Широко улыбаясь, Кэллен пожал руку сперва ей, затем Полу. Пожатие его было энергичным и крепким.
— Как я рад видеть вас обоих! — произнес он, и Мередит почувствовала, что в его устах эти слова не просто дежурная вежливость.
Все трое заказали себе завтрак: Кэллен — яичницу и фрукты, Мередит — кофе с тостами, Пол — омлет и овсянку.
За едой говорили о предстоящей поездке. Кэллен в основном спрашивал, а Мередит четко и исчерпывающе отвечала на все его вопросы, рассеивала сомнения, успокаивала тревоги.
— Судя по вашим словам, мы можем отправляться в путь хоть завтра, — заметил Кэллен за второй чашкой кофе.
— Лучше пусть все идет по плану, — улыбнулась Мередит. — Мы начнем кампанию в Чикаго через две недели.
Начать с Чикаго предложила сама Мередит. В этом крылся тонкий расчет. Известно, что первый блин обычно получается комом: поскольку Чикаго для целей Кэллена был наименее перспективен, первую презентацию акций «Доу-Тех» Мередит решила провести там. Это будет своего рода генеральная репетиция, окончательная отработка сценария. Если что-то не пойдет на лад — невелика беда, зато на следующей презентации они уже будут знать, чего следует избегать и на что обращать особое внимание.
Из Чикаго путь их лежал в Миннеаполис, затем в Лос-Анджелес и Сан-Франциско. На выходные Кэллен и Мередит разъезжались по домам; в понедельник встречались в Бостоне, затем проводили презентацию в Нью-Йорке и летели в Европу. В Эдинбурге, Женеве, Лондоне и Париже все было готово к их приезду.
В самом конце завтрака Кэллен снова заговорил о Чарльзе Макинтоше. Как видно, разногласия с упрямым финансовым директором не на шутку его беспокоили.
— Я потратил массу времени и сил, убеждая его, что поступаю правильно, — рассказывал Кэллен. — Все напрасно! Самое обидное, что он искренне уверен в своей правоте. Я знаю Чарли много лет: он отличный работник, знающий, честный и ответственный. Всю жизнь он отдал нашей компании. Но господи боже, он упрям, как десять ослов, вместе взятых!
— Нам необходимо убедить его до начала турне, — обеспокоенно заметила Мередит. — Ведь ему предстоит выступать перед потенциальными акционерами! Представляю себе, как он выходит к микрофону с кислой физиономией, всем своим видом выражая глубокое неодобрение…
— Да уж, кислую рожу строить он умеет! — с чувством подтвердил Кэллен.
— И как мы потом объясним покупателям, что с фирмой все в порядке, а дело только в фантастическом упрямстве мистера Макинтоша?
— Ну, пусть только попробует! — прорычал Кэллен.
— И что вы тогда с ним сделаете?
Придушу голыми руками! — И Кэллен грустно улыбнулся собственной горячности. — Черт возьми, не хочется ссориться с Чарли! Мы ведь не один десяток лет проработали вместе. Он неглупый человек и свое дело знает, но характер у него не из легких. Когда все говорят «белое», он непременно скажет «черное» — просто из чувства противоречия. К тому же у него очень несовременные взгляды на бизнес. Он ведь всего лет на десять старше меня, однако считает нужным меня опекать, словно легкомысленного юнца, ничего не смыслящего в деле.
— Я верю, вы с ним справитесь, — улыбнулась Мередит ободряюще.
Она доверяла Кэллену: если бы он не умел ладить с людьми, не достиг бы такого успеха. Неужели же он не сумеет укротить тяжелый нрав капризного старика?
— Разумеется, — ответил Кэллен. — У нас с ним и раньше бывали споры, но всегда он смирялся с неизбежным. Так будет и теперь.
Все трое вышли на улицу, где ожидал их автомобиль Кэллена с шофером. По дороге в офис Кэллен рассказывал о своей фирме; затем как-то незаметно перешел на дом и семью. А Мередит успела забыть, что у него трое детей! О жене Кэллен не упоминал ни словом: должно быть, они в разводе, решила Мередит. А может быть, она умерла — кто знает?
Ее поразило, что такой занятой человек воспитывает троих детей. А что Кэллен не доверял их воспитание чужим людям, сомнений не было: он рассказывал, что лето дети обычно проводят на озере Тахо, но при любой возможности он привозит их в город.
— Мне тяжело расставаться с ними даже на неделю, — говорил он. — В августе я обычно беру отпуск, и мы отдыхаем на озере вчетвером. Но на сей раз из-за всех этих хлопот с торгами отдыхать не придется.
В рабочем кабинете Кэллена Мередит просмотрела подготовленные им материалы и признала, что глава «Доу-Тех» не зря отказался от отпуска. Он не забыл ни одной мелочи: все сведения, необходимые партнерам, были собраны и рассортированы, все просчитано, проанализировано и расписано по пунктам. Во всем чувствовалась деловая хватка Кэла.
Однако встречу нельзя было назвать вполне удавшейся, и виной тому стал Чарльз Макинтош. На все, что говорили и делали партнеры, у него находились тысячи возражений. На приезжих из Нью-Йорка он смотрел мрачно, а слушая их, то и дело возводил глаза к небу, громко фыркал и демонстративно пожимал плечами. Но больше всего, кажется, возмущало его, что рекламной кампанией руководит женщина. Нет, он не произнес этого вслух, но бросал на Мередит такие ядовитые взгляды и отпускал такие намеки, что, когда он наконец вышел, Кэллену пришлось за него извиниться.
— К сожалению, Чарли — закоренелый женоненавистник, — смущенно объяснил он, — и боюсь, что с этим я ничего не могу поделать.
Справившись с собой, Мередит улыбнулась, как будто грубость Чарли ничуть ее не задела.
— Не беспокойтесь, — спокойно ответила она, — к такому отношению я привыкла. Пол, знаете ли, тоже не сторонник женской эмансипации.
Она могла говорить совершенно свободно: Пол вышел вместе с Чарли, чтобы продолжить беседу у него в кабинете.
«Однако с Чарли надо что-то делать, — думала Мередит. — Он в самом деле опасен! Брать его в турне — все равно что везти с собой бомбу».
— Во время презентаций вам придется глаз с него не спускать!
— Ничего, Чарли успокоится, — оптимистично заметил Кэллен. — Да, он упрям, но никогда не станет сознательно вредить мне или фирме.
— Удивляюсь, как он вообще позволил вам затеять реорганизацию!
— Ничего другого ему не оставалось, — твердо ответил Кэллен, и в этот миг Мередит поверила, что он справится с капризным финдиректором. — Но я должен попросить прощения, если его замечания вас задели.
— Мне случалось попадать в ситуации и похуже. С одним ворчливым мужланом я как-нибудь управлюсь. Сам по себе он меня не пугает. Пугает то, что он может произвести дурное впечатление на покупателей.
— Через две недели он станет как шелковый. Обещаю.
Вчетвером они пообедали в конференц-зале. Затем Чарли, с которым Пол уже успел найти общий язык, предложил показать город. Мередит два джентльмена с собой не пригласили, но она, лишь отметив про себя их не лучшие манеры, была этому только рада.
