пришли… Вы опять пришли меня пытать?! Это недозволительно! Я княж… княжич! — мальчик запнулся, однако тут же шмыгнув носов, опять выпрямился.
— Ваша Высокость? — наигранно поклонилась, а ребенок остолбенел и вздрогнул, — Я принесла вам сменную одежду и ужин. Не могли бы вы оказать мне милость и принять эти… — у меня начал мозг вскипать от того, что я вытворяла и как говорила, — …дары? Вы не ели и не пили столько дней. Мы очень огорчены вашим недоверием к нам. Не гневайтесь и проявите… милость.
Ярослав замер и гулко втянул воздух, действительно как малыш, который сейчас расплачется.
— Вы мне верите, княжна? — спросил тихим детским голосом, почти плача.
— Верю, Ваша Высокость. Однако… Вы можете простудиться и заболеть, если мы не закроем окно. Могу я хотя бы это сделать? — я медленно положила на стол в центре комнаты всё, что принесла, и заметила как малыш цепко следит за каждым моим движением.
— Д-да… — дрожа сказал мальчик, и отошёл в сторону, подальше от меня, наблюдая за тем, как я передвигаюсь по допросной.
Подойдя к окну, скривилась от ливней, которыми меня обдало. Быстро захлопнула окно, обратив внимание, что пластиковая рама фактически сама открылась.
"Ну и погодка…" — успела подметить, смотря на то как грохотало и лило снаружи.
— Теперь, мы можем с вами поговорить? — я повернулась обратно к ребенку, с облегчением заметив, что он залез ручкой в пакет и стал сам доставать оттуда всё.
— Нет. Вы должны подождать, пока я поем, княжна, а потом переодеть меня.
Ребенок словно ожил, а я посмотрела на зеркало, которое занимало ту самую половину стены напротив и мягко кивнула головой, чтобы парни начинали слушать, что происходит.
— Хорошо, Ваша Высокость. Но мы очень о вас волнуемся. Вы наверное далеко от дома? Ваши родители не знают где вы и волнуются. Так нельзя.
— Мой отец найдет меня! — строго, но по детски ответил Ярослав, и нахмурился, когда не нашел наверное той еды, которую хотел.
— А ваш отец… Он где?
— Он в летней резиденции в горах! — тут же ответил ребенок и стал играть крышкой от пластмассового контейнера, пытаясь её открыть.
— Летней… резиденции? — я свела брови над переносицей, и хмыкнула, — Это в Карпатах? В лесу, где вы заблудились?
Тут же уцепившись за это, подошла к столу и аккуратно помогла открыть контейнер мальчику. Он уже и забыл о своей бдительности, настолько был голодным.
— Да. Но меня украли предатели. Они плохие, и мне велено быть осторожным. Но я ослушался. Папа меня похвалил за то, что я впервые сел на лошадь сам. Я люблю когда папа меня хвалит. Потому и пошел на конюшни тоже сам, чтобы показать ему, что умею лучше. Это было ночью. А потом начался сильный дождь и я больно упал… и всё пропало… потемнело.
Ярослав замер, но следом поднял на меня взгляд, от чего я застыла, смотря в невозможно красивые глаза. Огромные, как озерца, и такие же блестящие, но в то же время хмурые, как грозовое небо.
Малыш шмыгнул носом и тихо спросил:
— Вы же не сделаете мне плохо? Вы очень красивая, княжна. И добрая. Вы поверили мне, и обратились с уважением. Отец не разрешает есть чужую еду и пить чужую воду. Но я очень хочу… А вы очень добрая и красивая. Ярослав верит вам. Те боярыни плохие и противные. Они спрашивали меня строго и обращались плохо. Они напугали меня, и я не хотел с ними говорить.
Мальчик тараторил так, что между словами делал запинки и громко глотал воздух, пока я раскрывала перед ним еду, а потом аккуратно вытирала грязные ручки. Он сам протянул мне ладошки, и как только прикоснулся ко мне, судорожно ухватился за мои пальцы своими, чтобы согреться.
"Ребенок, как льдышка…" — у меня так сжалось в груди, что захотелось эту тупую разукрашенную дуру по стене размазать, да так, чтобы на узоре вагонки остался след от её уродской помады, — "До чего ребенка довести! Идиотка, которая только взятками и живет. Ни о чем больше не думает!"
Я продолжала вытирать руки мальчика, а он стал намного спокойнее и расслабился, рассматривая кашу и кусочки мяса в ней.
"Мальчик напуган… И настолько, что превратил всё это в сказку. Возможно кто-то из тех убитых мужчин его отец?" — провела влажным полотенцем по ладошке ещё раз, и вложила в неё ложку, указав малышу на стул, а он только сильнее ухватился за мою руку двумя своими, и сел.
Ярослав ел с настолько ровной осанкой, словно его действительно учили этому. Однако начал делать это слишком быстро, поэтому я перехватила ручку малыша, а он тут же строго на меня посмотрел:
— Ваша Высокость, вы долго не ели. Нельзя так торопиться. Аккуратнее, и пережевывайте лучше, иначе будет болеть живот.
Мальчик замер, а потом тихо кивнул и схватил термокружку с теплым молоком.
— С вами был кто-то ещё, Ваша Высокость? Вы сказали: предатели. Кто они? — я села на стул напротив, следя за тем, как ребенок ест.
— Я не помню. Стало темно, а лошадка поскакала слишком быстро. Ей будто больно стало, но я не трогал стремена, и не смог удержать поводья. А потом ударило с неба светом, и громом, и стало темно. Я присел на землю и позвал папу, но когда опять посмотрел на землю, стало совсем светло, и очень сыро. И сугробы пропали…
"Околесица какая-то… Однако, если ребенок помнит погоню и предателей, значит за ним кто-то гнался. Эти люди убили его отца, и возможно даже на его глазах. А что если…"
— Ты любишь мультики? — улыбнулась, а мальчик посмотрел на меня таким живым взглядом, что заставил улыбнуться ещё шире.
— Да. Особенно про мавок, которые помогли князьям победить плохих османов!
— Что? Османов? — я чуть рот не раскрыла, а Ярослав жуя кивнул и улыбнулся мне впервые.
— Да! Лесные защитницы построили такие огро-о-о-мные ямы и туда упало всё войско плохого султана!
"Вот это фантазия у ребенка!" — я приподняла брови и покачав головой, хмыкнула.
— Однако… — прицыкнула, а мальчик продолжил:
— Хочу мультики! Велите, чтобы мне подали ретранслятор. Я вам и папу покажу. Его легко найти в сети.
— Да? — я ухватилась за это, и повернулась к зеркалу, кивнув.
Достала сотовый и включила мальчику "youtube". Однако Ярослав застыл на сотовом взглядом. Однако взяв у меня аппарат и покрутив его в руках, лишь потом спросил:
— Это пульт? Где ваша прозрачная пластинка с картинками?
— Что? — я опять улыбнулась, а малыш лишь надулся сильнее.
— Я не умею это
