Заглушаю внутренний голос, что буквально кричит о том, что мы оба будем гореть за это в аду и погружаюсь в блаженный сон без сновидений.
Робкий лучик солнца играет у меня на лице. Делаю вдох и утыкаюсь лицом во что-то тёплое и твёрдое.
— Какого хрена⁈ — резкий голос раздаётся над ухом.
Спросонья пугаюсь и не сразу вспоминаю, где нахожусь… А, главное, с кем!
Моментально распахиваю глаза. Лицо Дани прямо напротив моего! Я… лежу в его объятиях, а в бедро мне упирается отнюдь не «доброе утро»! По телу проходит трепет, когда я чувствую его твёрдый и очень горячий…
Но Даня, кажется, тоже его чувствует, потому что в следующий же момент отодвигается от меня как от огня!
— Твою мать! Ты опять в моей спальне спишь? — его лицо становится жёстким и враждебным.
— Я сплю в своей спальне! — рычу на него. — Это ты припёрся ко мне посреди ночи! — стреляю в него убийственным взглядом. — Пьяный!
— Да, потому что ЭТО, — он обводит глазами мою спальню. — МОЯ комната!
Взгляд брата замирает на стене. Той самой, где был причудливый портрет девушки. Тот, который я закрасила!
— Ты что наделала⁈ — его челюсти сжимаются так плотно, что я слышу их хруст. — Какого хрена ты закрасила мою картину⁈
— Это моя комната! Что хочу, то и делаю! — приподнимаюсь в кровати и упираю руки в бока. И какого чёрта он с утра такой злой⁈ Уже жалею, что позволила ему спать в своей постели! Надо было столкнуть гадёныша ногой с кровати! Поспал бы на полу, ничего бы с ним не случилось!
Даня переводит на меня бешеный взгляд. Не понимаю, чего он так злится, но у самой от такого пробуждения внутри всё вскипает! У него нет ни малейшего права указывать мне, что я должна или не должна делать в своей комнате!
— Ты пожалеешь! — цедит сквозь зубы, вставая.
— Да что ты говоришь⁈ — злюсь, думая, как бы посильнее его задеть. — Ты чего такой злой? В штанах что-то мешает? Иди подрочи лучше, чем орать на меня!
Его лицо вытягивается, а потом к щекам приливает краска.
— Не бери на свой счёт! Это простая физиология! Мне снилась та красотка, которую я вчера вечером трахал! — выпаливает, а потом шагает к двери. — Лучше сама подрочи! Стерва!
Грохот двери, и я остаюсь в гордом одиночестве.
К глазам подкатывают слёзы. В бессилии падаю обратно на подушку.
Нет, ночью мне показалось! Показалось, что за маской придурка скрывается кто-то ещё. Я проявила непростительную слабость, разрешив ему остаться! Но теперь я усвоила урок! Больше такого не повторится!
Глава 14
Даниил
Хлопаю дверью и выхожу в коридор. В груди всё клокочет от ярости. Я даже не помню, как вчера до дома добрался!
Ночью, видимо, автопилот сработал, ноги сами меня в спальню принесли… Или не сами?
Напрягаю память. Перед глазами вспыхивает образ рассыпанных по подушке русых волос… Блядь! Я что, и правда их перебирал, или мне это приснилось? Надеюсь, хоть не говорил ей ничего?
Закатываю глаза, прижимаясь спиной к стене. Проснулся от дикого стояка. Вчера на тусе не хотелось ни с кем трахаться. Сидел как придурок в одиночестве и напивался до потери сознания, чтобы не думать о НЕЙ. Каково же было моё состояние, когда утром член упёрся в бедро сестричке! СУКА! От бессилия прогнать из головы её образ меня знатно кроет!
Раньше я никогда не думал столько ни об одной девчонке! Забывал их имена на следующее же утро! Но… как теперь забыть её? Ту, которая живёт со мной под одной крышей! Ходит в своих коротеньких шортах и манит меня как запретный плод! Да у меня все мысли только о том, какой я грёбаный извращенец! У нас с ней один отец! Мне нельзя ТАК о ней думать! Лучше уж ненавидеть, чем хотеть собственную сестру!
Скопившееся напряжение выплёскивается наружу, и я бью в стену кулаком.
— Эй, поосторожнее! — дальше по коридору идёт отец. — Мне после твоих психов ремонт делать?
