— Кончай, Лилия. С понедельника ты освободишься от меня на месяц. А сейчас прекрати это.
— Я просто хочу поехать одна, что тут такого? Разве когда ты хочешь уединения, я могу возражать? — делаю еще рывок, но он не отпускает.
— Ты злишь меня своим поведением, понимаешь?
— Наверняка тебя злит отсутствие секса.
— И это тоже.
— Займись сексом со своими воспоминаниями.
Твою ж… Что я творю. Будь проклят мой язык. Но остановиться не могу. И тому есть последствия. Мирон кладет ладонь мне на грудь и слегка толкает, заставляя столкнуться со стеной.
— Что ты сказала? — в его глазах вспыхивает немыслимый гнев.
— Что… слышал, — выдыхаю не так уверено, как хотелось бы.
— Ты правда хочешь и дальше проверять меня на прочность?
— Ничего подобного. Я только правду говорю, Мирон. Ничего кроме нее.
— Ты в курсе, что в доме никого сейчас нет? — выбивает пол у меня из-под ног этим вопросом.
— И что ты сделаешь?
Глава 14
Муж не отвечает на мой вопрос, а сразу хватает за локоть, отрывает от стены и тащит куда-то в сторону гостиной.
Страх все-таки пронзает меня. Я перешла черту. Кажется, его шкала заполнилась.
Но он же не изобьет меня перед самым выездом к его семье? А не приехать не получится. В таком случае его мать обязательно приедет к нам, потому что у нее есть привычка проверять меня. Беспокоится. Несмотря на то, что она знает, что мы с ее сыном, мягко говоря, не счастливы — я ее любимая невестка. Вторую она никак не воспринимает, да и сама Ангелина не горит желанием общаться.
— Куда мы идем? Отпусти меня. Я не хочу!
Продолжает тащить, словно ничего и не было ему сказано.
Да, похоже в доме мы и правда одни. Зная, что Василиса дома или еще кто-то, он не стал бы так себя вести.
— Я сейчас закричу, и сюда прибежит охрана! Тебе будет стыдно!
Господи-боже… Какой бред только что сорвался с моих уст. Будет ему стыдно, как же.
— Мне плевать, можешь кричать, — произносит муж стальным тоном, заводя меня в гостиную. — Села. На диван, — отпустив мой локоть, приказывает.
Прежняя я, то есть та девушка, что существовала еще неделю назад, тут же бы рванула к дивану и прижала бы свое мягкое место. Но я больше не она. Она по-прежнему любит человека перед собой, но изменилась.
Я иду не на диван, а за диван, чтобы хоть что-то разделяло нас и не давало ему легко до меня добраться.
— Садись!
— Не сяду! Не сяду, ясно?! Что я сделала?! Сказала правду? Ох прости, что целый год я терпела и не говорила ее! Хочешь, я развернуто ее произнесу? Рядом с тобой только мое тело и ты тоже даешь мне только свое физическое присутствие. Твои мысли всегда далеко от меня, то что на душе мне недоступно… Это все не для меня! Это для нее! Так и удовлетворяй все свои желания тоже где-нибудь... там, — хотела сказать жестче, но остановила себя.
Мирон начинает медленно, словно хищник, обходить диван, приближаясь.
— Я всегда был с тобой откровенен. Ты все знала. Что я сложный человек…
— Тяжелый ты человек!
— Да. Именно. И когда я сделал тебе предложение, то ты сразу сказала «да». До сих пор ты ни в чем не была обделена. Не обделена и сейчас.
— До сих пор и прямо сейчас у меня нет мужа! — кладу ладонь себе на грудь. — И только тогда, когда я отказалась спать с тобой, ты стал замечать, что у тебя нет жены!
Можно сделать вывод, что он и правда мне не изменяет. Зачем бегать по всяким заразным девкам, когда есть я, за которой он ежечасно следит и которую он точно знает, что интересует только он. Лучше любовницы не придумать. Тут мне вдруг все стало предельно ясно. Что ж, мудро с его стороны.
— Сядь, Лилия.
— Зачем? Хочешь продолжить этот разговор? Что-то я смотрю тебе говорить понравилось… Мы за последние полгода меньше с тобой говорили, чем за эти несколько дней.
