В аэропорту, благодаря мне, мы нигде не стоим в очередях, быстро проходим границу. Иногда ловлю на себе задумчивые взгляды Максима, но стоит мне повернуть голову в его сторону, он тут же отворачивается.
В итоге, через сорок минут мы выходим на улицу. Оказывается, Степан Геннадьевич уже побеспокоился за нас о гостинице, как и о водителе, который нас встречает возле аэропорта. Я, откинувшись на заднем сиденье, прикрываю глаза. Усталость в буквальном смысле валит меня с ног, но, вместе с тем, я чувствую внутри какую-то тихую радость, даже несмотря на то, что рядом со мной находится парень, который явно испытывает ко мне полный спектр негативных чувств. Ну и что? Мне с ним детей не крестить. Пусть думает что хочет, — это его дело, а мое… Мое — насладиться поездкой. Ведь в Нью-Йорке я впервые.
Я и сама не замечаю, как засыпаю, сидя в кресле. Просыпаюсь уже возле гостиницы.
— Эй, ты долго еще будешь храпеть? — Максим грубо толкает меня в плечо.
— Господи, да что с тобой?! — округляю глаза, тру место, куда ткнул парень.
— Вставай. Приехали, — бросает он и громко хлопает дверцей.
Я озадаченно провожаю его фигуру, которая быстро исчезает за дверьми гостиницы.
— Вот засранец. Даже багаж не помог донести, — с досадой сжимаю губы и следом поворачиваюсь к водителю. — Спасибо, — с улыбкой благодарю мужчину, который вытащил мне чемодан, и плетусь к зданию.
Как и думала, Максим до сих пор стоит на ресепшене. Бестолочь. Ведь не зря же его отец послал меня с ним. Языка местного он явно не знает…
— В смысле, мой номер занят? — произносит парень на чистом английском, а у меня от изумления вытягивается лицо.
— Извините, — лепечет администратор, глядя на Максима с сожалением, — но произошло недоразумение. Извините.
Я пялюсь на парня с открытым ртом, не в силах осознать, что Степан Геннадьевич обманул меня.
Макс окидывает меня высокомерным взглядом. Вытаскивает телефон из кармана, набирает номер.
— Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — улыбается девушка, приветствуя меня на английском.
— Здравствуйте, — натянуто улыбаюсь в ответ.
— Мы вместе, — перебивает меня Максим.
— Ой, да. Извините, — кивает администратор.
— Алло, пап, — голос Максима звенит негодованием. Я навостряю ушки, хотя парень говорит так громко, что мертвого может поднять. — Что за лажа? Мне сказала админ, что мой номер занят! Ты точно нам с твоей секретаршей отдельные номера заказывал?
Максим замолкает. Стискивает зубы. Внимательно слушает отца, искоса поглядывая в мою сторону.
— Я не хочу, — цедит. — Пап! — возмущается и тут же кладет трубку. — Ненавижу! — шипит и, обдав меня ледяным взглядом, произносит: — Сегодня переночуем в твоем номере.
Я задыхаюсь от его слов. Меня пронимает дрожь, и тело покрывается испариной.
— Нет, — выдыхаю.
— Поверь, мне самому это не в кайф, — произносит презрительно. — А может, у вас имеются свободные номера? — обращается парень уже к администратору.
Та отрицательно качает головой.
— Извините. Сейчас сезон. На номерах бронь.
— Твою мать! — цыкает парень.
— Давай найдем другую гостиницу? Если тебе так противно спать со мной, — предлагаю, морщась.
— Спать с тобой я так и так не буду. Ты не в моем вкусе. Говорил же, — надменно произносит, отчего я заливаюсь краской, понимая, что неправильно сформулировала предложение. — Вы уже закончили? — неожиданно резко переключает свое внимание Максим на администраторшу, которая наблюдает за нашей перепалкой.
— Что? — подпрыгнув от неожиданности, спрашивает та.
— Номер оформляете? Или как? — вздергивает бровь.
— Да. Да, конечно. Извините, — администратор утыкается в наши документы, что-то заполняет, активно стуча пальцами по клавиатуре.
Максим отходит в сторону, максимально увеличивая между нами расстояние. Мне становится некомфортно. Зачем он это делает?! Как будто специально выводит меня из себя. Хочет задеть. Вызвать эмоции.
— Готово, — щебечет администратор, и я, вздрагивая, отвожу от парня взгляд.