Прищуривается, смотрит недовольно. А мне хочется ему этим кулаком в челюсть зарядить! Это всё он виноват! За то, что мы с Полиной так редко общались. За то, что все эти годы ему было совершенно на меня наплевать! Если бы он хоть иногда приглашал меня к себе домой, может, у меня к сестре возникли бы братские чувства? Да, вообще, какие угодно чувства сошли бы вместо тех, что есть сейчас!
— Вы что там с Полей не поделили? — хмуро спрашивает. — Слышал, как вы друг на друга кричали.
— Комнату, — цежу сквозь зубы. — Ты сказал, что я могу выбрать любую.
— Какая мелочь! — нетерпеливо отвечает, а потом утыкается обратно в телефон. — Не будь эгоистом, уступи сестре! Тебе спален мало? Выбери другую! Господи боже! Тебе что, десять лет?
Ну да, конечно, не десять. Хотя, ему-то откуда знать, каким я был в десять лет? Он же вообще мною не интересовался! «Выбери другую спальню!» Легко говорить! Не он, ведь, три месяца рисовал картину на конкурс стрит-арта? А эта мелкая сучка её закрасила! В её комнате на закате самое лучшее освещение! Я не просто так выбрал именно её!
Смотрю на отца исподлобья. Все месяцы, что я вынужденно живу тут, он даже не пытается сделать так, чтобы я почувствовал себя не в гостях, а дома!
— Завтрак, мальчики! — позади, со стороны лестницы, раздаётся звонкий голос мачехи.
Оборачиваюсь и тут же охреневаю. Вика с утра пораньше в одном бикини. Тонкие полоски вместо трусов ни хрена не скрывают. Тоже самое с буферами. Маленькие треугольнички на большой груди смотрятся смешно. Бля… да она же почти голая!
— Доброе утро, детка, — отец сухо целует жену в щёку, а потом снова утыкается в телефон.
— Как спалось? — Вика подходит ко мне и вручает какой-то коктейль с зонтиком.
— Это что за хрень? — кошусь на него с сомнением.
— Фруктовый смузи! — она широко улыбается.
Теперь, когда мачеха смыла с себя косметику, я замечаю, что у неё лицо совсем не двадцатилетней. Впрочем, если поставить её раком, то на лицо смотреть не придётся.
Пытаюсь представить себе эту картину, и остатки стояка совсем спадают. Блядство! Да что со мной такое⁈
— Попробуй, — тем временем Вика снимает с края высокого стеклянного бокала кусочек ананаса и подносит его к моему рту. Облизывает накаченные губы и по-кошачьи прищуривает глаза. — Очень вкусно!
Поднимаю брови. Да она совсем без башни? Отец же рядом стоит! Какого хрена?
Выразительно смотрю сперва не неё, потом на отца, который продолжает копаться в телефоне.
Откусываю кусочек приторного фрукта.
— Ну как? — Вика подходит ещё ближе. Теперь я могу даже соски её через ткань рассмотреть.
— Сладко, — отвечаю кисло.
— Ага, — она подмигивает мне, а потом резко разворачивается спиной.
Готов поклясться, делает это, чтобы продемонстрировать мне свою задницу! Она у неё подтянутая и загорелая, но… тут же на контрасте вспоминается нежная бледная кожа Полины… молочная, бархатная… на ней от моих прикосновений оставались красные следы…
Пиздец! Зажмуриваюсь и мотаю головой, пытаясь прогнать назойливые воспоминания.
Отец спускается вниз, а мачеха заходит в комнату к Полине.
Слышу, как говорит ей: «доброе утро», а потом…
— Пончик, к тебе гость пришёл!
— Кто ещё? — недовольно ворчит сестрица. Мать её пончиком называет? Хм… а это даже забавно, если вспомнить, какой бочкой она была в детстве!
— Илюша, конечно же! — мачеха полна энтузиазма.
— Кто⁈
— Илья, твой парень!
Подхожу ближе к двери, чтобы не пропустить ни слова.
— Выгони его.
— Почему это? Вы же, вроде бы, любите друг друга?
— Мам, это было детское увлечение, — бурчит сестра. — Мы больше не вместе!
— Да? А он знает?
— Да!
— Ну тогда иди хотя бы поздоровайся!
Вовремя отскакиваю от двери до того, как полуголая мачеха выйдет обратно в коридор.
Усмехаюсь, вспоминая, как тогда в ванной назвал этого Илюшу долбоёбом. Хм… интересно на него посмотреть!
Несмотря на то, что я этого парня ещё никогда не видел, у меня к нему возникает стойкая неприязнь. Познакомлюсь, а потом выставлю вон! Полине он не нужен. Чтобы он там не хотел ей сказать, слышать ей это не нужно!
