Чертов наглец!
Чертов наглец продолжал наблюдать за мной, как ни в чем ни бывало, но ухмылялся он так, будто точно знал, что происходит сейчас в моей голове.
– Хватит мечтать наяву, Елизавета. Оповести моего водителя, что через 20 минут мы выезжаем на встречу.
Я еще никогда в своей жизни не набирала такую сверхскорость, как в тот миг, когда сбегала из его кабинета.
~Глава 15~
Яр.
Я поджимал губы сильнее, чтобы они не растеклись в совсем уж глупой улыбке.
Видеть выражение ее лица было просто бесценно!
Нет, я не имею на свою маленькую помощницу никаких планов. Но, черт побери, отец даже представить не может, какое сделал мне одолжение, когда подложил прямо под нос самую запретную и самую соблазнительную девушку на всем белом свете.
Лиза всегда была для меня притягательна. Ее хрупкая фигурка, острые плечики, милое лицо с высокими скулами и тепло - зеленый взгляд. Такой пронзительный, выразительный. Я всегда мог видеть о чем она думает, только взглянув.
Мысленно постанываю, прикрывая глаза и вспоминая как обтягивает ее задницу эта узкая черная юбка.
Бедная, бедная Лиза… Она ведь и понятия не имеет, что я уже сделал с ней в своих мыслях.
Но, надо отдать помощнице должное. Она никак не проявляет ко мне своего женского интереса, несмотря на общее прошлое. И этим разительно отличается от предыдущих сотрудниц…
Только вот Лизе и не нужно проявлять никакой интерес, чтобы вызвать ответный. Она вся как ходячий феромон, одно ее появление в моем кабинете уже заполняет собой все пространство и заодно мои мысли. Да так, что в штанах каждый раз становится тесно.
Только сейчас я ловлю себя на мысли, что подсознательно все эти годы искал в следующих пассиях нечто похожее на нее. Внешне хотя бы.
Все мои девушки, как под копирку, были худенькими блондинками с выразительными светлыми глазами.
Лизу нельзя назвать сногсшибательной красоткой. Той девушкой, на которую мужнины шеи сворачивают. Она скорее… обычная. Без дутых губ и приклеенных прядей волос.
Но эта естественность в ней всегда меня и притягивала. Мне нравится смотреть, как розовеют ее щеки, когда она смущена. И нравится, что это не скрыто за тонной косметики. Нравится, видеть, как она кусает свою пухлую губку, когда чем-то увлечена. И как порой дрожат ее пальчики, когда Лиза волнуется.
Каждый этот маленький штрих не ускользает от моих глаз. Каждый я потом прокручиваю в памяти снова и снова. И мне нравится это делать. Мне нравится думать о ней.
– Вот черт, – ругнулся сквозь зубы, на секунду пожалев, что взял ее на работу. Но тут же оборвал эти мысли.
Лиза в разы интереснее тех синих чулков, что предложил мне отец. Она хотя бы способна одним своим видом скрасить мои серые будни.
Телефон в кармане пиджака подал сигнал и я с разочарованием прочитал сообщение от очередной гувернантки, которая не справляется со своими обязанностями.
Варя мелкая шкода, и сводит с ума всю свою армию нянек. Я люблю эту непослушную егозу, и точно знаю, что свои проделки она вытворяет, что бы привлечь к себе больше внимания. Отношусь к этому с пониманием.
Но попробуй объяснить это другим!
Например, той милой женщине, у которой опыт работы с детьми больше тридцать лет, и которая сбежала из нашего дома сверкая пятками через неделю! Варя просто отрезала ей клок волос, пока дама спала, выкрасила их гуашью и прилепила на облысевшую барби.
Это было странно, но ведь она же все объяснила! Малышка лежала в больнице однажды, и видела там девочку с тяжелым заболеванием. Она выглядела очень больной и всегда ходила в платочке, потому что лишилась волос. Со своей куклой Варя играла в доктора, и сначала побрила ее, а потом вновь приклеила волосы (ну и что, что чужие?), чтобы кукла скорее поправилась.
