– А у Ереминых внучке первой годик. Так Анна двухъярусный торт заказала! Не поскупилась. Ой, я, наверное, каждый месяц буду такие делать, когда у нас появится малыш!
В голосе матери восторг. А я громко закашливаюсь. Сухие крошки от хвороста царапают горло, глоток чая его обжигает. Мне не хватает кислорода. Какой еще малыш?!
– Вон, еще первого не вырастила, – усмехается папа.
А я даже не могу его одернуть. Мне бы хоть вздохнуть.
– Ой, Костик, Костик! Сейчас водички принесу…
Так, с меня хватит. Отметился. Поднимаюсь на ноги. Выпечка наконец прекращает свою пытку и комом падает внутрь меня.
– Кхм, мне пора.
– Подожди, я тебе с собой соберу!
Если бы не Лина, не ждал бы. Но внутри нелогичное и сильное желание порадовать девчонку. Почему–то уверен, домашнюю выпечку она не ела давно.
Пока мама хлопочет, накидываю в прихожей куртку. Из гостиной показывается папа.
– Что это ты стал таким нежным…
– Отец! – перебиваю. – Хватит! Ты, может быть, не согласен, но я – вырос! Я многое прошел и… Сейчас у меня хватает дел. И мне есть чем заняться, а не выслушивать твои замечания. Я взрослый человек!
Мат себе не позволяю, а может, и хотелось бы. А вообще… Хотел же выноса мозга? Но почему–то не становится легче.
– Данилову позвони, – скупо роняет папа и уходит назад в большую комнату.
Мама появляется с бумажным пакетом.
– Держи, сынок. Я как–нибудь заеду.
– Мам, не надо пока приезжать.
Такое чувство, что я приехал поссориться с родителями. Но мама более гибкая. Хлопает ресницами.
– Ты не обиделся? Или что? – она с любопытством щурится.
"Или что" сейчас, наверное, катает коляску вокруг дома.
– Ма, все норм. Я если что сам забегу.
Мама качает головой. Всплескивает руками.
– Вот, уже забежал! Ну как скажешь. Пока–пока.
Она тянется, чтобы чмокнуть меня.
Прощаемся. Спускаюсь во двор. На фоне последних событий моей жизни препирания с отцом – не сильный удар. Да они и не в нове. Просто вскипело раздражение.
Впрочем, ссорились мы и раньше. Но сегодня внутри поднялось сильное желание отстоять свои границы. Дать понять раз и навсегда, что я не маленький ребенок. Казалось бы, после службы такая тема вообще не должна стоять. Но почему–то именно после того, как мне предъявили сына, я окончательно осознал свою взрослость. Хоть и сын по итогу оказался… не моим?..
В дороге обратно включаю музыку погромче. Хочется приехать домой совершенно спокойным.
И у меня получается. Только дома кое–что заставляет пульс встрепенуться.
Захожу, в особняке тишина. Во дворе и возле я тоже не заметил Элину с мелким. Наверху? Или… все–таки она решила уйти? Не знаю, почему именно эта мысль лезет в голову. И коляска стоит вон в углу прихожей.
Прохожу в гостиную. Вопрос снят. Вон они, мои гости – оба прикорнули на диване.
Лев на какой–то подстилке с мягкими, набитыми ватой краями. Ближе к спинке широкого дивана. Элина с краю. Лежит на спине, одна ладошка на животе, другая рука согнута и схватилась за подушку. Я присаживаюсь у девушки в ногах.
Думаю, сейчас проснется. Но Лина очень крепко спит. Даже не вздрогнула. Только вздохнула глубоко и пошевелила губами. Мой взгляд впивается в них.
Черт, я вспомнил, какие они на ощупь! Немного шершавые, самую малость. Но если облизать их и подмять, становятся невероятно мягкими. Податливыми, как и она сама. Но не доступными… А откликающимися что ли. Чувственными. Дарящими одновременно экстаз и покой.
Так, я забираюсь не в те дебри. Однако поздно. Сглатываю накопившуюся слюну. Глазами прохожусь по стройной расслабленной фигурке. Футболка бледно–розового цвета (почти как ее кожа), серые треники. Одна штанина задралась и издевательски показывает мне женскую щиколотку. Так и хочется сомкнуть вокруг нее ладонь.
Лапать спящих девушек не в моей привычке. Хотя… В последнее время я очень часто поступаю не как обычно.
