И все же эта жизнь не кажется мне «моей». Будущее на сцене? Не уверена, что хочу этого.
Единственное, в чем я уверена — в том, что хочу пиццу. И, может быть, милого корги, который сейчас прыгает в траве на видео в моем ноутбуке. Многие проблемы разрешились бы, если бы я нашла Принцессу Жвачку.
— На сегодня все. Всем отличных выходных.
Видео с подборкой «самых смешных собак» на Ютубе исчезает, когда я закрываю свой ноутбук и убираю его в сумку на заключительном слове преподавателя.
— Мисс Беккет, — Лия, моя учительница, улыбается и указывает на дверь. — Можно мне прогуляться с вами?
— Конечно. В чем дело?
— На прошлых выходных приезжал мой друг из Торонто.
Я подмигиваю.
— Поразвлекались?
Лия закатывает глаза. Она всего на четыре года старше меня, и однажды я видела ее в баре после одного из хоккейных матчей моего брата. Она была пьяна и сидела верхом на защитнике команды. Она стыдливо покраснела, когда мы пересеклись взглядами. Очевидно, мне не стоило говорить: «Глен Коко, вперед!», — но глубоко в душе я все же так не считаю. Наблюдать за тем, как твоя преподавательница пытается слезть с крупного хоккеиста, чертовски смешно. Когда в следующий понедельник она пришла на занятие, на ней все еще были солнцезащитные очки, и когда я открыла рот, чтобы сказать что-то совершенно неуместное, она захлопнула его ладонью.
Она моя любимая преподавательница, и вам бы она тоже понравилась.
— Ладно, ладно. Слегка, — она прикрывает рот рукой, наклоняясь ближе. — Одно слово: квотербек (прим. позиция игрока нападения в американском и канадском футболе).
— Ты показала ему, насколько ты гибкая?
— Это совершенно неуместно, мисс Беккет, — она останавливает меня, когда я тянусь к двери в танцевальный зал. С широко раскрытыми и хитрыми глазами, она протягивает руки на расстоянии доброго фута между ними. Она надувает щеку и беззвучно произносит, «Чертовски огромный».
Я отвечаю беззвучным криком. Мы с Лией хватаем друг друга за руки и возбужденно подпрыгиваем на месте. Пара профессоров замедляет шаг, бросая любопытные взгляды в нашу сторону, и Лия быстро отпускает меня и прокашливается, и мы заходим в зал.
Здесь тихо, как мне нравится, и внутри меня растекается приятная дрожь.
Я снимаю обувь и свитер, опускаюсь на скамейку.
— О чем ты хотела со мной поговорить, профессор Шалунья?
— Итак, Моника слегла на прошлой неделе…
— Моника? Моника из Национального балета в Торонто, Моника? Та самая Моника?
— Она самая Моника. Они хотят добавить на свой факультет еще одного преподавателя.
— Ух ты. Это невероятно, — первые три года этой пятилетней программы я провела в кампусе в Торонто, следуя за преподавателями повсюду. Я словно жила в стране грез, ошеломленная и влюбленная в каждое мгновение. Я никогда не хотела уезжать, но так программа устроена: три года там и два здесь. К тому же здесь была моя семья. Они и сейчас здесь. Я любила Торонто, но ненавидела боль в груди. — Саймон будет в восторге.
— Конечно, но я рекомендовала не Саймона.
Я замолкаю, встречаясь с взволнованным взглядом Лии.
— Нет, ты не сделала этого.
— Сделала.
— Правда? Меня? — я вскакиваю на ноги, сшибая сумку на пол. — Но почему?
— Что значит «почему»? Ты самая прекрасная танцовщица, которую я видела в последние годы, Дженни.
Я лениво показываю на свое лицо.
— Это ямочки Беккет и очаровательная улыбка. Нам невозможно противостоять.
Лия хихикает и хлопает меня по плечу.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты танцуешь безупречно, будто была рождена для этого. А еще ты трудолюбивая, решительная, добрая и всегда готова помогать другим учиться. Из тебя получится потрясающий учитель, Дженни, и для тебя, как профессиональной танцовщицы, возможности безграничны.
Профессиональная танцовщица? В Торонто? Мое сердце колотится от волнения и гордости за то, что она подумала обо мне, но мой живот скручивает страх.
— Я не знаю… — отворачиваясь, я поднимаю вывалившиеся вещи и засовываю их обратно в сумку.
