от меня к Василиди, — замечаю нехотя. Тянусь к пузатому чайнику, который в мое отсутствие принесла Алиса. И налив душистую жидкость цвета охры в пологую толстую чашку, делаю маленький обжигающий глоток. Чувствую, как тепло разливается по гортани и пищеводу. Греет душу и сердце.
— Садись, посиди с нами, — бросает Денис жене, когда она снова приходит за грязными тарелками. — Представляешь, Никита Василиди знает и давно влюблен в эту… Янну.
— Терпеть ее не могу, — искренне вздыхает Алиса. — Противная баба. Ходит по отелю, как мумия. Никому никогда замечания не делает, сразу штрафами бьет. Народ обижается, уходит. А Артур… это мой брат… бесится. Только человека выучишь, тут — на тебе!
— Она хорошая, — улыбаюсь довольно и испытываю вселенское счастье только от мысли, что можно спокойно говорить о Яне. Не прикидываться идиотом, не фильтровать базар.
— Ты ее любишь? — жалостливо смотрит на меня Алиса. Подпирает кулачком щеку и тут же оказывается в медвежьих объятиях мужа.
— Я позвоню Артуру. Он поможет, — задумчиво произносит Алиса. — Только в самом крайнем случае. Лучше вам делать вид, что незнакомы…
— Мне только понадобится информация. Мне нужно поговорить с Яной. Лучше выбрать момент в отсутствии Архипа.
— Тогда тебе там сидеть до глубокой старости, — фыркает Денис. — Он никуда не ездит… Разве что на катерах гоняет по акватории. Но ты сам понимаешь, там сама гонка длится минут сорок. Плюс подготовка. Потом обсуждение результатов. Не больше двух-трех часов. Ко всему остальному он имеет доступ, не выходя с территории комплекса. И Янна к тому же живет очень замкнуто. Иногда целыми днями не спускается вниз. Сидит у себя в башне… принцесса… блин!
— Прости, — извиняется за мужа Алиса.
— Тогда, — смотрю на них заговорщицки, — если ваш Артур может, пусть примет меня на работу в «Жемчуг»…
— Доктором?
— Да кем угодно. Если принцесса не выходит из башни, и ее охраняет дракон, то бедному рыцарю придется туда пробраться хитростью…
— Мы-то договоримся, хитрован, — весело хмыкает Денис, — вот только, когда тебя дракон сожрет вместе с конем и доспехами, успей крикнуть «Деня!», чтобы я мог ворваться с палицей и настучать этой зверюге по башке. Усек?
— Спасибо, — говорю смущенно. Протягиваю Денису руку и тут же попадаю в крепкий захват.
— Тебе спасибо, доктор. Вишь, как причудливо тусуется колода. Девочка Яна привела нас к Василидям. Значит, судьба! Господь твоими руками меня уберег, теперь придется мне впрячься.
Мы расходимся далеко за полночь, травим байки, гоняем чаи и никак не желаем расходиться. Поэтому утром я выезжаю чуть позже намеченного.
— Удачи тебе, братан, — хлопает меня по плечу Денис. — Если что, звони…
— Ты за девочкой Яной приглядывай и в случае опасности со мной свяжись. Мама в местном минздраве — это хорошо, но свои люди на местах не помешают. Понял?
— Откуда ты их всех знаешь?
— Так я им оборудование и расходники лет пять продавал…
— Хорошее дело, — задумчиво вздыхает Денис. — Может, вместе замутим?
— Сначала заберу у грека свою англичанку, — смеюсь я. И сев в машину, выезжаю на трассу.
Только подъезжая к дому отца, до меня доходит, что я в спешке сборов так никого и не предупредил о своем приезде. Сначала решил, что сообщу отцу с дороги. А потом забыл.
Лишь бы были дома! А то придется куковать под калиткой или ехать к брату. Или к Дуське. Брата придется стеснять. Илья живет в квартире с двумя детьми. К сестре неудобно. Нет, у отца привычней.
