Или, может, Джонатан тот, кто начал это, устроив пожар, который, хотя и был непреднамеренным, убил десятки людей.
Амбиции Джонатана и Итана и жажда власти являются причинами всей этой вражды.
Тем не менее, именно ма пытала Эйдена и подняла ситуацию на ступеньку выше. Именно из-за нее Алисия поехала в самый разгар шторма и попала в аварию.
Ма причина, по которой Эйден стал жестоким монстром.
У меня болит голова от всей этой ситуации.
Папин телефон звонит, как только мы оказываемся у входа. Он смотрит на него, а затем улыбается мне.
— Иди. Я должен ответить.
По пути внутрь, его серьезный голос доносится за мной.
— Да. Я не хочу ошибок.. Идеально.. В пятницу вечером...
Агнус кивает мне, направляясь на кухню. Я улыбаюсь в ответ, но в лучшем случае это выходит неловко.
Он не только все это время наблюдал за мной от имени отца, но и является близнецом дяди Реджа.
Один был маминым поставщиком мальчиков сирот, а другой правой рукой папы.
Странная динамика.
Я поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь на звуках музыки, доносящихся из комнаты Нокса напротив моей.
Должно быть, он закончил работу за Агнуса.
Теперь, думая об этом, мы не говорили о возвращении в школу. Папа сказал, что переведет нас обратно в частную школу, в Бирмингеме, в школу Тил и Нокса.
Я еще не приняла решения, но, вероятно, это связано с огромным количеством информации, которую мой мозг пытается обработать.
Если я поговорю с Ноксом, мы, возможно, придем к соглашению.
Из комнаты доносятся звуки металлической музыки. Я стучу, но никто не открывает. Он, наверное, не слышит меня из-за музыки.
Я толкаю дверь кончиками пальцев, а затем останавливаюсь.
Нокс лежит на спине на кровати, одетый в футболку и шорты. Он громко смеется, глядя на телефон.
Я бы поставила сотню на то, что он просматривает мемы.
Тил закатывает глаза со своего места за его столом. Она просматривает какое-то программное обеспечение и фыркает, когда Нокс смеется.
На этот раз на ней джинсовые шорты без колготок. Я напрягаюсь, читая цитату на ее одежде.
Шрам означает, что я выжила.
Так же, как мои и Эйдена шрамы.
Эти слова поражают меня сильнее, чем мне хотелось бы признать.
У нас шрамы, потому что мы выжили. Мы выжившие.
Какого черта я продолжаю находить, чем поделиться с этим ублюдком?
Тил не очень тепло относилась ко мне с тех пор, как я приехала, но и враждебности она не проявляла. Она в основном игнорировала меня.
И Нокс, и папа сказали мне дать ей время, так что это я и делаю.
Любопытно, как они оказались с моим отцом. Они называют его папой, но ни один из них не является его биологическим ребенком — согласно его подтверждению на днях.
Я уже собираюсь снова постучаться и войти, когда что-то краем глаза бросается в глаза.
На полках стоит плюшевый мишка. Это кажется несоразмерным для комнаты Нокса. Стены черные и заполнены металлическими граффити Metallica, Slipknot и Megadeth. Там не должно быть никаких плюшевых мишек.
О, Боже мой.
Нет, нет, нет...
Эта сцена мне знакома.
Слишком знакома.
Дрожь проходит по всему телу, когда разум возвращается в прошлое.
— Папочка? Кто они?
— Эльза? Что ты здесь делаешь?
Папа смотрит на меня сверху вниз.
Я хватаю его за ногу и наклоняюсь в сторону, смотря на дверь.
Две пары глаз уставились на меня. Одни светлые, другие черные как смоль, как ночь снаружи. Их лица грязные, будто они не принимали душ несколько дней. Их темные волосы торчат во все стороны, словно они их не расчесывали.
Я прижимаю своего плюшевого мишку к груди так крепко, что уверена, что задушу его.
— Они просто нуждаются в помощи, принцесса. — папа присаживается передо мной на корточки. — А теперь возвращайся в свою комнату.
— У них нет плюшевого мишки, — говорю я.
