Смотрю на самодовольное лицо лектора, и хочется провалиться сквозь землю.
— Мы остановились на Зарубежной литературе двадцатого века. Вы ещё сказали, что хотите увидеть произведения, в которых раскрываются мужская сущность и героические поступки. В современном мире эта тема так актуальна.
Хорошо, что с придумыванием великолепной ерунды у меня никогда не возникало проблем. Не зря же по философии одни пятерки были. Изгибаю губы в непринуждённой улыбке, замечая на себе немигающий взгляд Довлатова. Ещё немного, и он прожжёт дыру в голове.
Один-один, Дмитрий Константинович.
— Чудесная тема.
— Полностью согласна с вами. — вновь сажусь на корточки. — Можно попросить у вас веник и мусорное ведро? Хочу убрать осколки. И не волнуйтесь, я отдам деньги за разбитую вазу или же куплю новую.
— Не нужно. Я сам уберу, а то, зная вас, ещё поранитесь ненароком. И, вообще, вам уже пора домой.
— Нет, так дело не пойдёт. — подаёт голос Лидия после нашего крайне дурацкого разговора, и мы с лектором одновременно поворачиваем головы в её сторону. — Сначала я угощу Александру своим фирменным чаем, а уж потом, Дим, ты проводишь гостью домой.
— Спасибо, конечно, но не стоит заморачиваться. Мне итак неудобно, что я появилась в неподходящее время. — пытаюсь оправдаться, но все попытки выходят какими-то жалкими.
Довлатов продолжает молчать и задумчиво смотрит в одну точку.
— Что вы, мне не сложно. Всё, не хочу ничего слышать, жду вас на кухне. — голосом, не терпящим возражений, отрезает женщина и быстро скрывается в коридоре.
А я вновь остаюсь один на один с Довлатовым.
Глава 14
Наступает тишина. Воздух становится пьяняще-давящим, от чего в горле пересыхает, а солнечное сплетение сводит спазмом.
— Будете ругать меня? — сокрушённо выдавливаю из себя и топчусь на месте, наблюдая за Довлатовым, который прищуренно осматривает меня сверху вниз.
— Нет, с чего такие выводы?
— У вас лицо недовольное.
— Наверное, ты сейчас упадёшь в круговорот удивлений, но у меня оно с рождения такое. — хмыкает лектор, медленно подходит и останавливается в шаге от меня.
— Сочувствую вам.
— Спасибо, твоё сочувствие так важно для меня. — он задумчиво трёт костяшками пальцев подбородок. Губы сжимаются в единую линию, зрачки расширяются и практически доходят до краёв радужки. — Думаю, среда подойдёт.
— Кажется, у вас в голове что-то переклинило, и вы не связываете два предложения одним смыслом. — не могу удержаться от ёрничества. Хоть скотчем рот залепи, всё равно найду способ что-то сказать.
— Нет, я абсолютно здоров. — тихим, обманчиво-спокойным голосом отвечает мужчина и придвигается ещё ближе. Атмосфера накаляется, к лицу приливает жар, пульс подскакивает.
— Тогда при чём тут среда?
— При том, что это прекрасный день для того, чтобы ты принесла наброски курсовой работы.
Его слова ошпаривают, словно кипяток. Неверяще поднимаю голову и встречаюсь с хищными глазами лектора. Не врёт. И не шутит.
— Вы таким образом решили проучить меня?
— И для этого тоже. Рад, что ты такая сообразительная. — преподаватель расплывается в триумфальной улыбке. — А ещё, ты зареклась подарить мне нижнее бельё с интересным изображением. Буду с нетерпением ждать.
— Вообще-то, я говорила про носки. — начинаю кусать губы, делаю короткий шаг назад, чтобы разграничить дистанцию между нами, и упираюсь спиной в стену.
— Ну, можешь и носки сверху положить. Пусть будет комплект.
— Может, ещё ленточкой перевязать? — бесстрастно подмечаю, пытаясь сохранять спокойствие и остатки здравого смысла.
— Хорошая идея, одобряю.
— И вы правда будете их носить?
Довлатов вновь сокращает расстояние между нами, неестественно выпрямляется и кладёт ладонь на область сердца:
— От души говорю. Носки ты и так заметишь, а вот чтобы увидеть трусишки, придётся снять штанишки.
