— Хочешь еще? — спрашивает, кивнув на поднос, где лежит еще один хот-дог. Который он взял для себя!
— Что? Нет! — выпаливаю.
Аккуратно отправив в рот последний кусок, он обтирает салфеткой губы и, отхлебнув кофе, протягивает руку к моему лицу.
Задержав дыхание, чувствую, как шероховатая подушечка его пальца касается уголка моих губ, слегка надавив на нижнюю. Убрав руку, он отправляет эту подушечку себе в рот и слизывает с нее горчицу, которую забрал с моих губ.
Мои щеки опять красные.
Глотаю застрявший в горле кусок, а Антон берется за второй хот-дог, бормоча:
— Замерзла?
— Что? — спрашиваю почти без звука.
Его глаза опускаются на мою грудь. Туда, где через тонкую ткань кофты и кружево лифчика проступают мои соски.
Прижав к груди локти, роняю на стол еду, доводя свой «ужин» до полного бардака и абсурда!
Глава 16
Полина
В сгустившихся сумерках я не могу рассмотреть поселок. Не могу понять ни его размеры, ни наполнение, потому что дома прячутся в тени за низкими заборами, кустами и деревьями. Единственное, что можно сказать наверняка — спать здесь ложатся рано, в десять вечера почти ни у кого нет света.
Стекло со стороны Антона опущено. Пахнет травой и… сиренью.
— Машину оставим здесь, — Антон паркуется вдоль деревянного забора, съехав с грунтовой дороги. — С ней ничего не случится, тут все соседи адекватные, — успокаивает меня, глуша мотор.
— Я тебе верю, — набрасываю на плечо ремешок сумки.
Мы и двух слов не сказали друг другу с тех пор, как вышли с той злосчастной заправки.
Во-первых, потому что я, кажется, вдруг резко разучилась говорить, во-вторых, он и сам не настроен болтать. Он просто бросает на меня то быстрые, то медленные взгляды, и теперь я в курсе, какие они внимательные.
Я тоже смотрю.
На его лицо, на его руки и его тело.
Я никогда не прикасалась к нему ниже талии, а он никогда не касался меня в тех местах, которые отличаются нашей гендерной принадлежностью. Никогда не лапал мою грудь или попу и, тем более, между ног.
Я и сама не знаю, как давно перестала быть против этого. Как давно хочу, чтобы он дотронулся, но боюсь, что это может мне не понравиться, как когда-то с Хасановым. Он хотел заняться сексом, а я сбежала раньше, чем он успел снять с меня хоть что-то из моей одежды. Может, поэтому я шарахалась от парней три года с тех пор, как мы с Хасановым расстались. Я сказала ему, что не хочу спешить, на самом деле я просто не хотела еще раз почувствовать его пальцы у себя в белье. Ни его, ни чьи-то еще, а сейчас… я просто хочу сделать это, как укол, который откладываешь до последнего, потому что не знаешь, чего от него ждать.
Это электризует меня и делает дерганной, и такое же напряжение я чувствую от Антона, особенно когда наши глаза снова встречаются.
Когда выбираюсь из салона, от стрекота цикад уши почти закладывает, и вокруг ничего не видно.
Хлопок водительской двери слышно на много метров вокруг, когда Антон выходит из машины вслед за мной. Он забирает с заднего сиденья свой рюкзак и забрасывает его на плечо, а я блокирую двери и прячу брелок сигнализации в сумку.
Тру плечи, разгоняя мурашки. Воздух здесь гораздо холоднее, чем в городе, плюс ко всему давно стемнело.
Антон огибает машину, на ходу доставая из рюкзака толстовку, которую вручает мне.
В темноте я почти его не вижу.
Быстро натягиваю на себя большую, тяжелую вещь, которая пахнет им. Она мне почти по колено, как и его куртка. Моя привычка таскать у него вещи слишком быстро и легко прижилась.
— Иди осторожнее, — говорит, включая на телефоне фонарик. — Тут, бывает, попадаются камни. Дай руку…
Закатав рукав, нахожу его ладонь и послушно иду рядом, пытаясь подстроиться под широкие мужские шаги.
Примерно через два дома сворачиваем к маленькому двухэтажному. Антон звенит ключами и возится с замком на металлическом заборе примерно его роста.
