на всю длину спереди было застегнуто замком.
Джо неожиданно для себя облизнул губы. Дыхание участилось, а Ирис как назло не отводила от него своих чарующих малахитовых глаз.
— Что такое? — дерзкая улыбка скользнула в ее взгляде.
— У меня к тебе какой-то нездоровый интерес.
— Может из-за долгого воздержания?
— Думаешь? — хмыкнул Джо и отвернулся, вновь отпив из бутылки.
— Ты пойдешь на кладбище?
Он поперхнулся.
Ирис торопливо вскочила помочь, но Джо прокашлялся, и все его сексуальное напряжение как рукой сняло.
— Зачем? — он стал закручивать крышку на бутылке, но перестарался и скрутил резьбу. — Им все равно. Малышка и не поняла, что такое жизнь, а Лора… Лора умерла. Худший исход из всех, — отложил в сторону крышку.
— Джо, а ты уверен, что это худший исход?
Ее тихий голос оглушил хуже взрыва.
Ярость разлилась в чистой лазури океана.
Ирис покачала головой, уточняя:
— Ты уверен, что это худший исход для нее?
Джо зло дернул мышцами на лице и с открытой бутылкой направился в свою комнату.
— Посмотри на меня, — со вздохом попросила Ирис, и он остановился. — Посмотри.
Обернулся, раздраженно уставившись на нее.
— После того как я потеряла Ланду, не прошло ни дня, чтобы я не страдала, не тосковала по ней. Эта боль внутри, — вцепилась она в платье на груди, сжав пальцы до побеления. — Она душит меня. Я не могу дышать, — еле смогла выговорить из-за слез, хлынувших из мгновенно потускневших зеленых глаз. — Я не справляюсь! А ведь я всегда была более черствой чем Лора. Ты уверен, что она справилась бы? Ты уверен, что смерть ее ребёнка не превратила бы ее… в тебя?
Джо оцепенел. Его тело будто одеревенело.
— Да, для тебя это худший исход! Но думал ли ты о ней? Может для неё так лучше?
Джо замотал головой, не желая даже предполагать такой вариант, а Ирис всхлипнула, смотря в его глаза, которые он отчаянно прятал от нее:
— Ну взгляни на меня, Джо! Вот так выглядит женщина, потерявшая своего ребёнка, — закричала она. — Вот так!
Лазурь тоскливых океанов наконец обратилась к ней.
Перед ним стояла все та же Ирис. Его близкая подруга, которую он знает вот уже семь лет. Которую уважает, которую считает частью своей семьи.
Они много времени проводили вместе до всего этого кошмара. Она часто приезжала к ним с Лорой, они собирались с ребятами.
Она всегда много смеялась!
Раньше…
Никогда не отчаивалась и не плакала!
Раньше…
И в глазах сияла искорка… А сейчас погасла.
Все та же Ирис… Но уже не та.
Картинка из сна всплыла в мыслях, и Джо еле вдохнул, справляясь с новой волной, нахлынувшей безнадежности.
— Лора всегда была очень доброй, милой и мягкой, — Ирис плакала, глядя на него. — Она была очень нежной и ранимой. Помнишь, как долго она переживала из-за смерти вашего пса?! В голос выла! А это ребенок, Джо! — и кажется речь уже шла не о Лоре. — Тебе больно из-за малышки да, но прости меня, тебе никогда не понять боль матери! Твое дитя! — слезы ручьями лились из ее глаз, а она словно сумасшедшая уставилась на свои пустые руки, в которых никого не было. — Человечек, что жил у тебя под сердцем. Создание, которое ты оберегала девять месяцев! Дочь… Которая больше никогда тебе не улыбнется! — Ирис в своем безумии охрипла, перейдя на болезненный крик. — Никто! Никто не спасет тебя от этой боли! И ты бы Лору не спас! Она была бы обречена на это! — ткнула Ирис в себя пальцами. — На это!!! — громко закричала, разрываясь от беспомощности и скорби. — Неужели ты и правда хотел бы видеть ее такой!? Что бы кто ни говорил, но той Лоры, которую мы все знали, которую все любили, даже если бы она выжила, той Лоры не стало бы в тот же миг, как не стало бы ее дитя! — Ирис шумно выдохнула, приложив ко лбу тыльную сторону ладони. Она отчаянно пыталась взять себя в руки:
— Я… Я даже завидую ей, — ее губы затряслись, — я завидую. — Зелёные глаза будто умоляли. — Я бы тоже хотела, как и она… Уйти вместе со своей малышкой.
И его самые худшие опасения подтвердились.
Бутылка выпала из ослабшей руки Джо, и сок вылился на его босые ноги.
— Пожалуйста помоги мне. Сама я не могу.
— Что… — его окутала безжалостная непроглядная тьма.
— Мне смелости не хватает.
— Не смей! — ужас стер все преграды и за несколько шагов Джо преодолел расстояние между ними. — Не смей просить меня о таком! — крепко обнял ее, сжав настолько сильно, насколько сумел.
— Я больше не могу, Джо, — цеплялась она за него дрожащими руками, то ли прижимая, то ли отталкивая. Ее лицо заливали слезы, ее тело трясло, она выглядела будто сумасшедшая. — Я так больше не могу!
Что-то с новой силой дернулось в его сердце, и Джо торопливо закачал головой, боясь происходящего. Он убирал волосы с ее мокрого лица и смотрел в красные от слез глаза, а его руки дрожали от страха:
— Помнишь? Ты же сама говорила. А что если они смотрят на нас?! Ты помнишь?! Мы не можем так поступить! Ты слышишь?! Раз не можем ради себя, то должны ради них, — шептал он, вытирая ее мокрые щеки, — чтобы они были спокойны. Представь, что мы заставляем их чувствовать, говоря и думая так. Мы должны справиться, чтобы и они были спокойны. Они же так любили нас, — Джо шептал это чтобы успокоить ее. От безысходности, от незнания как еще ее поддержать, но вдруг, осознав сказанное, замолчал.
Ирис тоже стихла, смотря в его глаза.
Джо болезненно выдохнул и погладил ее лицо большими пальцами.
— Только, если представить на секунду, что это правда, — пролепетал он. — Только если представить… Сколько боли мы причинили им.
Ирис неотрывно смотрела на него растерянно и тоскливо.
— Мы должны быть сильными, — с трудом выговорила она.
— Нет, — Джо покачал головой, выдав через ломаную улыбку всю свою боль. — Получается, мы должны быть счастливыми…Даже без них.
Он сам не знал, что делает, но сердце было переполнено страхами, тоской и нескончаемым отчаянием, а в этих малахитовых глазах пряталось что-то ему крайне сейчас необходимое. И он прильнул к холодным соленым губам.
Ирис замерла в его объятиях.
Но Джо не остановился. Не смог.
Вновь, не напористо, но уверенно, он коснулся своими губами ее губ и почувствовал движение в ответ.
Ее губы слегка приоткрылись, хоть ладони все ещё недоверчиво упирались в грудь.
Он вновь прижался к ее устам и вновь, и вновь,
