Лейси молча смотрела на него. Марлин вынул из кармана ее «кольт».
— Я хорошо запомнил эту маленькую штучку. Именно из этой пушки ты ранила меня в Бостоне. Ты думала, я забуду о ней, верно? Хотела еще раз нашпиговать меня свинцом? Не выйдет. Я выиграл, Марти. Я всегда выигрываю.
— Ты ничего не выиграешь, ублюдок. Я не собираюсь идти в твой лабиринт.
— А что, если я пообещаю тебе, что отпущу твою подружку? Лейси рассмеялась.
— Ее убьешь не ты, Марлин, — сказала она. — С ней расправится твой папаша.
— Ну ладно, хорошо. Тогда у меня есть еще одна идея. — Тут Марлин резко повернул голову Лейси и ударил ее по щеке. — Ну-ка, взгляни на это маленькое шоу, Марти.
Откуда-то из темноты появился Эразмус. Держа за воротник грязного, засаленного пиджака, он волочил за собой какого-то старика.
— Всего один, Марлин, — сказал он. — Никого больше не было — только вот этот немытый ублюдок. Он это заслужил. Если бы он еще дышал, он наверняка поблагодарил меня за то, что я для него сделал.
Эразмус опустил тело старика на гниющие доски, затем ногами перекатил его к груде автомобильных покрышек.
— Давай-ка, Марлин, займись своей девчонкой, пускай делает, что ей сказано. Надо поскорее рвать когти из этого проклятого города. Он какой-то враждебный, знаешь ли. Ты только посмотри вокруг. У этих людей нет ни капли гордости. Здесь такая грязь и столько всякой мерзости. Неужели наше правительство совсем не гордится своей столицей?
Марлин улыбнулся, глядя на Лейси сверху вниз, затем замахнулся и нанес ей удар револьвером, пришедшийся над ухом. Лейси лишилась сознания еще до того, как тело ее опустилось на пол.
— Ну что ж, пора заняться делом, — сказал Марлин отцу, наклоняясь над ней. — Мне прямо не терпится увидеть, какое у нее будет лицо, когда она в конце концов доберется до центра лабиринта и выйдет прямо на меня.
Четыре патрульные машины тихо подъехали к складу и остановились примерно в квартале от него. Из них осторожно, стараясь не шуметь, выбрались полицейские. Льюис Джейкобс подвел их к такси, на котором только что приехал Сэвич. За рулем доставившего Сэвича автомобиля сидел высокий, средних лет чернокожий водитель.
— Скоро сюда прибудут Джимми Мэйтланд и человек пятнадцать специальных агентов, — тихо заговорил Сэвич. — А мы тем временем сделаем вот что...
***
Лейси медленно приходила в себя. Боль отдавалась в голове глухими ударами, мучила тошнота. Она попыталась привстать, но не смогла из-за нового приступа дурноты. И снова закрыла глаза. На сей раз Марлин ударил сильнее, чем тогда, в Бостоне. Вероятно, он смеялся, когда Лейси свалилась без сознания к его ногам.
Она продолжала молча лежать, судорожно сглатывая набегавшую слюну, моля Бога, чтобы Диллон нашел ее записку, и понимая в то же время, что следует рассчитывать только на свои силы.
Интересно, где Ханна, подумала Лейси. В мрачном помещении склада царила тишина, если не считать шуршания множества облюбовавших это место крыс. В спертом воздухе стоял запах падали. Лейси почувствовала, что тошнота и головокружение усиливаются. Она снова, в который уже раз, сглотнула, сдерживая приступ рвоты. Открыв глаза, она увидела прямо перед собой небольшой круг света и в нем — моток бечевки.
Думай, приказала себе Лейси. Оба ее пистолета были у Марлина. Видит ли он ее сейчас? Она медленно огляделась. Увы, вокруг не было ничего, совсем ничего такого, что можно использовать как оружие — вот разве что бечевка.
