он тут же запихал его обратно и быстро зашагал на выход, все время оглядываясь в ее сторону.
Чарушина высморкалась и уставилась в чашку с недопитым кофе. Понять, о чем говорили за дальним столиком Тураев и Половиков, она не могла, но продолжала напряженно прислушиваться, пока над ее головой не раздался приторно слащавый голос адвоката, а на стол не лег накрахмаленный и надушенный мужской носовой платок.
— Ах, Наденька, какое разочарование! Сочувствую вам. Такие планы! Вы же, кажется, собирались замуж?
Надя распрямилась и закусила нижнюю губу.
Наглые голубые глаза Половикова плотоядно оглаживали ее вздымающуюся грудь и уголок белеющей кожи в вырезе пиджачка. Адвокат ухватился за спинку ее кресла и склонился еще ниже:
— М-да, вам бы следовало повнимательнее выбирать кандидатов на свою руку и сердце, Надюша. А то ведь как получается? Карьера-то ваша теперь может схлопнуться как мыльный пузырь. Убийство, Наденька, это вам не алименты отжимать. А общаясь, так сказать, с преступником, репутацию можно потерять очень быстро.
Чарушина сжала зубы и откинулась на спинку стула. Смерив Половикова уничижающим взглядом, она посмотрела в сторону Тураева, но ни мужа погибшей Елизаветы, ни «шкафа» за столом уже не было.
— Как-то так, дорогая Наденька, — зудел Половиков, напирая на нее выпуклым животом. — Я ведь все понимаю: женщину обаять нетрудно. Надо только знать, чего она хочет. Судя по вашему выбору…
— Мне совершенно не интересно ваше мнение на этот счет, — пробормотала Надя и полезла в сумочку за деньгами.
— Ах, Наденька, а счастье было так возможно! — остановил ее Половиков, сделав знак официантке. — Угощаю! — великодушно пояснил он. — Всегда готов услужить вам, милая Надюша, в память о вашем папеньке. Если бы он только знал… — нарочито вздохнул адвокат. — Он ведь даже не догадывался, что у вашего Ржевского кредитов тьма и уголовные наклонности.
Наденька вздрогнула и удивленно посмотрела на Половикова. Тот, почувствовав ее интерес, продолжил:
— А как вы думали, Наденька? Красивая жизнь стоит дорого! Одно радует, не вам эти долги отдавать, Надюша! Прям бог отвел от необдуманного шага.
С трудом поборов растерянность, Чарушина мотнула головой и рыкнула:
— Никаких сил нет вас слушать! Позвольте мне уйти, Роман Дмитриевич!
— Я многое могу вам позволить, Надюша! Одно ваше слово и… — Половиков потянулся к ее руке.
— Да идите вы… — топнула ногой Надя. — Оставьте меня!..
Она вытряхнула на стол несколько купюр, оттолкнула Половикова и почти бегом понеслась прочь, пытаясь разглядеть через ресторанные окна, куда направился Тураев.
Когда измучен подозреньем,
Когда в груди вскипает кровь,
Пройди по пунктам все сомненья,
Подумай — а была ль любовь?
Когда Надя выбежала на крыльцо ресторана, то увидела лишь мощный зад серебристого внедорожника, на всех парах рванувшего через перекресток. Что-то подсказывало ей, что это автомобиль Тураева. А некоторую спорность этого момента можно было совершенно спокойно разрешить чуть позже через того же Кораблева. У Томаса Георгиевича, разумеется, и кроме его веснушчатого племянника были везде знакомые, но в столь щекотливом деле Чарушиной меньше всего хотелось просить о помощи кого-либо со стороны.
Едва она села в свою машину, как зазвонил телефон. Наденька схватила трубку и, увидев номер, зажмурилась: «О, нет…»
— Мама, привет! Как твои дела? Как себя чувствуешь? Как твои розы? — защебетала она нарочито бодрым голосом. — У меня все хорошо, правда-правда!
Рейсовый автобус, который двигался перед ней, газанул, выпустив облако едкого темного дыма. Чарушина громко чертыхнулась, будто вонючий серый пыльный налет опустился прямо на нее.
— А что Ржевский? Ржевский в командировке… — сквозь зубы процедила она. На следующей реплике матери, Наденька едва не въехала в автобус. — Кто тебе такое сказал? Ох, ты ж… Я ей все перья повыдергиваю! Ладно, ладно, это я образно. Послушай, нашу квартиру я продавать не стану ни при каких обстоятельствах! В ней еще твои внуки расти будут! — Чарушина прикусила язык, но затем вновь защебетала: — Ты отдыхай хорошенько, ладно? И трубку бери, только когда я позвоню. Что значит, пообщаться охота? У тебя там лопата есть, и эта, как ее, мотыга! Копай землю, ходи на море! Это мой приказ! Я, кстати, может еще приеду к тебе на недельку. Насчет Павла не скажу, ты же понимаешь, что он очень занятой человек. И вообще, он может очень надолго уехать… — Щеки Нади пошли красными пятнами. — Все-все, мамуль, у меня вторая линия! Целую, люблю! — Отключившись, Надя вытерла взмокший лоб. — Ну, Ирина Леонидовна…
Подруга матери, Ирина Леонидовна Войцеховская, выйдя на пенсию, вдруг решила заняться риэлторством. Для нее это была скорее игра, нежели заработок, хотя, как поговаривали, несколько довольно удачных сделок Войцеховской уже удалось провернуть. Ирина Леонидовна очень любила бывать в обществе и собирала сплетни по всему городу, тасовала их как колоду карт и искала свободные уши, способные выдержать ее словесное цунами.
С одной стороны, Чарушина была зла на Ирину Леонидовну за ее намеки и предложения продать их квартиру, а с другой, ну с чего-то ведь ей нужно было начинать разговор со старинной подругой? Просто маменька Нади воспринимала все очень дословно и порою вела себя как обиженная младшая сестра, которую следовало утешать и объяснять очевидные вещи. Надя же сейчас очень отчетливо поняла, как тяжело остаться одной без любимого человека. В ее случае — Ржевского…
Мысль эта была крайне болезненной и неприятной.
— Вот ведь зараза какая, — прошептала Чарушина, мучаясь от разбушевавшихся эмоций. Что Павел делал в этот момент и что чувствовал, она не знала и даже не догадывалась.
Сколько бы раз Надя не звонила на его номер, трубка неизменно вежливо и отстраненно заявляла о том, что абонент больше не абонент, и его местонахождение для нее останется неизвестным на неизвестный период времени…
Вернувшись к дому Ржевского, Наденька огляделась. Ей следовало бы заняться текущими рабочими делами, но она знала, что в самое ближайшее время ей позвонят из полиции и пригласят на беседу. У нее на руках не было никаких фактов, кроме того, что она сама видела Ржевского с Елизаветой Тураевой. Стоило ли делиться этим со следствием, признавая очевидность того, что она обманутая жена? Ну, почти жена… Или следовало до конца держать оборону, собирая обстоятельства произошедшего? Чарушина прекрасно знала, что из мелких деталей и несостыковок можно выстроить крепкую пирамиду обвинения, но кто останется в таком случае рядом с Ржевским?..
Павел был поздним ребенком. Его родители — простые деревенские люди, скончались друг за другом за несколько лет до ее знакомства с Ржевским. Так
