ей увесистый бумажный пакет со словами:
— Разогрей это в микроволновке и чай завари. Покрепче.
Ее не пришлось просить дважды – она сразу сделала все так, как он велел. Когда с трапезой было покончено, Макар водрузил на стол еще одни пакет.
— Нам пора, одевайся, — проинструктировал, сверля ее задумчивым взглядом. — И волосы под кепку убери.
Вернувшись в гостиную, Лиза высыпала содержимое пакета на диван.
При ближайшем осмотре обнаружила спортивные штаны, худи с капюшоном, кроссовки, носки и вышеупомянутую кепку. Спустя пару-тройку минут она предстала перед Зарутским. Он тоже успел принарядиться в нечто похожее. Прихватив с собой колье ее матери, они наконец-то покинули съемную квартиру. Вниз спускались быстро и исключительно по лестнице. У подъезда их поджидало… такси. Будто прочитав ее немой вопрос, Макар пояснил:
— Так надежнее с точки зрения конспирации.
Лиза не возражала. Лишь пожала плечами и проворно юркнула в салон.
Мужчина последовал ее примеру, и они двинулись в путь. Сказать, что она волновалась в тот момент – не отразить и сотой доли действительности.
Чем дольше они колесили по улицам ее родного города, тем сильнее Лизавета ощущала тоску по близким людям. И чудовищное беспокойство за них. Не выдержав в какой-то момент, она тихо обратилась к Зарутскому:
— Позволь мне позвонить домой!
— Нет. Слишком рискованно.
— Я не скажу им, где я! — не унималась Лиза. — Не скажу, с кем! Ничем себя не выдам. Просто хочу услышать голос бабули и хоть немного успокоить ее. Хочу узнать, как дела у моих друзей. Я очень переживаю за них. За всех!
— Лиза…
— Пожалуйста! — точно обезумев, она решительно прижала его грубую ладонь к своей щеке. — Я умоляю тебя! Один звонок. Всего один звонок!
Зарутский сомневался. В глубине его потемневших глаз шла самая настоящая борьба. Наконец, сжав губы в тонкую линию, он медленно кивнул.
Отнял руку, а секунду спустя протянул ей мобильный телефон:
— Только один. И недолго.
Не веря своему счастью, Лиза наспех набрала номер их домашнего телефона и, замирая от волнения, прижала смартфон к уху. Трубку взяли не сразу. Лишь после трех-четырех гудков. И когда в динамике раздалось заветное «алло», на глаза навернулись слезы. Она узнала голос их наставницы.
— Ирина Павловна? — уточнила за каким-то чертом, заведомо зная ответ.
Повисла секундная пауза, а потом реальность взорвалась ее тихим всхлипом:
— Лиза? Лизонька? Это… ты?
— Да.
— Моя девочка! Неужели правда ты?
И снова:
— Да.
— Боже, милая! — воскликнула она. — Мы тут от беспокойства с ума ходим!
— Знаю.
— Где ты? Как ты? С кем ты? Что с тобой, в конце-то концов?
— Я в порядке! — через силу улыбнулась девушка. — В полном. Можно сказать, отделалась… лишь одним большим испугом. Малой кровью. Если повезет, если все сложится в нашу пользу, то уже совсем скоро я буду дома!
— Но сейчас-то ты где? — настаивала Ирина Павловна. — Если не можешь говорить, просто намекни! Мы поймем. Мы догадаемся. Твой дядя, твой муж – они город вверх дном перевернут, но освободят тебя! Так… где?
Лиза до отрезвляющей боли прикусила нижнюю губу.
— Я не знаю, где нахожусь! — резко ушла от ответа, перехватив на себе предостерегающий взгляд Зарутского. — Но у меня все хорошо. По крайней мере, пока. А еще времени в обрез. Расскажите мне, как у вас там дела?
Наставница тяжело вздохнула и лишь спустя секунду призналась:
— Бывало и лучше, Лизонька! Бывало и лучше!
Немея от страха, девушка пискнула, заикаясь:
— В… каком… смысле?
— Все очень сложно, Лиза! — пояснила Ирина Павловна. — Эта разорвавшаяся бомба всех зацепила в той или иной степени. Всем больно. Все страдают. Вика вынуждена была покинуть страну вместе с матерью. До лучших времен. Андрей на фоне последних событий чудом не сломался. Алексей пришел в себя, но восстановительный период предстоит нешуточный. Валентина Степановна спит под действием препаратов. Я ставлю ей успокоительные. Про Борю и всю его развеселую компанию ничего сказать не могу – новости с «фронта» к нам не поступают. Ну, а Соня, к сожалению, потеряла ребенка.
Последняя новость столь сильно шокировала Лизу, что она едва не выронила телефон из дрогнувшей руки. Во рту стало горько от подступившей желчи.
— Как? — невольно повысила голос. — Как такое произошло?
— Слишком сильный стресс, милая!
— Боже…
— Она справится с этим. Не сразу, но справится.
— Передайте ей, что мне очень…
Договорить Лиза не успела. Макар без предупреждения забрал у нее мобильник и сбросил вызов. Она уже собиралась возмутиться и обвинить его в бесчеловечности, но внезапно поняла, почему он это сделал. Как раз в тот момент таксист остановил автомобиль у небольшой церквушки, огороженной от жилых домов высоким кованым забором.
Вывод напрашивался только один – они добрались до пункта назначения.
Осознав это, Лиза выскочила из машины так быстро, что закружилась голова.
Накинув поверх кепки капюшон от худи, она трижды перекрестилась у главных ворот святыни и практически вбежала внутрь. Однако Зарутский настиг ее довольно быстро.
— Не уходи далеко от меня! — велел он своим густым басом. — Держись рядом!
* * *
Не без труда сдерживая свои внутренние порывы, Лиза смиренно кивнула.
Жадно, со свистом втягивая кислород полной грудью, она замедлила шаг, стараясь подстроиться под темп Зарутского. Ощущая нервное напряжение в каждой клеточке своего тела, схватила его за руку. Зачем? Едва ли у нее имелся ответ на этот вопрос. Просто… так ей было чуточку спокойнее.
Как никогда прежде, она нуждалась сейчас в чьей-то поддержке. В защите.
В чьем-то крепком плече. Внутренняя сила Макара словно и ее подпитывала.
Умом Лиза понимала, что имеет дело с весьма противоречивой личностью.
С опасным человеком. Она еще не поняла до конца, может ли безоговорочно доверять ему. Однако ей отчаянно хотелось, чтобы он был с ней честен.
— Волнуешься? — лишенный эмоций голос Зарутского вырвал девушку из тягостных размышлений. Встрепенувшись, Лиза покосилась на него.
— Нет, — обронила тихо. — Возможно… совсем чуть-чуть. Немного.
Она резко замолчала, осознав, что безбожно врет, находясь в священном месте. Обреченно вздохнув, Лизавета все же призналась:
— Очень! До дрожи в коленях. А ты?
— А я в предвкушении! — послышалось в ответ. — Долго ждал этого дня!
— Неужели тебе ни капельки не страшно? Неужели ты не
