-нибудь скажу, это прозвучит неловко и испортит настроение. Мои отношения с Тил уже похожи на хождение по тонкому льду. Не хочу еще больше все испортить.
— Это так глупо. — она вздыхает и достает телефон из лифчика. — Сегодня показ передачи о холодной войне не National Geographic.
— Ты интересуешься холодной войной? — осторожно спрашиваю я.
— Конечно. — она листает свой телефон. — Войны это весело.
— Весело?
— Э-э... — она замолкает. — Я имею в виду, что они интересны. Там так много знаний и человеческой глупости.
