Бестужева повлияло? Ты ему сказала про Эмилию?
— Нет, — тут же становлюсь серьезной. — Пусть сам во всем разбирается. Деньги у него теперь есть, и для него разузнать, что было в прошлом, то же самое, что щелкнуть пальцами. Тогда он ушел без оглядки. А сейчас я заставлю его гнаться за нами. Не видать ему дочь просто так.
— То секса с ним желаешь, то говоришь, что он должен гнаться за вами. Я тебя затрудняюсь понять.
— Ну при чем тут секс… — буквально хохочу. Но замолкаю, устремляя взгляд на дверь, где стоит Эмилия. — Ты проснулась, малыш?
— И умылась. Привет, тетя Дилара, — дочь целует в щеку подругу. — Как хорошо, что ты здесь.
— Кстати, ты за рулем? — спрашиваю.
— Нет, такси вызывала.
— Вот и замечательно. Эмилию в школу, а потом в компанию. Иди сюда, родная, я тебя накормлю. И бежим переодеваться.
— Не смей платье и чулки надевать! — командует Дилара, на что я опять же громко смеюсь.
Натягиваю на себя черный брючный костюм. Обойдется Бестужев. Никакого ему секса.
Пусть Эмиль дал мне время, но около одиннадцати я паркую автомобиль у здания, и мы с Диларой поднимаемся на седьмой этаж.
— Мне надо поговорить с новым боссом или за меня это сделаешь ты?
— Однозначно я. Но и с тобой он захочет пообщаться. Иди ко мне в кабинет, я сейчас вернусь.
Возможно, я действительно наглая, раз захожу в кабинет биг-босса без стука. А он даже не удивляется. Будто знал, что я приду. Может, наблюдал за мной? Тут же всюду камеры.
Отрывает взгляд от монитора, поднимает на меня глаза и оглядывает с ног до макушки.
— Не понравилось? — догадываюсь я.
Лицо Эмиля непроницаемое. Он встает, обходит свой стол. Подходит ко мне настолько близко, что в нос ударяет запах его парфюма, который кружит голову. Я нервно сглатываю, но смотрю на него в упор.
— Не понравилось. Но это не значит, что я не возьму тебя. Сейчас. Прямо здесь. Только дверь на замок закрою. Нам не должен никто помешать.
Его походка, ровная осанка и пожирающий взгляд… Они сводят меня с ума.
Но я мысленно ругаю себя. Повторяю раз за разом, что нужно держать себя в руках и не поддаваться. Этот сукин сын бросил меня в тот момент, когда так сильно был нужен. Не разобрался ни в чем, пусть и я сама, можно сказать, все вырвала с корнями, чтобы Эмиль не стал углубляться. Но он, будь неладен, послал меня на аборт, когда я сказала ему о беременности.
Нет, я, конечно, умом понимаю все. Например то, что он мог сказать это на эмоциях. Лишь бы задеть меня, сломать, сделать больнее. Ведь в тот момент я действительно казалась продажной. По тем фоткам, что сняли Глеб со своей потаскушкой, которая в итоге оказалась за бортом.
Кстати, после того дня, когда они меня вырубили, уколов какую-то гадость, я долго ходила по врачам. Мне нужен был конкретный ответ, что с моим малышом все в порядке. Слава богу, ничего плохого во многочисленных анализах не было. Иначе я не пережила бы. И, конечно же, прикончила бы Салтыкова собственными руками. Да потому что мне уже терять было бы нечего!
— Даже не буду спрашивать, почему ты любишь перечить, — лицо недовольное, как и сам Бестужев. Он разглядывает меня с ног до макушки так, будто впервые видит. Интересно, он чувствует во мне какие-либо изменения? Он вообще в курсе, что я родила ребенка?
— Потому что ты знаешь ответ? — широко улыбаюсь я, делая шаг вперед. Сама подхожу вплотную и обвиваю мощную шею мужчины руками. Благо, на высоких каблуках я не выгляжу рядом с Эмилем как школьница. — Не будь занудой, Бестужев. Скажи, что я прекрасно выгляжу. И что ты без ума от меня, независимо от того, что я натянула на себя.
— Я, пожалуй, соглашусь с твоим последним предложением, — хриплый шепот прямо у уха, от которого по телу разбегаются не только бешеные мурашки удовольствия, но и теплые волны. — Однако больше всего приятно видеть тебя в том, что можно с легкостью порвать к чертям собачьим или же стянуть одним движением.
— Ого-го! Ты поаккуратнее, босс, со своими желаниями, — я смеюсь, касаясь губами шеи мужчины. И чувствую, как его дыхание тяжелеет, грудь вздымается. Он втягивает носом воздух со свистом. — И еще… Прости, конечно, быть может, я сейчас обижу тебя. Но секса между нами точно сегодня не будет. Потому что… Ну… У меня те дни. Ты понял меня.
— Ты думаешь, это меня остановит, Волчонок? Плохо ты запомнила своего Эмиля.
Вот тут он ошибается. Своего Эмиля я знаю прекрасно. Точно так же, как свою дочь или саму себя.
Постоянно самоуверенный, довольный собой мужчина. Который не любит что-то делать напоказ, демонстрировать свой ум. Наоборот. Пусть будет все втихаря и никто не будет тыкать в него пальцем, говорить, какой он гений.
Полная противоположность Салтыкова.
Всего одним движением Эмиль усаживает меня на стол, располагается между моих ног. Теперь он касается губами моей шеи, отчего внутри загорается огонь. Дыхание учащается, сердце бьется настолько сильно, что грудь начинает сдавливать.
У меня давно не было мужчины. Нет, найти его как раз не было никогда проблемой, но я не была готова к такой глупости. Переспать с человеком, которого ни капли не любишь… Это совсем не про меня. Тем более будучи замужем. Хоть и брак у нас с Глебом фиктивный.
Не знаю, сколько времени я смогла бы так еще прожить. Не подпуская к себе никого… Но в одном уверена точно: даже если Бестужев был бы женат… Я не решилась бы вступить в отношения с другим, не имея к нему никаких чувств. Потому что каждое касание чужого человека напомнило бы его. В каждом я начала бы искать мерзавца Эмиля, который до сих пор, спустя много лет, действует на меня и на мое тело странным образом. Заставляет подчиниться, смягчиться, таять… Заставляет сердце биться гораздо чаще, чем обычно. Заставляет просто почувствовать себя женщиной. Желанной и любимой.
— Босс, вы хотите взять меня против моей же воли? — интересуюсь я шепотом. — Это совсем не профессионально. И вообще… А ну-ка отойдите от меня! Я не разрешала!
Эмиль собирает мои волосы в кулак, слишком резко тянет назад, освобождая шею. И впивается в бешено бьюшуюся венку влажными губами, касается языком. Глаза сами собой закрываются, а внизу живота разливается тепло. И там становится щекотно.
— Просто замолчи, — рычит мой