Чтобы успокоить очередную, доведенную до нервного срыва, няньку, я приказал водителю ехать домой, вместо делового обеда.
А сам все не мог выкинуть Лизу и головы. Запрещать себе что-то я не привык, и делать это приходилось нечасто.
Но в этом случае стоит.
Я дал себе слово, что никаких серьезных отношений в моей жизни больше не будет, по крайней мере до тех пор, пока Варя не подрастет. Все мое внимание сейчас нужно дочери, она и так делит его с работой. Так что рассеивать его еще и на отношения с женщиной, я позволить себе не могу.
Небольшой флирт для поддержания тонуса, конечно, не в счет.
Но даже его по отношению к Лизе лучше совсем исключить. Однажды, эта девушка уже разбила мне сердце, и я не хочу повторить это вновь…
– Папа! Я тут ни пли чем! – заявила мне Варя, стоило только переступить порог дома!
– Нет! Вы посмотрите! Вы только посмотрите! – заверещала в унисон нянька, поворачиваясь ко мне спиной. Ее строгая светлая юбка теперь имела дизайнерские нотки. Прямо на мягком месте, посередине, красовались два зеленых отпечатка детских ладошек. – И ведь я бы поняла, если бы она сделала это нечаянно… – продолжала причитать нянька. – Но такое разве нечаянно сделаешь?
Женщина сняла с носа очки и начала нервно протирать их краешком вязаной кофты.
Строго посмотрел на Варвару. Та опустила глаза и начала возить ножкой в носочке по полу.
– Это не я… – мяукнула дочка.
Вот уж чему, чему, а врать я ее не учил.
– Будем проводить дактилоскопическую экспертизу? – приподнял я бровь. Ребенок меня явно не понял, но сообразил, что это что-то серьезное, и точно выявит истинного преступника.
– Неть, – призналась дочь, хмуря бровки и глядя в окно. – Я это сделаля…
– Нина Михайловна, идите домой, отдохните сегодня, – добродушно отпустил няньку на заслуженный отдых.
Тем же вечером, чуть позже, мы с Варей здорово повеселились, разукрасив все мои рубашки яркими красками.
~Глава 16~
Лиза.
– Прямо сегодня? – я с удивлением оторвала от уха телефонную трубку, взглянув на нее. – Ты в этом уверен?
– Ну что, не найдешь времени, чтобы поболтать со стариком отцом? – в своей привычной манере, обиженно заявил папа.
– Нет, конечно же, нет. Приезжай. Я всегда тебе рада, – поспешила оправдать свое бестактное удивление.
Папа собирался приехать ко мне уже через час. Так что мне срочно требовалось привести съемную квартиру в порядок, чтобы не упасть в грязь лицом.
Но его внезапное желание навестить дочь не слабо меня удивило. В последние годы наши отношения знатно похолодели. Я слишком замкнулась в себе после потери малышки. В первый год почти не вставала с кровати. О том, чтобы вернуться в университет и продолжить учебу, даже речи не шло.
Папа старался вернуть меня к жизни, как мог. Каждый вечер, сидя возле кровати, держал меня за руку и пытался залечить раны в душе разговорами.
Это слабо меня утешало. Я лишь отворачивалась и глотала огромный колючий ком в горле.
Я не понимала, за что судьба поступила со мной именно так. Почему отобрала у меня крошку, которую я всем сердцем успела уже полюбить. Казалось, весь белый свет был против ее появления, наверное, однажды малышка это почувствовала своим крохотным сердцем и решила, что так будет лучше. Наверное, она просто не знала, как сильно была мне нужна.
Я бы подарила ей всю любовь мира. Самую сильную и самую искреннюю.
Но вместо любви в моем сердце начала гнить настоящая черная ненависть. Ко всему и ко всем. Даже к самой себе. Себя в ее потере я винила больше всего.
Я видела в глазах отца неподдельную боль за меня, и только это в конце концов заставило продолжить жить дальше.
Я вернулась в университет, кое-как закончив учебу. Оценки были ужасные, и найти хорошую должность уже не представлялось возможным.
Я просто плыла по течению, прячась в своем маленьком мире, словно в ракушке.
