– Вот Федя, бывает, тоже в кабинете допоздна засиживается, – мама с теплотой смотрит на отчима, а я радуюсь, что не на меня, потому что я красная как рак. Лично знаю, чем уникальный человек Алироев по ночам занимается.
– Найдет свою половинку, тогда успокоится. Я про Дамира, – произносит Яна. – Эй, Каринк, а ты чего покраснела как рак? Ну как колись, не притесняет тебя наш красавец препод? Я если что могу поговорить с ним. Мужик он упрямый, но у меня свои методы.
– Спасибо, теть Ян, – отвечаю, стараясь подавить ниоткуда взявшуюся икоту. – Все хорошо… Ик…
– Одни пятерки, – с гордостью говорит мама.
– Мамуль, это не школа, тут оценки не важны, тут зачеты, сессии…
– Ну ты ведь хорошо учишься, какая разница как я выразилась.
– Я стараюсь.
– Ты ведь очень туда хотела. Именно в этот университет.
– Да. Самый лучший. Спасибо Владу, он очень помог.
***
Вечером, оставшись в своей комнате одна, продолжаю мучиться угрызениями совести. Это катастрофа! Что я натворила! Как могла не подумать, что ночное приключение… это не просто игра заскучавшей студентки. Дамир друг семьи. Он мог быть сегодня здесь, запросто… Мама его обожает. Когда-то она даже помышляла о том, что закадрит его, говорила об этом. Дамир не проявил интереса, подвернулся Калистратов, но не в том дело! Если хоть что-то выйдет наружу о прошлой ночи… Это будет апокалипсис!
На удивление, начинаю даже получать удовольствие от семейного обеда в кругу близких. Расслабляюще действуют радостный смех и дружелюбные подначивания, вкусные блюда, даже солнечная погода за окном добавляет градусов настроению. Атмосфера уютная и домашняя. Никак не ожидала, что смогу отвлечься от своих дурных мыслей в доме отчима, который оказался не таким уж и плохим человеком. По крайней мере, я могу понять, что мама в нем нашла.
Но внезапно раздается телефонный звонок, который разрушает всю идиллию. Почему-то я сразу чувствую, что он не несет ничего хорошего. Мама какое-то время бездумно смотрит на дисплей, будто не хочет снимать трубку. Тоже предчувствует беду. Все-таки отвечает. Пара коротких фраз, вмиг изменившееся лицо, прижатая ко рту ладонь – и все до одного понимают, что случилось.
– Это бабушка? – подскакиваю с места, торопясь поддержать маму, обнять, дать воды. Тетя Яна тоже суется вокруг с обеспокоенным видом.
– Да, отошла во сне, не мучилась, – тихим голосом отвечает мама, глядя на меня снизу-вверх и поглаживая мою ладонь.
Фёдор Алексеевич деловито поднимается со своего места и начинает задавать вопросы о похоронах, каких-то документах, финансах, хватает телефон. Видимо, собирается позвонить в клинику. Сначала я злюсь на него за то, что он не проявляет такта и наседает с вопросами, которые прекрасно можно отложить на какое-то время. Но потом, глядя, как мама оживает и включается в беседу, осознаю, что он своим напором отвлек ее от горя.
– Карин, ты с мамой останься, – отзывает меня в сторонку тетя Яна. – Ничего страшного, если учебу по уважительной причине пропустишь? Я бы с радостью помогла, но сама понимаешь, – кивает в сторону улицы, где прогуливается с коляской дядя Влад. – Я ничего совершенно не успеваю со своим табором. Но на похороны я обязательно приеду, хотя бы на пару часов.
– Конечно-конечно, – киваю, закусывая губу и пытаясь понять, чем мне грозят пропуски учебы. У меня как раз важные семинары по экономике, Алироев всегда требует обязательного присутствия и не прощает отсутствия. Но у меня действительно уважительная причина.
– Что такое? – тетя Яна подмечает мое замешательство. – Если нужно с кем-то из преподавателей или с деканатом договориться, ты не стесняйся. Тем более не чужие же люди. Ты не просто девочка с потока. У тебя есть у Дамира предметы? Хочешь, я поговорю с Владом, чтобы он попросил за тебя?
Прихожу в ужас от предложения сердобольной маминой подруги, у нее лучшие побуждения, но я отлично помню, как предвзято Дамир относится к тем, кого продвигают, за кого просят. Еще не хватало мне ощутить на себе его недовольство и снова видеть презрение в глазах.
