привлекательной – это да. Недаром подошел к ней на свадьбе. Даже теперь, одетая в домашние шорты и безразмерную футболку, она казалась ему соблазнительной. Но характер девицы портил все впечатление от милой мордашки и ладной фигуры. Он бы в жизни не хотел себе такую, как она.
Однако Милана умудрилась от него родить, а от сына Баграт отказываться не собирался. Тем более что сын единственный. И как бы маленькая чертовка его не бесила, а придется с ней мириться, искать подход.
Он постарался взять себя в руки, унять клокочущую ярость. Присел к ней чуть ближе и почти нормальным тоном произнес:
– Давай оставим прошлое в прошлом. Мы не можем его изменить, но можем изменить будущее.
Милана сложила руки на груди, уставилась на него недоуменным взглядом и поинтересовалась:
– Что же ты хочешь изменить?
– Ну…
Ответ казался Баграту очевидным, но он все же его озвучил:
– Я готов отвечать за сына.
Милана немного насторожилась, спросила, прищурившись:
– И в чем это будет выражаться?
– В совместной опеке, разумеется, – развел он руками.
Милана тут же нахмурилась, вперила в него полный обиды взгляд:
– Ты еще два дня назад смотреть в сторону Пашки не хотел. Ни единого раза его судьбой не поинтересовался. С чего вдруг такие желания…
– Я тебе только что объяснил, что не знал про ребенка, – проговорил он с вызовом. – Ты что, все прослушала?
По виду Миланы он четко определил – она все слышала, вот только не поверила. Впрочем, это ее дело. Эта пигалица может думать, что хочет, главное, чтобы с ребенком было все в порядке.
– Раз сын мой, я хочу принимать участие в его жизни, – заявил Баграт строго. – Навещать его, воспитывать…
Вроде бы нормальная просьба, вполне понятная, человеческая.
Но Милана умудрилась надуть губы даже на эти слова.
– Баграт, Паша – не игрушка, – покачала она головой. – Ты не можешь вот так с бухты барахты врываться в нашу жизнь, требовать над ним опеку. Ты с ним и получаса не поводился, он тебя не знает…
– Не знает, так узнает, – заявил Баграт с невозмутимым видом. – И повожусь, и полчаса, и больше.
– Ты понятия не имеешь, как нужно обращаться с детьми! – возмутилась она.
Баграт уставился на нее непонимающим взглядом. Что тут уметь? Покормил, спать уложил, погремушкой у лица потряс – всего дел. Не бином ньютона. К тому же эта пигалица, похоже, совершенно не понимает очевидного.
– Я готов помочь и финансово тоже, если мы с тобой придем к соглашению. В твоих интересах со мной дружить, а не воевать, ведь я многое могу. Ты бы лучше гонору поубавила и пошла мне навстречу. Наверняка ведь нуждаешься в самом необходимом…
Милана замерла на месте, захлопала ресницами, а потом обвела комнату руками и спросила:
– Похоже, что я нуждаюсь?
Только теперь Баграт взял на себя труд наконец оглядеться в небольшой гостиной и приметил много удивительного. Сама комната никакими дизайнерскими изысками не отличалась: обои в цветочек, старый паркет. Но вот мебель новая: чуть поодаль стоял добротный ореховый стол, напротив висел плоский телевизор, да и диван, на котором оба сидели, явно доставлен в эту квартиру недавно, слишком свежая обивка нежного персикового цвета. К тому же в углу комнаты стояли электронные качели для малыша, а рядом восседал здоровенный осел Иа–иа.
Может быть, тот оклад, который он ей платил, не так уж и мал? Но навскидку все эти вещи стоили намного больше того, что она заработала бы за несколько месяцев.
И тут до Баграта дошло очевидное:
– Ты живешь за счет какого–то любовника?
В голове тут же закрутились картины того, как эта горе–мать укладывает сына пораньше и развлекается тут с каким–то хахалем.
Еще чуть–чуть и Баграт взорвался бы от возмущения. Но Милана его опередила.
– Ты совсем обалдел? – она ошалело на него уставилась. – Это уже ни в какие ворота! Думаешь, у меня есть время крутить любовь? Я работаю, учусь, воспитываю сына, мне в парикмахерскую некогда сходить, о каких любовниках ты говоришь?
Баграт уставился на нее с обвинением.
– Если сильно хотеть, можно много успеть, – заметил он философски.
– А даже если бы и был любовник, моя личная жизнь тебя не касается! – совсем разозлилась она.
– Это как не касается? – возмутился он. – Еще как касается. Ты же мать моего сына!
– И что? Это не говорит о том, что ты должен совать нос в мою личную жизнь…
У Баграта на языке вертелось много разных слов, правда, все неприличные. И про «совать нос», и про «ее личную жизнь», и про то, кто тут на что имеет право. Поспорить хотелось так сильно, что сводило скулы. Но он сдержался.
С полминуты лихорадочно думал, как бы свернуть разговор в мирное русло, потом выдал:
– Успокойся, наконец. Не собираюсь я лезть в твою личную жизнь. Давай лучше решим, что мы будем дальше со всем этим делать?
– О, я знаю, что ты будешь делать! – зафырчала Милана.
– И что же?
– Вон пойдешь, – сказала она уверенным голосом.
– Совсем обалдела? – тут же взъярился Баграт. – Никуда я не пойду, мы еще не договорились.
– Не о чем мне с тобой договариваться. Если не пойдешь, я вызову полицию, так и знай. Еще бы проституткой меня назвал!
– Ты что, обиделась? – развел он руками. – Я не хотел тебя обижать, просто волнуюсь за сына, неужели ты не видишь?
Но его слова не возымели на Милану ровно никакого действия. Она подскочила с дивана, ткнула пальцем в сторону выхода и принялась его выпроваживать.
Тут–то Баграт и понял, что с вопросом про любовника, наверное, немного перегнул
