пьяным не выглядел, да и двигался вполне себе нормально: с чувством и в такт музыке. Даже инородным среди танцующих не казался. Вряд ли кто-то дал бы ему больше тридцати лет.
Он не прижимал меня к себе, не пытался трогать. Но при этом смотрел в глаза и довольно улыбался. Отдыхает человек, как и собирался.
— Вообще, удачно все сложилось, — начал он, когда мы вернулись за стол. — Я уже голову всю сломал, где искать эту гадалку. Даже обращался к "реальным", — Стас изобразил пальцами в воздухе кавычки, — они отказывались, еще и проклятия вслед посылали. Думал я, что идеально было бы взять на это место актрису. И тут ты, — он сделал глоток рома, приобнял меня, не нахально, скорее по-братски, да еще и быстро как-то, словно коснулся и ошпарился, и произнес: — А за брата не переживай. Его больше не тронут. Пусть себе работает спокойно.
Я кивнула. Сейчас во мне был уже второй коктейль, и он мешал мне мыслить рационально.
Едва допив третий и сходив еще раз на танцпол, я заявила, что мне пора домой. Стас не стал меня уговаривать остаться, полагаю, тут всему виной милая сисястая блондинка, которая терлась рядом, когда мы танцевали. Ведь именно на ее весьма откровенные позы в танце поглядывал Океанов, доставая сейчас телефон из кармана. Поговорил с кем-то и через минуту возле нашего стола материализовался Славик:
— Отвези девушку домой, — попросил его Стас. — В целости и сохранности… и вот еще, — Стас полез в карман и, достав оттуда кредитку, протянул мне: — Это на расходы. Для нарядов там, косметики… что еще понадобится для образа, в общем.
Он озвучил пинкод, карту я взяла, и мы со Славой направились к выходу. Пробирались сквозь толпу, народу в клубе становилось все больше, тусующиеся подтягивались. Славик взял меня за руку, с излишней ответственностью подойдя к словам шефа. Я плелась за ним, едва успевая перебирать ногами.
Уже у входа я обернулась, пытаясь найти глазами Стаса. И нашла. На моем месте, рядом с ним, уже сидела блондинка.
В машине ехала и начала думать, хоть и немного медленно, но все же.
Удачно все сложилось же. Никто не пострадал, долг, считай, уплачен, работу я потеряла — и тут же нашла. Однако меня что-то продолжало мучить. На сердце немного тревожно.
Дома я устроилась в своей комнате на диване. Потерла ладонями вдруг горящие щеки и обвела взглядом комнату. Когда взгляд коснулся шкафа, старого, его еще при союзе покупала бабушка, в груди кольнуло, а в голове пронеслись слова прабабушки, которые я сегодня уже вспоминала: ты вспомнишь о нем, когда придет время…
Свёрток!
Точно, он должен лежать на шкафу, в коробке. Мама убрала.
Странно, но с того самого момента, как умерла бабушка Оля и я забрала ее приданое из-под подушки, этот свёрток я так ни разу не развернула. Да я даже не вспоминала о нем до сегодняшнего дня.
А сейчас все внутри меня буквально кричало: посмотри что там! Это важно!
Поднялась, сделала несколько невесомых шагов к шкафу и поднялась на цыпочках. Подцепила коробку пальцами и потащила на себя.
Не уронила, бережно прижала к себе и села с коробкой обратно на диван.
На крышке был слой пыли, я сдула его зачем-то и тут же принялась чихать. А еще сетовать, что так сделала. Крышку сняла, бросила в ноги и принялась изучать содержимое коробки.
Свечки, похожие на церковные, только зелёного цвета. Они перевязаны простой бечевкой. Еще я увидела разные подвески из золотого металла, странные символы, неизвестные мне. Длинное ожерелье с бусинами из черного камня, камни явно натуральные, ведь все бусинки не были идеально ровными, да еще немного отличались по размеру. Вспомнила я это ожерелье. Бабушка Оля носила его, не снимая, говорила, что камень этот от сглаза… Как он там назывался? Шунгит, кажется.
На дне коробки лежала еще одна. Небольшая, прямоугольная, деревянная. С выжженными символами. Самым узнаваемым был овал, или ноль, или… буква "О"? Точно, скорее всего, именно буква. О — Ольга. Прабабушкина. И моя тоже.
В этой коробочке лежала колода карт. И далеко не игральных. С трепетом и неожиданным удовольствием я перебрала карты, вглядываясь в изображения. А в голове как будто звучал голос, сообщающий мне, что каждая карта обозначает.
Только этого мне не хватало… Так и до шизофрении недалеко.
А может, я просто вспомнила? Ведь и колоду эту я тоже видела раньше. Может, бабушка меня просветила однажды и я на подсознательном уровне запомнила?
Как уснула, не помнила. А проснулась от громкого хлопка входной двери. Глаза открыла, понимая, что я лежу на разобранном диване в любимой пижаме, а на полу стоит коробка, которую я вчера достала со шкафа.
— Ляля! — голос брата ворвался в комнату одновременно с его обладателем.
— Что случилось? — спросила я, потирая глаза.
— Это ты мне расскажи.
Вовка подошел к кровати. Присел рядом и уставился на меня.
— К мастерской сегодня пригнали разбитую тачку, — сообщил брат, — теперь она якобы моя. Еще сказали, что долг выплачен. Даже извинились.
— Так здорово же, — улыбнулась я.
— Ляля, — вздохнул Вовка, — колись, систр, что ты сделала.
— Почему я?
— Потому что мне больше некому помогать.
— Ну, сделала и сделала. Все ж хорошо? Вот живи и радуйся. Но больше чужие тачки погонять не бери.
Такой мой ответ Вовку не устроил. Он продолжал сверлить меня взглядом:
— Что-то мне здесь не нравится…
— Да все хорошо, — опять улыбнулась я, толкнув брата в плечо. — Кстати, первого числа я уеду. На все лето.
— Гастроли?
— Типа того.
— И куда?
— На юга.
Брат задумчиво поводил по моему лицу взглядом, а потом вдруг резко вскочил и начал верещать:
— Вот только не говори, что сдала себя в сексуальное рабство!
Моя челюсть тут же отвисла. Колючий случай, вот брат мой дает!
— Ты что несёшь, Вов? Какое рабство? Работать я еду, как актриса.
— Да за какую роль могут столько заплатить?
— А это подарок, Вов, от почти родственника.
Вовка нахмурился, а я вздохнула, взяла и все выложила: про театр, про Стаса и его отель.
— Хрень какая-то, — выдал в заключение он. — Темнит что-то наш бывший дядюшка.
— Возможно, — не стала я спорить, — однако человек он нам не чужой и всегда к нам хорошо относился. И в этот раз помочь, как видишь, согласился. Это он все удалил. И машина действительно теперь твоя.
— Я ему все верну, — уверенно заявил Вова и вышел из моей комнаты.