– Нет, теть Ян, я спокойно могу пропустить несколько дней, буду рядом с мамой. Поживу здесь. В деканат я сама позвоню, не надо никому ничего передавать. Спасибо за предложение.
Делаю себе мысленно пометку предупредить деканат о своем отсутствии. Где-то у меня был номер телефона… Ладно, можно на официальном сайте университета посмотреть.
– Ну ладно, – поглаживает меня по плечам, – ты уже взрослая девочка. Уверена, что со всем справишься. Бедная Оля, – вздыхает с грустью в голосе, – потерять маму накануне родов…
С этой поры начинается самая суматошная неделя в моей жизни. Целыми днями занимаемся домашними делами, организацией похорон и поминок, в то же время постоянно контролируем работу маминого кафе. Жизнь идет своим чередом. Об учебе подумать некогда, но я все же стараюсь хотя бы немного вникать в процесс, переписываюсь с одногруппниками, они высылают мне пропущенные лекции. Прошу передать нескольким преподавателям информацию о моих пропусках. Только насчет предмета Дамира язык не поворачивается попросить, слабовольно прячу голову в песок, откладывая решение проблемы на потом. Знаю, что поступаю неправильно, но у меня нет никаких моральных сил на мысли о Дамире и учебе.
Мама периодически плачет, хотя тут же останавливает себя, переживая за ребенка, но гормоны берут свое и она тут же снова льет слезы. Доходит до того, что мы с отчимом заставляем ее пойти к врачу. Я, конечно же, сопровождаю ее на приеме. По настоянию специалистов маму кладут на сутки в больницу для дополнительного осмотра, взятия анализов и УЗИ, а мне позволяют остаться с ней в отдельной палате благодаря стараниям Фёдора Алексеевича. У него везде есть связи, со всеми он на короткой ноге, к подобному быстро привыкаешь, чувствуя себя защищенной и спокойной.
– Дашкова, ты вообще собираешься в универ возвращаться? – как-то звонит Лена. – Я понимаю, у тебя похороны, мама беременная, но зачеты… Тебе же потом сложно будет. Может, вырвешься на пару часов в день? В среду в одиннадцать и в пятницу в десять тридцать.
– Лен, я не могу, мы с мамой в больнице, – объясняю вполголоса, выйдя из палаты в коридор.
– Что случилось?! Скоро ребенок родится?
– Нет, просто мама на нервах постоянно, плохо себя почувствовала. Но вроде бы все в порядке, причин для волнений нет.
– А-а, ну ладно, – успокаивается подруга, что-то громко говоря насчет компота. Очевидно, Лена звонит мне из университетской столовой. Слышны голоса, грохот посуды, треск кассового аппарата. – Давай, подруга, не пропадай, без тебя тоска зеленая.
– Я тоже скучаю, Лен, рада, что ты позвонила.
Кладу трубку и раздумываю, стоит ли пытаться вырваться в универ. Меня буквально разрывает от сомнений. Если бы не ночь с Алироевым, я бы думала исключительно об учебе, о возможности получить зачет без необходимости зубрить билеты. Но эта ночь случилась, ее не вычеркнуть из памяти, и она сильно влияет на мои решения.
Наконец наступает день похорон. В гнетущей атмосфере проходит несколько тяжелых часов. Десяток бывших бабушкиных подруг и коллег провожают ее в последний путь, потом вся процессия в черном перемещается с кладбища в дом. Я не отхожу от мамы, не даю ей суетиться и стараться везде проявить усердие. Задача сложная, практически непосильная. Мама, кажется, поняла спасительную силу активной деятельности, которая помогает справиться со скорбью, и пытается быть всем полезной. Но быстро утомляется, и я с радостью ее заменяю. Гости расспрашивают о последних годах жизни бабушки, просят меня принести ее фотоальбомы и предаются ностальгии.
– Карина, что бы мы без тебя делали, – одаривает меня внезапной похвалой отчим, когда все расходятся по домам, и я начинаю думать, что мы с ним все-таки поладим.
– Спасибо вам, Фёдор Алексеевич, – благодарю вполне искренне. – За клинику, за организацию похорон…
– Перестань, – благодушно отмахивается, – я для Оленьки на все готов.