Крыльцо дома скрипит под нашими ногами. Когда шагаю через порог вслед за хозяином, скрипит пол. Я слышу шаги Антона наверху, когда, оставив меня внизу, он отправляется на второй этаж, чтобы включить в доме свет.
Прямо у меня над головой вспыхивает лампочка.
Осматриваюсь, чувствуя, как юбку шевелит прохладный уличный сквозняк, потому что мы не закрыли дверь.
Его дача крошечная.
Это подтверждается хотя бы тем фактом, что ему приходится пригибать голову, когда он спускается по крутой короткой лестнице, но обстановка вокруг сейчас интересует меня в последнюю очередь, потому что в этой обстановке, которая моему парню немного «не по размеру», его слишком-слишком много, и я кожей ощущаю, что здесь он чувствует себя раскованно и как дома.
Это я на его территории, а не наоборот.
Глава 17
Полина
Затаившись, слежу за тем, как, чуть оттеснив меня в сторону, он закрывает входную дверь, защелкивая старый замок.
Здесь маленькая прихожая и одна большая комната, в которой есть кухня и разложенный диван очень потрепанного вида. Все здесь выглядит так, будто каждым предметом обстановки не одно десятилетие пользовался кто-то другой, учитывая то, что это место — совсем недавнее приобретение семьи Матвеевых.
Я не чувствую брезгливости. Здесь очень-очень чисто, хоть и потрепано.
Смотрю на свежие белые занавески с бантиками на большом окне и натыкаюсь на взгляд Антона, которым он наблюдает за тем, куда и на что именно я смотрю, пока топчусь у порога, не спеша проходить внутрь.
Я бы прошла и без особого приглашения, если бы он не давил на меня своим пристальным взглядом. Глядя в его чертовски красивое лицо, хочу узнать его мысли, но он никогда меня в них не пускает. Никогда.
Резко отвернувшись, киваю на стоящий в углу маленький розовый велосипед, у которого разобрана одна педаль, а рядом ящик с инструментами.
— Это твоей сестры?
Проследив за моим взглядом, отвечает:
— Да.
— Как ее зовут?
Не знаю, почему не спрашивала раньше. Может, потому что боялась узнать о нем слишком много. Я заваливала его информацией о себе, а он слушал, делая вид, что вся эта чушь ему интересна.
— Заноза в заднице, — отвечает Антон, разуваясь.
Я издаю смешок, прикусывая губы, которые пытаются разъехаться в улыбке.
Он бросает на меня косой взгляд и надавливает носком одного кроссовка на пятку другого. Отпихивает свою обувь ногой в угол и вешает стоящий на полу рюкзак на крючок в стене.
— Вы ее так и называете? — спрашиваю я.
— В основном мы называем ее Варей. Пройдешь? — мотает головой в сторону большой комнаты.
— Да…
Стряхиваю с ног кеды теми же движениями, которыми минуту назад Антон снимал свои кроссовки, и аккуратно ставлю свою обувь рядом с его. На контрасте с большими белыми «найками» мои кеды выглядят почти детскими.
Внутри подрагивает, пока выпутываюсь из его толстовки.
— Туалет вон там, — он указывает подбородком на маленькую дверь рядом с лестницей, оставаясь неподвижным.
Кладу толстовку на стул у входа, бормоча:
— Ясно.
Он не двигается еще пару секунд, а потом размеренной походкой направляется в комнату.
Скользнув глазами по узким бедрам в шортах-карго, заправляю за уши волосы и иду следом.
— Пиво будешь? — заглянув в холодильник, Антон поворачивает ко мне голову.
Я никогда не пила пиво. Мне никогда не предлагали его парни. Вообще, никто никогда не предлагал, но я и хот-доги на заправках раньше не ела.
Киваю, останавливаясь у кухонной столешницы, которая тянется вдоль стены. Прижимаюсь к ней поясницей. Здесь так тесно, что я могла бы протянуть руку и дотронуться до своего парня, но вместо этого складываю руки на груди.
Порывшись в ящике рядом, Антон достает открывашку и снимает с запотевшей бутылки крышку. Протягивает бутылку мне, предлагая сделать первый глоток прямо из горлышка. Подношу его к губам и глотаю холодное пиво с горчинкой, прикрыв глаза и запрокинув голову.