— Нет, у них нет, — с грустью говорит папа.
Я хмурюсь, слезы наполняют глаза.
У каждого должен быть плюшевый мишка. Моя любимая игрушка. Папа подарил мне ее, когда мне было три годика, и я никогда не хожу без нее. Он мой спящий приятель и друг. Мы вместе устраиваем чаепития.
Но папа говорит, что они нуждаются в помощи, так что мишка им нужен больше, чем мне.
— Вот, — предлагаю я им игрушку. — Он поможет вам. Позаботьтесь о нем, хорошо? Он не любит мерзнуть и не любит плавать.
Тот, у кого глаза посветлее, берет его у меня из рук с застенчивой улыбкой.
Мой взгляд падает на их колени. Они красные и окровавленные.
— Папочка! Они ранены!
Я со вздохом возвращаюсь в настоящее. Я смотрю на сцену перед собой выпученными глазами.
Мой взгляд мечется между мишкой, Ноксом и Тил.
Сердце почти перестает биться, когда я прищуриваюсь. И у Нокса, и у Тил на правом колене выцветшие горизонтальный шрам. Точно такой же, как шрам, который остался у Илая после падения с велосипеда.
Это они.
Нокс и Тил первые, кому причинила вред ма.
Мы с Эйденом не единственные выжившие.
Глава 7
Эльза
Во время завтрака на следующий день я держусь особняком и почти не прикасаюсь к еде.
Обычно я бы участвовала в разговорах Нокса, но сегодня я даже не могу смотреть ему в глаза.
Не после того, что я вспомнила вчера.
Папа и Агнус говорят об акциях и FTSE 100. Нокс сдался, что его никто слушает, поэтому просто играет с едой Тил. Она пинает его под столом, звук эхом разносится по столовой. Он воет, будто его убивают.
Интересно, кричал ли он тогда, когда ма порезала ему колено?
Нет.
Если я позволю этим мрачным мыслям овладеть мной, то не смогу функционировать. Я бы не спала всю ночь, прижимая колени к груди, как делала прошлой ночью.
Я продолжаю держать голову опущенной, чтобы ни Тил, ни Нокс не могли увидеть мои разгоряченные щеки или покалывание на коже.
Может ли земля разверзнуться и поглотить меня?
Как бы это было, если бы Эйден сидел сейчас рядом со мной? Во-первых, ему не было бы стыдно. Во-вторых, он знал бы, как справиться с этой ситуацией.
Черт бы тебя побрал, мозг. Разве мы не должны блокировать его?
Прошло всего три дня с тех пор, как я видела его в последний раз. Это значит, что он и его гребаная помолвка свежи в моей памяти.
Нет, мозг. Это не так, как это работает. Заблокируй его. Заблокируй его к чертовой матери.
— Мы будем в моем кабинете, если тебе что-нибудь понадобится, принцесса.
Папа и Агнус встают.
Я была слишком поглощена разговором со своим мозгом, чтобы заметить, что они замолчали.
Папа улыбается мне сверху вниз.
— Давай потом покатаемся верхом.
— Я не умею ездить верхом на лошади.
— Ты умеешь, — улыбается он. — Нам просто нужно освежить твои воспоминания.
Только после того, как он и Агнус исчезают наверху, я вспоминаю, что сижу за столом с Ноксом и Тил.
Наедине.
О, Боже. Что, черт возьми, я должна теперь делать?
Бежать? Нет, это было бы невежливо.
Спрятаться под столом? Это было бы безумием.
Я намазываю щедрое количество джема на свой тост и не тороплюсь придавать ему форму, будто я художник или что-то в этом роде. В этот момент я бы сделала все, чтобы избежать их компании, но я не настолько доверяю своим ногам, чтобы унести меня отсюда.
— Ты в порядке? — Нокс откусывает булочку. — Ты молчишь со вчерашнего ужина.
Тил смотрит на меня из-под своих длинных густых ресниц, но ничего не говорит.
Ты взрослый человек. Признайся в этом, черт тебя побрал.
Сделав глубокий, прерывистый вдох, я, наконец, поднимаю голову, все еще сжимая тост.