Кинув машину около ворот, звоню в домофон. Дверь с легким щелчком тотчас же открывается, и, распахнув калитку, на улицу выбегает Настя.
— Ты? — изумленно пялится на меня.
— А кого ты ждала? — усмехаюсь невесело.
— У папы сердечный приступ. Мама вызвала Илью…
— Ну, я тоже сгожусь, — рявкаю, вбегая в дом. — Где он?
— В кабинете, — мямлит сзади Настя. — Но раз ты приехал, значит, все обойдется.
Никита
- Что с ним? — рычу, взбегая по ступенькам на второй этаж.
— Мама говорит, инфаркт, — делает огромные глаза Настя и скулит, как брошенный щеночек. — Он же не умрет, Никита? Правда?
— Угу, — бросаю на ходу. — Как сыну Вадима Ильича мне хочется заорать «никогда!», но доктор внутри советует придержать язык за зубами. Никаких прогнозов заранее.
Влетаю в спальню отца и Алины и тут же застываю на пороге.
Папа дремлет, лежа на высоких подушках. Мачеха сидит рядом, держа его за руку.
— Скорую вызывали? — бурчу шутливо и, подойдя к постели мягко, но настойчиво оттесняю Алину в сторону.
— Пап, как ты? — спрашиваю, наклоняясь над больным. Бледный, конечно. Но одышки нет.
— Никита, — изумленно улыбается отец, приоткрывая глаза. — Ты-то тут откуда? Алина вызвала?
— Я сам, — морщу переносицу и даже фигею от охватившего счастья. — Говорят, у тебя инфаркт…
С любовью оглядываю короткий ежик седых волос, крепкую фигуру. Замечаю руку, прижатую к грудине. Нехорошо это…
— Ерунда какая-то, — отмахивается отец. — Алина все придумала. Сейчас полежу и встану. Подумаешь! Тебя вот угощать буду. У нас рыба вяленая есть… Хорошо бы с пивом.
— Конечно, придумала, — поджимает губы мачеха, — особенно когда ты валиться начал…
— Отлежусь и все пройдет, — добродушно отмахивается отец и смотрит на меня внимательно. — А мы тебя не ждали так рано…
— Я к вам по пути заехал, — бросаю мимоходом и тут же перевожу разговор. — Давай давление померим, и я тебя послушаю. Не похоже на инфаркт. Что-нибудь тяжелое поднимал?
— Так в оранжерее клумбы переустраивал, — вздыхает мой неугомонный папа. — Выделил место под орхидеи. Такие капризули они… Но Нельке нравятся. Ходит нюхать… Коза мелкая.
Отец улыбается радостно, а я помогаю ему лечь поудобнее. Достаю из чемоданчика фонендоскоп и, осторожно приложив к груди, слушаю, как бьется папино сердце. Замечаю старую татуировку на груди «не реанимировать». Сколько раз я ее видел. Но только сегодня смотрю с содроганием.
Как бы ни так, старый!
В нашей стране, где запрещена эвтаназия, такая татушка выглядит бессмысленно и глупо. Все равно спасут. Хочешь ты того или нет. Может, и хочет отчалить в мир иной без дефиблилляторов и непрямого массажа сердца. Но закон есть закон. И никакой медик не отступится от протокола. Спасет или нет… Ну, хоть попробует.
Каждый стук сердца отдается у меня в ушах.
— Как энерджайзер, — улыбаюсь отцу и приказываю. — Переворачивайся …
— Вот навязался на мою голову, — ворчит отец, спокойно укладываясь на живот.
Провожу ладонью по крепкой спине.
Папа, папочка, не умирай, пожалуйста!
Слушаю внимательно и, повернувшись к Алине, спрашиваю.
— Почему ты решила, что инфаркт?
— Так за грудиной колет, и правая рука…
— Это в спину вступило, — хмыкаю довольно