Девушка отдаёт нам паспорта, я только протягиваю руку, чтобы взять свой, но Максим меня опережает, забирает оба документа себе.
— Спасибо, — кивает и, резко развернувшись, направляется к лифту.
— Эй! Стой! Подожди меня! — вскидываясь, подхватываю чемодан, бегу вслед за ним. Если мы сейчас разминемся, то я даже в свой номер не смогу попасть. Вот урод!
Максим останавливается у лифта, а я, поскользнувшись на кафельной плитке и не успевая затормозить, лечу в него. Растопыриваю руки в надежде найти в нем опору, и, когда я с пыхтением уже касаюсь его одежды, он просто отходит в сторону. Мои подушечки чиркают по его ветровке, и я со всего маха шлепаюсь вниз, больно ударяясь коленями.
— Ай! Ай! — вскрикиваю.
Но в первые секунды я даже не понимаю, что у меня болит: ноги или самолюбие. Меня душит злость. Я поднимаю на парня глаза, полные ненависти.
— Чего расселась? Устала? Вставай давай, — командует так, как будто я ребенок-неудачник. — Господи! Какая же ты жалкая. Смотреть противно.
И, тут же подтверждая свои слова действиями, отворачивается.
В этот момент двери лифта открываются. Парень заходит внутрь, а я продолжаю сидеть на коленях. Слезы обиды застилают глаза.
— Долго еще будешь пол протирать задницей? — ерничает.
— Девушка, вам помочь?
Слышу позади себя родную речь, выраженную глубоким мужским голосом, и вижу нависающую надо мной тень.
Я даже толком не успеваю сообразить, что происходит, кому и что надо ответить, как неожиданно в меня, будто клещи, впиваются пальцы Максима, и он со всей дури дергает меня вверх и на себя. Я, не ожидая такой реакции, не успеваю взять контроль над своим обмякшим телом и с силой ударяюсь носом в его плечо.
— Ой! — мгновенно поднимаю руку к носу, тру его. — Ты обалдел?!
Поднимаю на него недоуменный взгляд, но Максим смотрит куда-то мне через плечо.
— Она со мной, — по-хозяйски притягивает меня за плечи к себе, сжимает их до боли.
— Тогда смотри за своей женщиной.
Я хочу глянуть на того, кто стоит за моей спиной, но Максим молниеносно перемещает руку мне на затылок, фиксирует, отчего получается, что я могу смотреть только ему в плечо.
— Разберемся как-нибудь, — отрезает парень.
Дальше — шуршание закрывающихся дверей и, как следствие, свобода.
Как только оказываюсь свободной, сразу же отскакиваю от парня в другой конец лифта. Оглядываюсь. Мы одни.
— Слушай, ТЫ! ТЫ что себе позволяешь? Хам! Мерзавец! Сопляк!
Мгновение. Одно. Максим оказывается невероятно быстрым. И вот уже я прижата спиной к перилам лифта. Парень склоняется надо мной так близко, что я чувствую его опаляющее дыхание. Он смотрит на меня. В глазах — жгучее желание. Я шумно сглатываю. Мне невыносимо жарко. Все горит. Я приоткрываю рот, чтобы облизать губы…
И Макс целует меня. Я не ожидала этого. Я думала… О чем?! Господи! Я как сумасшедшая, потерявшая контроль над собой, вцепляюсь в его волосы на затылке и целую в ответ. Это самый чувственный поцелуй в моей жизни. И самый быстрый (не считая того, который у нас с ним уже был).
Мы отрываемся друг от друга, когда лифт останавливается на четвертом этаже. Я чувствую себя так, будто бы только что взлетела. Не хочу думать, в чем причина…
Но тут же с размаху грохаюсь обратно на землю. В самом прямом смысле. Так как Максим отпустил меня, и мои коленки, прогнувшись, не захотели держать тело.
— Черт! — шиплю, хватаясь за перила, подтягиваюсь.
— Господи! Какая же ты…
Макс помогает мне выйти из лифта.
— … жалкая.
— А ты придурок, — бурчу под нос, за что тут же лишаюсь поддержки, но, слава Богу, мои ноги уже окрепли.
Макс смотрит на меня сверху вниз, и его глаза полны надменности.
— От тебя другого и ожидать нечего было. Знаешь, выражение есть у нас, у богатых, о таких, как ты: как быдло ни одень, нутро не изменится.
— Ах, ты! — замахиваюсь на него своей сумкой, но парень ловко отскакивает в сторону. — Сопляк недоделанный!
