впиваюсь глазами в экран. Что это?! Это экраны мессенджеров. Мы не особенно ими пользуемся. Чисто формально. Контора периодически просматривает по линии внутренней безопасности. Но если это бытовые какие-то переписки, то вполне… Вот моя последняя с Иваном. Вот он с Андрюхой, шлёт фотки, как гуляют с близнецами. А вот… Лида. В моих ушах начинает звенеть…
Лида: “А я бы тебе, Вань, тоже двоих мальчишек родила”.
Лида: “За цветы — спасибо”.
И селфи этой милой… бляди с букетом.
Слепо пялясь в экран, закрываю эту вкладку. Сердце оглушающе стучит.
Прикасаюсь пальцами к онемевшему лицу. Нет, Зольников. Говорить я с тобой не буду… Иди-ка ты нахрен.
Но. Что себе позволяет эта сука, вообще?! Почему она решила, что может…
Стучу в ярости задумчиво пальцами по столу.
Короче…
Пишу ей, через нашу программу от лица Ивана. Он сообщение это не увидит, только она.
“Хочу тебя увидеть. Приезжай в кофе-холл к семи. Я у заднего входа тебя подожду”
Блокирую его мессенджер до вечера.
— Как дела, Диляра? — пытливо.
Поднимаю взгляд на майора.
Даю себе пару секунд на возвращение самообладания.
— На камерах никто не появился, товарищ майор.
— Хорошо. Могу тебя на сегодня отпустить.
— Буду благодарна.
— Ну, давай… Вперёд.
Останавливаюсь в дверях. Разворачиваюсь.
— Судя по филигранно отточенным методам, я не первый Ваш раб. Разрешите предположение?
— Разрешаю… — кивает, разглядывая меня с любопытством.
— Смею предположить, что ранее, в рабстве у вас были только мужчины. И все они уже утилизированы.
Эмоция вдруг на мгновение оживляет его лицо.
— Ну-ка… Ну-ка… Обоснуй.
— Утилизированы, потому что любой мужчина, побывавший в рабстве, будет всегда искать способ убить рабовладельца. Ну или “утопить”… А Вы не можете себе позволить за спиной оставлять врагов.
— А что там с женщинами?
— А с женщинами… — подхожу к столу, ставлю ладони, заглядывая ему в глаза. — Вы не умеете.
— Ха… — облизывает азартно губы. — Ты ошибаешься.
— Вы социопат. Не способны жить в эмоциональных планах, только имитировать. А женщина это эмоция, иррациональность и порывы. И Вы… слепы.
— Ты ошибаешься. Чтобы управлять самолётом, не нужно быть самолётом. Нужно быть пилотом и знать — как и на что реагирует самолёт. Владеть панелью. У женщин просто иная панель.
— Панель? Вы одну простую вещь не поняли про женщин. Если передавить мужчину, он начинает уничтожать всех вокруг. А если женщину, то у неё нет сил, уничтожать всех вокруг, она “взорвет” себя, чтобы осколками уничтожило давящего.
— Я передавливаю? — дёргает удивленно бровями. — Мне казалось, я максимально… нежен.
— А это зависит от того, на кого Вы давите, на капитана Зольникову, или на женщину, — равнодушно пожимаю плечами, с циничной улыбкой. — Но я начинена под завязку и не умею жалеть себя. Бах! — тихо рявкаю ему в лицо, резко подаваясь вперед.
Вздрогнув, дергается назад. Замирает. На лице вспышка ярости сменяется удовлетворенной усмешкой.
— Мм… Мм! Это было хорошо. Свободна на сегодня.
— Спасибо товарищ майор, хорошего вечера.
— Взаимно. Кстати… Удовлетвори моё любопытство. Я как социопат, вынужден изучать эмоциональное поле, тут ты права. Такие как ты… Глотают измену? Или — разводятся?
— Такие как я? Они её не допускают.
Ухожу.
Лида… Лидочка…
Пробиваю быстро все ее данные.
Когда я подъезжаю, она уже там.
