его жена и он должен быть с ней.
— Хочешь, я подвезу тебя домой?
Качаю головой: — Нет, все в порядке. Я вызову Uber, — кривлюсь, — или Нокса.
Раз уж он в последнее время так любит меня подвозить.
Пока Лео не начинает морщиться, не осознаю, что произнесла последнюю часть вслух.
— Нокс подвозил тебя?
Кивнув, поднимаю с пола свои джинсы и толстовку.
— Да, Трент настоял на том, чтобы он отвозил меня в школу и обратно.
Не знаю, как описать выражение его лица, но ясно, что Лео недоволен.
— Тогда мне нужно поговорить с братом.
— Зачем?
Видит Бог, я терпеть не могу Нокса, но мы живем в одном доме и ходим в одну школу. Вполне логично, что он подвозит меня.
Лео потирает переносицу: — Нокс мой племянник, но…
— Но что? — спрашиваю, когда он замолкает на полуслове.
Что-то странное мелькает в его взгляде. Если бы не знала его лучше, я бы сказала, что это что-то похожее на страх.
— У него не все в порядке с головой, Аспен.
Прикусываю щеку, чтобы не рассмеяться, потому что да.
— Ну, да, но…
— Но ничего. Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с ним. Он опасен.
От ужаса скручивает желудок, а горло перехватывает.
По какой-то странной причине я никогда не хотела верить сплетням.
Наверное, потому что, несмотря на то, что Нокс мудак, какая-то крошечная часть меня видит в нем проблеск человечности, скрытый под всем этим злом.
Однако очевидно, что я идиотка, которая все это время обманывала себя, учитывая, что Лео искренне беспокоится о моей безопасности.
— Значит, слухи правдивы, — шепчу я. — Нокс убил свою маму.
О, Боже.
Знаю, что Трент любит своего сына, и не могу представить, в каком положении он оказался после смерти жены, но Ноксу явно нужна серьезная помощь. Очевидно, что его годичное пребывание в психиатрической клинике ни к чему не привело, если Лео его боится.
Лео обнимает меня: — Я скажу Тренту, чтобы он не подпускал его к тебе.
Слишком поздно.
— Ты не можешь, — шепчу, когда эта мысль появляется в голове.
— Почему нет?
— Потому что тогда он может подумать, что между нами что-то происходит.
Лео хмыкает: — Я не собираюсь просто стоять в стороне и ничего не делать, — подойдя к тумбочке, он берет бумажник и засовывает его в карман. — Черт возьми. Я говорил Тренту не жениться на твоей матери. Я сказал ему, что это… — качает головой, — это, блядь, неважно. Что сделано, то сделано, — он подходит к двери. — Я что-нибудь придумаю. А пока держись от Нокса подальше.
С этими словами он захлопывает дверь.
А я остаюсь в недоумении — как, черт возьми, я могу держаться подальше, если мы оба живем под одной крышей?
Стук в дверь моей спальни заставляет вздрогнуть.
Сегодня воскресный вечер, и я избегала Нокса все выходные. Не то чтобы это было так уж сложно, учитывая, что никто из нас не стремится заговорить друг с другом.
— Входи, — бормочу, уставившись в учебник по математике.
Миссис Ларсен задала нам уйму домашнего задания на эти выходные, а я еще даже не притронулась к нему.
Дверь открывается, и в комнату заглядывает мама.
— Ужин будет готов через десять минут.
— Мне нужно закончить кучу домашек. Оставь тарелку.
Или нет. В любом случае, мне все равно.
Она хмурится: — Трент хочет, чтобы мы ужинали все вместе как семья. Ты же знаешь.
Во мне вспыхивает раздражение. Не собираюсь играть роль любящей падчерицы.
— Скажи Тренту, что он может идти нахер.
Она закрывает глаза: — Аспен.
Не знаю, что заставляет меня сдаться. Может быть, то, как тоскливо она произносит мое имя, или то, как нервно прикусывает нижнюю губу.
— Что происходит, мама?
Ее зеленые глаза расширяются: — Ничего. Почему ты об этом спрашиваешь?
— Не знаю, — огрызаюсь, закрывая учебник. — Может, потому что ты вдруг стала вести себя как какая-нибудь степфордская жена.
И тебе как будто действительно есть дело до того, чтобы быть хорошей матерью.
Оглядывает пустой коридор, словно боится, что кто-то может подслушивать.
— Мам…
Она нажимает кнопку на пылесосе, и резкий гул прерывает меня.
Прежде чем успеваю продолжить расспрос, мама подходит к кровати.
— У родителей покойной жены Трента было много денег. Денег, которые Трент и его сын унаследовали после ее смерти, — она обхватывает руками мое лицо. — Эти деньги могут обеспечить нас на всю жизнь, детка. Нам просто нужно…
Отстраняюсь: — Я ни черта не сделаю.
Боже, меня от нее тошнит.
Честно говоря, я должна была догадаться. С ней всегда одно и то же. Использует мужчин ради денег.
— Не смотри на меня так, — шипит она. — Ты же знаешь, как мне было тяжело после смерти твоего отца.
Да, настолько тяжело, что у меня не было другого выбора, кроме как стать стриптизершей.
Но это все равно гораздо благороднее того, что делает она.
— Аспен…
Качаю головой: — Нет.
Я абсолютно не заинтересована в сговоре с ней, словно мы Тельма и Луиза. Она сама по себе.
— Пожалуйста, — умоляет мама, и ее нижняя губа дрожит. — Сделай это для меня.
Так и вертится на языке спросить, что она когда-либо делала для меня.
Однако чувство вины терзает грудь. Потому что, нравится мне это или нет, эта женщина по-прежнему остается моей матерью.
Сжимаю руки в кулаки, ненавидя то положение, в которое она меня ставит.
— Ладно, — уступаю, — я спущусь вниз поужинать. Но на этом все. Не хочу принимать никакого участия в том, что ты пытаешься провернуть.
— Спасибо, — говорит она, подходя к пылесосу, чтобы выключить. — Я приготовила любимые блюда Трента — мясной рулет и картофельное пюре.
Конечно, приготовила.
— Как прошли выходные? — спрашивает Трент, когда все усаживаются за обеденным столом.
Мы с Ноксом молчим.
— Я вступила в новый комитет по сбору средств, — щебечет мама, и спустя минуту добавляет: — Мы думали устроить здесь вечеринку в следующем месяце… — она замолкает, когда муж сердито смотрит на нее. — Но думаю, я всегда могу спросить Джанин, не согласится ли она провести ее в своем доме.
— Все в порядке, — говорит Трент. — Проводи вечеринку здесь.
Лицо мамы озаряется: — Правда?
Откусывая мясной рулет, он кивает: — Да. Самое время устроить здесь какой-нибудь праздник.
Неловко ерзаю, когда чувствую, что его внимание переключается на меня.
— Как прошли твои выходные, Аспен? Было что-нибудь веселое?
Разделась за деньги и покрутилась вокруг шеста.
Устроила несколько приватных танцев