Лейси медленно приподнялась, встала на колени и позволила себе передохнуть еще несколько секунд. Голова кружилась, но тошнота постепенно отступала. Лейси порадовалась, что Марлин развязал ей руки, теперь она могла хотя бы двигаться совершенно свободно.
— Эй, я вижу, ты уже оклемалась, — раздался откуда-то из темноты голос Марлина. — Это хорошо. Мне показалось, что ты чересчур долго была в отключке, но отец говорит, мне просто не терпится начать нашу игру. Послушай-ка вот это, Марти.
В уши Шерлок ввинтился крик Ханны.
— Я держу ее здесь, Марти, в центре лабиринта. Это была просто небольшая демонстрация, не волнуйся, я не сделал ей слишком больно. Должно быть, у нее просто низкий болевой порог — я только вывернул ей руку и слегка дернул кверху. Учти, если ты сюда не доберешься, очень скоро твоя подружка будет разобрана на части. Так что или ты входишь в лабиринт и начинаешь по нему идти, или я начинаю ее резать — сначала отхвачу пальцы на руках, потом нос, потом пальцы на ногах. И каждый раз, когда я буду вонзать в нее нож, ты будешь слышать, как она кричит, Марти. Язык я ей отрежу в последнюю очередь, так что ты будешь слышать все. Ведь если я сразу вырежу ей язык, она будет только сипеть и булькать, а это неинтересно.
Лейси встала, держа в руке бечевку.
— Я иду, Марлин. Не мучь ее. Обещаешь?
Ответа не последовало. Лейси поняла, что Марлин отвлекся на разговор с Эразмусом. Значит, они там вместе — это хорошо. По крайней мере ей не надо будет постоянно думать о том, что кто-то притаился у нее за спиной.
— С ней будет все в порядке до тех пор, пока я буду знать, что ты продвигаешься вперед! — прокричал наконец Марлин. — Давай, Марти, начинай. Вот так, молодец. Теперь я тебя вижу.
Лейси, однако, прекрасно понимала, что Марлин не может видеть ее все время — это было возможно только на тех участках лабиринта, где он установил зеркала. Она двинулась вперед, наматывая на руку бечевку, и тут же остановилась. Нет, так не пойдет, подумала Лейси. Надо сложить бечевку вдвое, решила она, и через каждую пару дюймов завязывать на ней узелки. Она так и сделала и снова пошла вперед — сначала медленно, с трудом управляясь с бечевкой непослушными пальцами, потом, приспособившись, все быстрее и быстрее.
— Я иду, Марлин. Не трогай Ханну.
— Сейчас я не делаю ей больно, Марти, можешь не беспокоиться. Просто иди на мой голос — и все дела. Вот так, правильно. Ты пользуешься бечевкой, Марти? Ты должна ею пользоваться, таковы правила игры.
— Да, пользуюсь.
— Хорошо. Ты умная маленькая сучка, верно?
Лейси перевела дыхание и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнула:
— О да, Марлин! Да, маленький вонючий ублюдок, я такая умная, что прикончу тебя, можешь быть в этом уверен! И никто тебя не пожалеет. Все только обрадуются, если я отправлю тебя в преисподнюю. Туда тебе и дорога.
— Не смей говорить так с моим сыном, птичка, а не то тобой займусь я, — послышался из темноты голос Эразмуса. Отец и сын о чем-то заговорили между собой, но Лейси не могла разобрать ни слова.
— Я только что сказал отцу, что был прав, сто раз прав. Ты так грязно ругаешься, что, безусловно, заслуживаешь наказания. — Марлин громко, самодовольно рассмеялся. Но Лейси почудилось, что в его смехе прозвучали едва заметные нотки страха. Боялся ли Марлин? Трудно сказать. Однажды она уже прострелила ему живот, и он, конечно же, прекрасно помнил об этом, но Лейси не могла взять в толк, что могло вызвать у него страх сейчас — ведь на сей раз ситуацией владел он, а она была совершенно безоружна.