— Дженни, — Лия вырывает у меня из рук сумку, привлекая мое внимание. — Что значит, ты не знаешь?
Со вздохом я встречаюсь с ее пристальным взглядом. Впервые в жизни я говорю кому-то правду.
— Я не уверена, что это то, чего я хочу. Здесь моя семья.
— Иногда семьи живут порознь. Твоего брата нет в стране по полгода. Они не обидятся, если ты ухватишься за эту возможность.
Конечно, они хотели бы, чтобы я следовала за своими мечтами. Но я не уверена, что мои мечты предполагают отъезд от единственных людей, в которых я уверена всю свою жизнь; от единственных, кому я позволяю любить меня такой, какая я есть. Ванкувер — это часть меня, это невероятное место, которое сформировало мою жизнь. Как бы сильно я ни любила Торонто, я не уверена, что мое место там.
— Я действительно ценю твое мнение обо мне, Лия, — говорю я ей. — Когда мне нужно будет принять решение?
— Чтобы встретиться с преподавателями, тебе нужно полететь туда весной. Нужно твое решение к концу семестра. Им нужен кто-то на летний семестр, Дженни. Ты сможешь приступить сразу после окончания университета.
— Значит, у меня есть время подумать об этом?
— Конечно, — она наклоняет голову, любопытно улыбаясь. — Ты действительно сомневаешься?
— Просто немного переживаю. Обо всем, понимаешь? Выпускной, я взрослею, переезд… Чувствую, что начинается новая жизнь.
— Порой начать все с чистого листа — это именно то, что нам нужно, — Лия сжимает мое плечо. — Обещай мне, что серьезно подумаешь.
Я обещаю, что так и сделаю, но сейчас моему разуму зацикливаться на этом небезопасно — мне легко провалиться в тревогу. Поэтому, когда Лия оставляет меня в студии, я надеваю наушники и включаю музыку достаточно громко, чтобы заглушить непрекращающиеся мысли о будущем, в котором я не уверена.
С танцами, когда никто не смотрит, приходит определенная свобода. Все опасения относительно выбора, который я не готова сделать, тают, когда ритм переносит меня по залу, а мое тело легко движется в такт музыке. Кажется, когда я закрываю глаза, с моих плеч спадает тяжелый груз, и ритм музыки несет меня вперед, позволяя мне стремиться к свободе в собственном темпе.
Его большие руки обхватывают мою талию, отчего у меня перехватывает дыхание. Мое сердце снова замирает в груди, когда мы с Саймоном пересекаемся взглядами. Он осторожно снимает с меня наушники.
— Расслабься, — бормочет он. — Это всего лишь я.
— Я думала, все разошлись по домам, — начинаю я вырываться из его объятий. — Оставлю тебя одного.
Его хватка усиливается, он притягивает меня вплотную к своей груди.
— Потанцуй со мной.
Прежде чем я успеваю отказаться, Саймон включает мою любимую песню.
— Давай, Дженни. Позволь мне потанцевать с тобой еще раз перед выходными.
— Нечестно, ты выбрал эту песню, — бормочу я, его руки направляют мои бедра, наши тела двигаются в такт плавному голосу Джеймса Артура. Музыка наполняет воздух вокруг нас, музыкант поет о том, как быстро он и его возлюбленная влюбляются друг в друга.
— Не думай, что я не знаю, как вести с тобой честную игру, — он перекидывает мою косу через плечо, его пальцы касаются моей кожи, от чего она покрывается мурашками.
Возможно, я невосприимчива к его чарам, но не буду отрицать, что, несмотря на невероятный уровень спермотоксикоза, больше напоминающего поведение подростка, который купается в одеколоне, этот парень привлекателен. Саймон высокий и стройный, безупречно подтянутый благодаря жизни, полной танцев и интенсивных тренировок, дисциплинированного питания и отсутствия перерывов. Его светло-каштановые волосы всегда идеально уложены, голубые глаза всегда полны мальчишеского азарта, от чего всегда возникает желание спросить его, что же он задумал.
Если бы мы не были партнерами на протяжении последних четырех лет, и я была бы эмоционально доступной, возможно, я смогла бы принять решение с последствиями ужасных масштабов, и позволила бы ему залезть ко мне в штаны. Были времена, когда я была достаточно возбужденной, чтобы просто об этом задуматься.