Пробегаюсь глазами по пальчикам ее ног. На ногтях нет лака, они просто аккуратной прямоугольной формы. Тоже чуть розоватые. В этой девушке нет совершенно никакого лоска. Но женственность, кажется, льет через край. Даже несмотря на юный по сути возраст и некоторую худобу.
Костлявой ее, впрочем, никак не назовешь. Все округлости на месте… Так! Пытаюсь себя ругать, но никак не получается перестать смотреть. Я получаю от этого странное удовольствие.
Хотя почему странное? Я молодой мужик, Элина – крайне милая девушка. Другое дело, в нашей ситуации мне бы не задумываться, что она такая. Чтобы не усугублять. Но я сижу, смотрю и именно об этом думаю.
Ее кожа, как уже успел заметить, светлая. При черных глазах и довольно темных волосах она выглядит еще более нежной, почти прозрачной. Интересно, на ней остались следы после той нашей ночи?.. И если да, что думала девушка глядя на них. Она вообще вспоминала те часы? Ей… понравилось?
Мысли, как будто я сам двадцатилетняя девчонка. Уж лучше продолжу пялиться.
На ее руках ногти тоже просто коротко подстрижены. На себе я борозд после не заметил… Да она и не впивалась в меня пальцами. Касания ее были осторожными. Робкими даже. Хотя было заметно – ей нравится меня трогать.
Но в целом все это было так невинно… Черт! У меня до сих пор стойкое чувство, что она не из тех, кто банально хочет поймать мужика на кое–что и развести на деньги! Может быть, моя интуиция сейчас глубоко ошибается (тест ведь не должен врать), но она на стороне Лины. Ничего не могу сделать.
Снова смотрю на плавные линии ее фигуры. Надо бы перестать. А то в сумме с воспоминаниями это ударит уже по моему телу. Впрочем, все равно надо бы сходить в душ.
Как могу, отвлекаюсь на себя и список дел, которые нужно сделать за вечер. Пока мотался к родителям, туда–сюда, время хорошо перевалило за обед. А я даже есть не хочу, и не только из–за маминой выпечки. Смотрю на белый пакет, который положил на кухонной зоне. В холодильник убирать хрустящий хворост не нужно. Так что могу просто встать и пойти к себе. Еще раз скольжу взглядом от ее подбородка до шеи…
– Крх!.. Пх!..
Вздрагиваю от звука сбоку. Впрочем, пугаться нечего. Я сразу понимаю, проснулся Лев. Кряхтит и пыхтит на своей подстилке. Кстати, ведь мелким положены какие–то кроватки… А Лёвка перебивается матерчатыми гнездами, как кошак.
Хм, несмотря ни на что пацан не вызывает у меня негатива. Даже наоборот. Он прикольный. Вон открыл глазенки, темные как у матери, и таращит их на меня. Лев вообще очень похож на Элину.
Подмигиваю малому. Тот, конечно, не понимает, что к чему. Сколько там ему, месяц? Вроде немного больше, Лина говорила. Она сказала правду?.. Черт, эта внутренняя игра в сыщика меня порядком достала. Что там у нас мелкий?.. Скинул с себя варежку. Машет ручонками и, кажется, хочет выткнуть себе глаз.
На автомате тянусь к нему через Элину. Я, конечно, не эксперт по детям, но натянуть на руку человека матерчатую рукавицу в состоянии. Пусть эта конечность и маленькая. Зато варежка без пальцев. Это легче. Малой вроде замирает сначала. Все идет хорошо…
– И–и–и–и! – Лёва издает пронзительный писк.
Я уже успел выполнить задачу. Мелкий в рукавицах! Однако я пока еще вис над Элиной. И от неожиданности практически падаю на нее. Задержался руками, не придавил. Но естественно, девушка проснулась.
– Ай! Что… Что ты делаешь?!
Да уж… Нападение, покушение на честь… Кража ребенка. Что там еще может показаться? Объяснение же у меня гениальное.
– Я всего лишь надевал на него варежку.
– Что?!
Элина выползает из–под меня с огромными глазами. В них изумление и ужас. Мне даже становится немного обидно. Я что, свое могу получить только силой? Что–то не помню никакого принуждения на том празднике.
– Ребенок сбросил с руки этот… чехол! Я надел.
Лина хлопает ресницами. Еще раз с испугом смотрит на меня. Медленно переводит взгляд на Лёву. У того все в порядке. Под нашу шумную заварушку он снова заснул.
