на скамейку рядом со мной падает конверт.
Открываю, пересчитываю. Нормально. На дорогую и вредную девочку точно хватит.
Татуированный протягивает мне планшет. Выбираю соперника на второй бой, выслушиваю про заявку на реванш от сегодняшнего. Ставки будут выше, но и соперник злее. Сегодня мы друг друга изучали, и я его сделал. Значит в следующий раз он будет готов и мощно мотивирован. Это уже не деньги. Это принцип: указать малолетке на его место в пищевой цепи.
Вешаю на плечо сумку с формой и только в последний момент вспоминаю про видео.
— Съемка строго запрещена, — разводит руками мой временный «работодатель». — Ты видел, какие сюда люди приходят? Мы гарантируем конфиденциальность.
— Ой ли? — скептически смотрю на него.
— Хочешь, пройди по залу, проверь. У нас живая охрана, деньги только налом и камер нет даже на входе.
— Ладно, верю. У меня официальный бой послезавтра. Потом мне нужны сутки на восстановление.
— Услышал. На созвоне.
Киваю и быстро покидаю душное помещение. Меня моментально пробирает от холода. Выхожу к дороге. Вызываю такси.
«Вот как-то так, папа. Не то, чтобы я в восторге от того, что сделал, но денег достал без твоей помощи»
Он звонил уже раз десять. Времени до хрена, а меня нет. И телефон вырубал на весь вечер, сейчас смотрю на пришедшие сообщения о пропущенных и фотки от пацанов из клуба.
Сажусь в машину и думаю, может не ехать уже домой? Рожа разбита. Вопросы будут. Но нарываться еще сильнее не хочется. Отец меня тогда между дворцом и домом сам возить начнет и охрану приставит такую, которая и мое расписание, и режим дня поминутно знать и контролировать будет.
Поднимаюсь на этаж. Тихо проворачиваю ключ в замке. Спотыкаюсь о Филина в темноте. Подняв любимого зверя на руки, ныряю с ним в свою комнату и плотно закрываю дверь. Она тут же распахивается и врубается самый яркий свет.
— Ай! Чего ты делаешь то?! — жмурюсь от боли в глазах.
— Я с тобой на каком языке разговариваю?! — рявкает отец.
— У меня выходной завтра, — напоминаю ему.
Он вглядывается в мое лицо. Сжимает зубы, подходит ближе и по своей дебильной привычке хватает за волосы, дергая голову назад и поворачивая к свету. У меня вообще нет сил ему сопротивляться. Только жмурюсь сильнее, потому что хочется врезать ему за этот жест, а я не могу.
— Косяк в темноте поймал. Она разбитая была, лопнула, — пытаюсь убедительно отмазаться.
— Ты считаешь, что я слепой? — рычит отец. — Дрался?
— Я не дерусь вне ринга, — повторяю заученную фразу. — Косяк поймал. Отпусти.
Убирает руку, продолжая прожигать меня взглядом.
— Чего тебе не хватает, м? — отец и не думает уходить. — Борзометр зашкаливает уже. Ты же, сучонок, сейчас стоишь и врешь мне в глаза. Думаешь, тренер не увидит свежую ссадину?
— Косяк был твердый, — пожимаю плечами. — А не хватает мне свободы, папа. Ты заколебал каждый мой шаг контролировать. Я с друзьями в клуб не могу сходить! С девушкой встретиться!
— С девушкой, — хмыкает отец. — Опять одни бабы в голове. Переодевайся. Со мной поедешь.
— Куда? — подозрительно смотрю на него.
— Собирайся, я сказал!
Я раздеться, собственно, не успел. Брызгаю на себя ежедневным спортивным дезодорантом, накидываю куртку и выхожу в прихожую.
Отец молча покидает квартиру и так же молча ведет машину через весь город. Выезжаем на трассу. Едем по кромешной тьме, хз, сколько. Я успеваю немного поспать. Глаза открываю от толчка в плечо.
Хмурясь, вглядываюсь в улицу. Стоянка дальнобойщиков или что-то похожее.
— Пошли, — отец отдает команду и первый выходит из тачки.
В непонятках выхожу следом за ним. Он уже беседует с какими-то бабами в гипер пошлых шмотках. Подхожу ближе. Меня опять передергивает. Я таких только в кино видел. Шлюхи? Да ну нахер?
— Выбирай, — хмыкает отец.
— В смысле? — ноги сами в ужасе делают за меня несколько шагов назад. Отец ловит за шкирку, притягивает ближе. — Ну ты же хотел бабу, выбирай. Я оплачу.
— Эээ…
— Не нравится? — хмыкает он.
— Нееет, — тяну, скрививших от пренебрежения. Мне даже стоять рядом с ними противно, не то, чтобы…
Да, фу, блин! У меня теперь неделю не встанет!
Папа разворачивается и ничего не объясняя уходит обратно к машине. Спешу за ним. Садимся. В ахуе смотрю на родителя.
— Ты думаешь, достоин чего-то большего? Вот это, — кивает на телок, — твой уровень сейчас. Ты ни хрена ничего не стоишь, Тайсон. Без меня и моей поддержки ты — никто! И твой удел — трахать девочек вот такого уровня. Получишь титул, поговорим о свободе. А пока я решаю, что ты делаешь, и с кем ты спишь. Ясно?
Молчу.
— Я не услышал! — лупит ладонью по рулю.
— Ясно, — сжав челюсти, отворачиваюсь к окну.
«Как же он, сука, бесит меня! Ааа!!!».
Юля
— Вау... Ах… — раздаются хаотичные стоны из нашей раздевалки.
Захожу, девчонки расступаются в стороны. Глаза горят любопытством, будто мы не выложились на максимум пятнадцать минут назад.
На скамейке, аккурат возле моего шкафчика стоит огромный букет голубых роз в стильной белой коробке. Присаживаюсь на корточки, касаюсь цветов подушечками пальцев. Нежные лепестки приятно щекочут кожу и дразнят ноздри легким, ненавязчивым ароматом.
Улыбаюсь. Красиво очень.
От кого, интересно? Опять попытка Тима перейти из друзей в бойфренды? Не помню, чтобы давала повод.
Нахожу открытку. Забавным мальчишеским, немного корявым почерком написано:
«Жду в холле».
— Ну что там? От кого такая роскошь? — Мила заглядывает через плечо.
Захлопываю открытку и убираю подальше от любопытных глаз.
Отпрашиваюсь у тренера и выбегаю в холл, не понимая, от чего у меня так колотится сердце. Мне дарили цветы после соревнований, и Тимур таскал иногда букеты. Но эти другие. Под цвет глаз. Подарок прочитался сразу. Это кажется очень личным, но личного у меня нет.
Может всё-таки Тим?
Выхожу из узкого коридора в холл первого этажа. У окна на широком подоконнике сидит очень грустный мальчик — боксер, смотрит себе под ноги, прокручивая в пальцах стебель еще одной голубой розы. Какой-то другой он сейчас. Трогательный с этим цветком.
— Да чтоб тебя! — поджимаю губы, злясь скорее на собственные