Округляю глаза и со всем имеющимся скептицизмом смотрю на лектора. Ладно бы шутил, но нет! Лицо безэмоциональное, тон равнодушный.
— Знаете, если б мы не были знакомы, я бы никогда не подумала, что вы являетесь преподавателем. — протягиваю еле слышно.
— А чего так? Слишком харизматичен и обворожителен?
— Слишком хамоватый, нагловатый и неблагопристойный.
— Ну хорошо хоть не старый. — издаёт смешок лектор и склоняет голову на бок.
— Вообще-то, у вас имеется несколько седых волосков.
— На руках имеешь в виду? Так это они на солнце выгорели. — Довлатов поднимает ладонь и убирает прядь волос с моего лица, невесомо касаясь пальцами кожи щеки.
— Боже…
— Он самый. Но для тебя могу быть просто Дмитрием Константиновичем. А теперь, вернёмся к твоему предложению.
— Я ничего не предлагала. — голос становится хриплым. Неотрывно слежу за движениями мужчины, который, к моему великому счастью, опускает руку.
— Хорошо, пусть будет так: завуалированно изложила свои мечты подарить мне комплект с различными уродцами. Так сойдёт?
— А ещё говорили, что я невыносима.
— Хорошо, что подсознательно ты, всё же, согласна с моими словами. А про себя я и не скрываю, что тяжёлый во всех смыслах. Так что в среду жду идеи по поводу курсовой и, конечно же, свой подарок.
— Ладно. — цежу сквозь зубы и отодвигаюсь в сторону. Не могу стоять так близко к лектору. Кажется, он оценил данное действие, ибо объяснить его внезапно появившуюся довольную ухмылку просто не получается.
— Группу свою скажи.
— Группу крови? — говорю так быстро, что не успеваю подумать.
— Мы не настолько близки, чтобы ты делилась со мной такой информацией. Имею в виду номер группы, в которой учишься. — осипло смеётся Довлатов, черты лица разглаживаются, а в уголках глаз появляются небольшие морщинки.
— А вам зачем? — слегка прищуриваюсь, заворажённая таким зрелищем.
— Меньше вопросов, больше конкретики, Суворова.
— Одиннадцатая.
— Понял. — кивает лектор, будто до этого что-то тщательно обдумывал. — Всё, иди на кухню. Если что, мою мать зовут Лидия Михайловна.
— А вы? — продолжаю неподвижно стоять на месте.
— А я уберу твой сюрприз в виде разбитой вазы. Всегда оставляешь такие подарки в гостях?
— Я же извинилась. И это вышло случайно.
— Случайности не случайны. Знаешь, откуда эта фраза? — заинтересованно спрашивает преподаватель, достаёт мусорное ведро из-под стола и садится на корточки.
— Знаю.
— А я нет. — он осторожно начинает складывать осколки, а из меня вырывается смешок.
— Я могу вам подсказать.
— Да, как-нибудь обязательно шепнёшь мне на ушко. А теперь, прошу тебя, иди на кухню.
Молча киваю, прекрасно понимая, что предлагать ему свою помощь в уборке будет просто безрезультатно. А злить Довлатова — себе дороже.
Глава 15
— О, вы как раз вовремя! Я уже заварила нам чай. — произносит Лидия Михайловна, когда я появляюсть в дверном проёме. — Специально привозила эти сорта из Лондона… — воодушевлённо продолжает она, но все слова я пропускаю мимо ушей.
С долей неловкости сажусь на диванчик и складываю руки у себя на коленях.
— Вы ведь всё поняли, не так ли? — тихо вымалвливаю, не сразу понимая, к чему относятся эти слова.
Женщина присаживается напротив меня и внимательным взглядом сканирует моё лицо, как бы считывая все мысли.
— Что вы не умеете лгать? Да, это выглядит забавно.
— Прошу прощения, что так вышло. Мне очень стыдно. Представляю, что вы подумали, когда увидели незнакомую девицу в квартире своего сына.
— Соглашусь, фантазия у меня замечательная. — хмыкает Лидия Михайловна. — Попробуйте чай, думаю, вам понравится.
Обхватываю кружку ладонями, чувствуя, как тепло окутывает каждую клеточку кожи, и делаю небольшой глоток. Терпко и непривычно.
— Вкусный. — искренне улыбаюсь. Странная ситуация выходит: сначала пью чай с Довлатовым, теперь — с его матерью. И это всё за одно утро!