Каждая… Каждая женщина мечтает сделать это на моём месте, на самом деле: — урыть ту блядь, которая посмела влезть в брак. Но далеко не каждая может себе в этом признаться. Или позволить себе это. А я могу. И признаться, и позволить, и сделать.
Торможу рядом с ней. Выхожу из машины.
— Лидия Анатольевна Сидоренко?
Узнав, растерянно хлопает на меня густо накрашенными ресницами.
— Узнала? В машину присядь…
— Зачем?.. — делает шаг назад, лицо идёт пятнами.
— Садись. Или — посажу силой. Лицо попорчу… Ванечке разонравишься. А так — просто побеседуем. Покатаемся.
— Разве Вы имеете право?.. — неуверенно.
— Я с тобой в частном порядке общаюсь. И тебе очень повезло, что я такая добрая дама, что в частном.
Потупив взгляд, садится на заднее сиденье.
— Что Вам нужно? Я не сделала ничего.
Не отвечаю. Молча везу ее за город. Нервно ёрзает…
— Что Вам нужно? Куда Вы меня везёте?! — не выдерживает она.
— Телефон доставай.
— Зачем? — вытаскивает.
— Звони… Пиши…
— Кому?
— Моему мужу. Тебе же нравится ему писать?
— Зачем? — обиженно подрагивают ее губы.
— А зачем ты ему писала? — хищно улыбаюсь я.
— Я ничего такого ему не писала!
— Я не спросила — что ты ему писала. Я спросила — зачем. Зачем ты писала моему мужу? Какова была цель?
Взмахивает нервно руками.
— Я ничего плохого не хотела!
— А чего ты хотела?
— Пообщаться просто…
— Мы будем ехать вперёд до тех пор, пока ты будешь врать.
Поворачиваю на проселочную заснеженную дорогу. Здесь, через десять километров, перекрытие сигнала по нашим картам.
Выдерживаю еще паузу несколько минут и переспрашиваю:
— Итак, зачем ты звонила моему мужу? Озвучишь правду. И мы не заедем туда, где связь у тебя не будет работать. И не останемся там вдвоем…
— Я хотела чтобы он был моим! — начинает рыдать она. — Я его люблю.
— Набери его теперь. Пока связь все ещё работает… Поставь на громкую.
Она тыкает истерично по кнопкам. Хлюпает носом, срывается на всхлипы.
Иван долго не берет трубку, она перезванивает несколько раз.
— Зольников… — недовольно.
— Вань…
— Лида, ну я же просил, не надо мне звонить.
“Я сам тебе позвоню”, - осталось только добавить для канонического общения с любовницей!
— В-в-вань…
— Хватит ныть. Привет, Зольников! — вмешиваюсь я в беседу.
— Яра?!..
— Неожиданно, да?
— Вань… Она меня куда-то увезла. Помоги мне! Она больная на всю голову!
— Яра?.. — настороженно. — А что происходит?
Антиблядская операция происходит.
Связь исчезает. Абонент больше не доступен.
Резко торможу. Лида влетает в сиденье. Телефон падает. Отключается.
— Выметайся из машины.
Подхватывая телефон, поспешно выходит. Вокруг снег, темнота, две полосы шин от моей тачки.
— Ну всё, пока. Надеюсь, ты поняла месседж. И мне не надо будет измышлять более доступных… ммм… способов донесения до тебя мысли, что нельзя переписываться с моим мужем, отвечать ему, встречаться с ним, общаться с ним. Любить можно. Остальное — нет..
— Я п-п-поняла. А что мне делать?.. — испуганно.
Равнодушно пожимаю плечами.
— Стой. Люби. Молись.
Бью по газам, и уезжаю обратно, оставляя ее там.
Через пять минут появляется связь. Мой телефон разрывается.
Отвечаю не с первого раза. И обычно, я отвечаю — “Зольникова”. Но язык больше не поворачивается.
— Владо.
— Зольникова, ты ёбнулась там? Ты чо творишь?!
— Девки твоей координаты сейчас скину. Езжай, забирай…
— Яра… У меня ни-че-го с ней нет!
— И не будет. Иначе,
