Господи.
Меня замутило. Оставаться в кабинете директора не было никаких сил. Шевцов еще что-то говорил, но я уже его не слышала. Не помня себя, вышла из школы. Нет-нет. Я сама виновата. Дура. На что я надеялась? Понятно ведь... Ничего мне не светит. Если уж Иван под угрозой огласки не счел для себя возможным… не жениться, нет… Об этом я даже не мечтала. Но что-то придумать. Да хотя бы просто ко мне подойти и сказать, дескать, Маш, ну херни мы наделали – факт. Как теперь разгребать это будем? Как спасать наше доброе имя?
Но он не пришел. Может, боялся в очередной раз поддаться моим ведьмовским чарам? С него станется. Я-то Покровского оправдывала до последнего, а он, видать, уже все мозги пропил. Раз в подобную чушь верил.
В машине было зябко, я аж поежилась. Ну и куда теперь? Открыла приложение. В соседней деревне продавалась квартира в старенькой двухэтажке. Я то объявление пролистала, даже рассматривать фото не стала – наивно надеясь найти что-то получше, но теперь к этому варианту стоило присмотреться внимательней. Ведь… а какая разница куда? Теперь главное – поскорее съехать. Да и, кажется, те дома попадали под реновацию. Даст бог, через несколько лет расселят по новостройкам.
А вот с работой как? Как в глаза коллегам смотреть? Впрочем, если верить Шевцову, никто не в курсе нашей ситуации. А его самого не так уж часто я вижу. Может, и выйдет как-нибудь этот год отработать, а там просто смотреть, как пойдет.
Не без труда взяв себя в руки, я позвонила по указанному в объявлении номеру. И так совпало, что хозяйка как раз приехала на квартиру. Увидев в этом добрый знак, я вознамерилась посмотреть ее, не откладывая.
Изнутри древняя деревяшка выглядела ровно так, как ей и положено. Зато в подъезде кто-то явно следил за порядком. Тут не пахло кошками, а видавшие виды стены даже были недавно побелены.
– Окна поменяли! И котел новый. Десять лет всего, – заявила хозяйка, подбоченившись.
– А я могу сюда переехать, пока готовится сделка?
– Ну, такого я не планировала. Еще даже не все вещи вывезли.
– Очень нужно, – невежливо перебила я.
– Очень? Ну ладно. Тогда надо бы договор о передаче залога подписать. А то, что ж, я пущу кого ни попадя?
– Давайте подпишем, – покладисто согласилась я.
Так, за один вечер, мы все и обтяпали. В конце, когда хозяйка с риэлтором ушли, я опустилась на видавший виды диван, который мне обещали оставить в довесок к квартире, и глубоко вздохнула. Ну что ж. Вот я и переехала. Осталось только вещи перевезти, но это нетрудно. Их у меня немного. Даже когда Игорь был жив, я не злоупотребляла деньгами. Нет, на красоту что-то тратила, конечно, чтобы соответствовать мужу. Пошла впервые в жизни на педикюр. И в салон хороший сходила, привести волосы в порядок. Но на этом и сдулась.
Пока сидела, в голове родились фантазии. Дескать, увидит Покровский, что меня нет, занервничает. И примчит за мной на коне белом. Поймав себя на этих мыслях, страшно разозлилась. Плюй в глаза, а ей божья роса. Кажется, так бабуля говорила в случаях подобных этому. Вот и в меня плюют, плюют, а я утираюсь и все на что-то надеюсь.
У соседей бахнула дверь. С шумоизоляцией здесь было не очень. В чем я убедилась секунду спустя, когда что-то еще и за стеной грохнуло. И полился отборный мат. Это немного привело в чувство. Не в том смысле, правда, что я передумала переезжать. Напротив. Я, наконец, осознала, что дело движется к ночи, а у меня в этом плане конь не валялся.
Отчего-то на цыпочках сбежала вниз, застегивая по ходу курточку. До дома свекра теперь было ехать минут сорок-пятьдесят. По нашим деревенским меркам далековато. Чтоб не таскать сумки к машине, загнала ту во двор. А дальше все просто было. Остатки специй и круп в один пакет, одежду – в сумку. В последнюю очередь сгребла содержимое полок в ванной и в морозилке. Вытащила баулы к машине. И ожидаемо увидела приближающегося Покровского, за которым по пятам маршировала Тамара Сергеевна.
– Ты куда это, Маш, на ночь глядя? – поинтересовался свекор. Язык у него не заплетался, но расфокусированный взгляд намекал на то, что выпить он уже успел.