И это только стоило мне слегка взбрыкнуть. Да, именно слегка. Я могу сильнее. Из меня прямо-таки прет энергия. Я готова спорить и доказывать свою правоту до победного. Единственное чего я не могу, так проявить инициативу развестись.
Он двигается ко мне, а я от него. Так и кружим вокруг дивана, не отрывая друг от друга глаз.
Вместе с тем, я должна признать, что жутко по нему скучаю. Даже по тем ночам без любви с его стороны. Часть меня хочет сию секунду сократить расстояние между нами донельзя, подняться на носочки и впиться в губы мужа.
Это принесло бы удовлетворение на какие-то мгновения, а потом бы я снова смотрела в холодное лицо мужчины, который видел бы во мне ту бесхребетную Лилю, готовую терпеть что угодно, лишь бы оставаться его женой. Нет, к заводским настройкам сброса не будет. Я не допущу. К нему нельзя со всей душой и любовью. Он этого не понимает.
— Тебе нечего мне сказать, Мирон, что я хотела бы услышать. Ты просто не способен…
— Будешь и дальше, значит, закатывать мне истерики и жить в соседней комнате?
— Я буду жить в соседней комнате, пока ты не съедешь на месяц. А что насчет истерик… Тебе всего лишь не надо меня трогать, чтобы их не было. Сейчас вот все это происходит, — слегка раскидываю руки в стороны, — только из-за тебя. Я хотела ехать к твоей матери. Но ты не отпустил меня по-хорошему. Я знаю, что тебя злит наше общение. Она же раньше к Тае очень хорошо относилась.
— Меня не злит ваше общение. Не придумывай!
— Ну как минимум тебя злят наши разговоры о твоем прошлом. Извини, но мне надо откуда-то узнавать хоть что-нибудь о тебе. Я имею на это право, — заявляю последнее особенно твердым тоном. — Позволь мне спокойно сесть в машину и поехать к свекрови.
Поджав губы, я смотрю на него и не двигаюсь. Вижу, что ему не хочется мне уступать, страсть как хочется снова зачитать лекцию о том, какой он человек, но чувствую, что он все-таки пойдет мне на встречу.
— Езжай, — кривит лицо и, держа руки в карманах брюк, отходит к окну. Спиной ко мне стоит.
Облегченно выдыхаю, поправив сумку на плече.
— Ты тоже позже приедешь? Или передавать от тебя привет?
— Передавай привет.
* * *
Спустя несколько часов…
— Я уже объелась, спасибо, — мягко отказываюсь от очередного сорта кексов, которые предлагает мне попробовать свекровь. — Правда не лезет.
— Но ты еще сильнее похудела...
Хм, а мне показалось, что я наоборот чуть поправилась за последнее время, хотя ем еще меньше, к тому же постоянно под диким стрессом.
— Я возьму с собой парочку домой потом, — обещаю я с улыбкой и отвожу взгляд в сторону. У них тут на террасе так хорошо, солнечно. — А где Лана пропадает?
— Да она уехала встретиться с подругами, скоро должна вернуться. Не уходи пока. Она очень хотела тебя увидеть.
Лана, она же и Светлана, и Света — по крови этой семье не родная. Артур и Валентина удочерили ее, когда родители Светы погибли. Они были друзьями семьи. Девочку никто не мог взять к себе. Это случилось, когда ей было семь или восемь лет. Для них это было довольно простое и желанное решение. Мирону к тому моменту было уже восемнадцать, Богдану чуть больше. Им снова хотелось почувствовать себя родителями, когда родные дети разбежались.
— Да я подожду… Знаете, я никуда не спешу, — подношу к губам чашку с зеленым чаем.
— Как там у вас с Мирон-то?
Похоже, мой муж у своей матери унаследовал талант так быстро переходить к новым темам. Хотя я ожидала.
— У нас все в одной паре, — хмыкаю не без грусти. — Такое ощущение, что вы правда ждете однажды какой-то другой ответ услышать…
— Так ты отчаялась? — женщина сильно меняется в лице, в нем я вижу разочарование, от которого сердце начинает невольно сжиматься. — Я думала, что это не про тебя…
Валентина уже не раз извинялась за своего сына, говоря о том, что не растила его холодным и жестоким. И я ей верю. Ее воспитание ни при чем тут.