– Съезжаю, Иван Сергеевич. Еще пару сумок вынесу и отдам ключ.
– Нет, вы посмотрите на нее! Съезжает! Тебя что, гонют? Тебя гонют, что ли? – кипятилась Сергеевна, тыча Покровского в бок. – Иван, ну что ты как пень молчишь? Куды она поедет на ночь глядя?
А тот на нее даже не смотрел, уставившись на носы тапок. Следом поднял тяжелый взгляд на меня. На какой-то миг мне даже показалось, что он остановит. Не даст нашей истории вот так закончиться. Я провалилась на дно его темных глаз, дыхание сперло.
– Нормальная хоть квартира, Маш?
– Нормальная.
– Ну, смотри. Если помощь понадобится…
– Ага.
И все. Он пьяно покачнулся, крутанулся на пятках и поплелся прочь под возмущенные причитания домработницы. Вот и все... Вот и поговорили. Дрожащими пальцами я отвела упавшие на лицо волосы и пошлепала во флигель. Ну их всех к черту! Ключ можно было оставить и под половиком.
Глава 8
– Ну и пусть! Пусть идет! – подзуживала меня Сергеевна, тяжело поднимаясь по ступенькам в дом. – Посмотрим, как она одна справится! Когда прибежит в ножки кланяться, примите назад, Иван Сергеич!
Я остановился. Тело качнуло. Ч-черт. Опять набрался. А все почему? Да потому что без анестезии мне жизнь становилась невмоготу. Только наставления домработницы немного держали, не давая упасть на дно. Хотя, казалось бы, я и так опустился дальше некуда. Так что даже если Машка вернется…
Так. Стоп. А чего ей возвращаться? Все у нее хорошо. Дай бог, чтоб так и дальше было. Бедная девочка от жизни ничего хорошего не видела. И от меня, кстати, тоже. Может, хоть сейчас заживет. И тогда вина жрать перестанет. А то ведь смотреть на нее не могу. И не смотреть не могу тоже. С тех самых пор, как я впервые увидел Машку по-настоящему. Когда это было? Кажется, пару лет назад. Да-да, виноват. Виноват перед Игорьком я чудовищно… Это ж надо было – на невестку при живом сыне запал.
Проигнорировав очередной поток излияний Сергеевны, опустился в кресло. Коньяк на столе манил, красиво переливаясь в свете напольных ламп. Обещал быстрое облегчение. Я залип на хрустальных отблесках, что искрились в стакане. На миг выпадая из реальности.
– …не надо, Ванечка! Ну что ты опять за свое?! Не губи себя ты этой дрянью… – причитала Сергеевна, убирая со стола бутылку. – Что Савельевна бы сказала, если б тебя увидела? Что б сказала твоя мать, а?
Ну-у-у… Мамка была бы в шоке. Да я и сам в ахуе. Не узнаю совсем. Жизнь под откос покатилась, а я вместо того, чтобы дернуть стоп-кран, как будто подгонял неизбежное. И уже даже не стыдно было. Ни перед Сергеевной, ни перед работягами, что на меня спины гнули. А вот смешно – да, пожалуй. Особенно потому, что закон, гласящий, что среди недели мы не бухаем, установил я сам. И ведь приучил мало-помалу спивающихся мужиков к трезвой жизни. Было время, когда, завидев меня, их бабы за это в ноги мне кланялись. Свято веря, что я их мужей спас. А теперь как? Теперь, вот, сам дыру в душе заливал горькой. И даже руки чесались – так хотелось отобрать у Сергеевны бутыль, а еще лучше – уволить ее, к хренам, потому что какого хера она от меня что-то прячет в моем же доме?
Поднялся, сжав кулаки.
– Вань. Ванечка… Ну зачем ты? Молодой же еще совсем! Да, тяжело, с сынком такая беда... Но твоя-то жизнь не кончилась. Живи, мой хороший. Найди себе женщину. Деток нарожай, ну что ты… – обливаясь слезами, Сергеевна бросилась мне на грудь. И только потому, что ее слезы, пропитав рубашку, нашли ход к сердцу, я не наделал какой-то херни, о которой бы наутро жалел.
– Вот куда она уехала, а, Сергеевна? Далеко? – заметался я.
– А ты, никак, переживаешь, а, Ванечка? Нравится тебе Машенька?
– Пургу не неси. Она просто не чужая.
Вспомнил, как однажды назвал ее дочкой, и от отвращения передернуло. Кого я пытался заставить в это поверить? Ее? Себя?
