тобой не разговаривал?
Я была в отчаянии. Совершенно обезумевшая.
— Нет, прости, — извиняющимся тоном произнесла Аманда, положив руку мне на плечо в утешении. Затем она толкнула локтем своего мужа.
Вандер пожал плечами.
— Мне он ни хрена не сказал, дорогая.
Моя голова откинулась назад, а лицо исказилось от отчаяния.
— Господи. — Приложив руку ко лбу, я шлепнула по нему, борясь со слезами, и проговорила сквозь стиснутые зубы: — Где он?
— На Кубе.
Опустив руку, я остановила свой взгляд на Зепе.
— Что?
Он прочистил горло.
— Он на Кубе. — Когда мои губы приоткрылись, а брови вопросительно нахмурились, он добавил: — Ищет кое-кого.
— Откуда ты знаешь? — спросила я. — Без обид, но зачем ему рассказывать об этом тебе?
Зеп молчал, мучая меня своим напряженным взглядом.
Мое сердце учащенно забилось.
— С ним все в порядке?
Зеп медленно кивнул.
Я проглотила комок в горле.
— Ты говорил с ним?
Утвердительный кивок был всем, что я получила. К счастью, это было все, что мне было нужно, и когда мое тело обмякло и я наконец снова смогла дышать, Зеп произнес:
— Просто доверься ему, ладно?
Доверься ему.
Я пытаюсь. Действительно пытаюсь.
Я долго думала об этом, прежде чем сделать глубокий вдох и на выдохе произнести:
— Да. Ладно.
И когда я одним глотком осушила весь свой бокал вина, никто не удивился.
Мои глаза устало осмотрели пустую подъездную дорожку.
Прошло три ночи с тех пор, как Твитч ушел, и хотя я проверяла свой телефон каждые несколько минут, звонков не было. Никаких текстовых сообщений. Ноль уведомлений.
Мой телефон оказался таким же пустым, какой я себя чувствовала.
Но какой бы измученной я ни была, я посмотрела на кольцо на своей левой руке, и что-то внутри меня хваталось за луч надежды.
Он вернется. Я знаю, что это так.
Мое сердцебиение сбилось.
Он должен.
Вернувшись в свою спальню, я забралась в постель и сделала то, что делала каждую ночь.
Я оставила свет включенным.
Глава 36
Линг
Что ты здесь делаешь, Линг-Линг?
Я, черт возьми, не знаю.
Как бы усердно я ни думала об этом, не могла понять, какая цепочка событий привела к тому, что я оказалась здесь сегодня, но я была здесь и не могла уйти. Нет, пока я не увижу ее.
Стоя в тусклой прохладе хрустящего апрельского вечера, я ждала. Наблюдала. И когда она, наконец, появилась в поле зрения, моя бровь недоверчиво приподнялась.
— Вот черт, — тихо произнесла я.
Серьезно?
Ладно. Итак, Ася Садык оказалась не такой, как я ожидала.
Я закатила глаза в темноте, разочарованно вздыхая.
Ну, конечно.
Она просто должна была быть в инвалидном кресле, не так ли? Потому что почему бы и нет?
Мои губы скривились.
Отлично. Просто охрененно здорово.
Я была монстром, но даже я не смогла бы убить беспомощную женщину в инвалидном кресле.
Нет.
Я не могла этого сделать.
Но когда я вышла из своего темного укрытия и повернулась, чтобы уйти, задняя дверь открылась, и она остановила меня:
— Ты так и будешь стоять там всю ночь или зайдешь?
Медленно повернувшись, я прищурила глаза на женщину. Медленная улыбка тронула мои губы, и я оглядела ее с ног до головы.
Она была никем.
Я была прекрасна.
Она была... больна.
Я была смертельно опасной гребаной гадюкой.
Она была не более чем спущенным воздушным шариком.
Мое же правление было реальным, и ужас, окружавший меня, заставлял взрослых людей падать на колени.
Я взглянула вниз на ее прикрытые одеялом ноги.
Она даже не смогла бы упасть на колени, если бы я ее толкнула.
Отвращение пробежало по мне.
Она была жалкой.
Так какого черта он любил ее настолько, чтобы бросить меня?
Мои вишнево-красные губы растянулись в усмешке, когда я наклонила голову и пробормотала:
— Ты не боишься, что я убью тебя?
Ее ответная ухмылка произвела на меня небольшое впечатление.
— Смело с твоей стороны предполагать, что я хочу жить.
Мои брови изогнулись, губы поджались от уверенности, которая исходила от явно больной женщины.
Туше, сука.
— Заходи. — Она повернулась ко мне спиной и вкатила себя обратно в дом. Вот это да. Она была дерзкой маленькой сучкой. — Я хочу поговорить с тобой.
Прошло короткое мгновение, прежде чем я сделала глубокий вдох и последовала за ней внутрь, закрыв за собой дверь руками в кожаных перчатках. Она внимательно наблюдала за мной по мере моего приближения. Просто чтобы нам была ясна моя позиция, я держала свой великолепный «Глок» из розового золота в руке, и когда глаза маленькой женщины сузились при виде него, она спросила:
— Это мой муж дал тебе этот пистолет?
Медленная усмешка растянула мои губы.
Да, он, черт возьми, сделал это.
Когда я не попыталась ответить, она выдержала мой пристальный взгляд, дернув подбородком в сторону пистолета.
— Это мой пистолет. — Ее губы растянулись в небольшой улыбке, она покачала головой и издала невеселый смешок. — Он дал тебе мой пистолет. Трахни меня, Ас. Ты ублюдок.
Мое сердце сжалось так сильно, что пропустило удар.
Я моргнула, глядя на любимый подарок, моя улыбка погасла, и я услышала, как она сказала:
— Должно быть, он действительно любил тебя.
Да.
Я тоже так думала.
Ас, ты гребаный мудак.
Положив запятнанный подарок на стойку, я села на табурет и бросила на нее взгляд, полный искреннего разочарования.
— Ты так думаешь, и все же... — мой тон был мрачным. — … он приходил домой к тебе каждую ночь, даже когда я умоляла его остаться. — Мои плечи дернулись. — Это было жестоко. Он не должен был позволять мне так полюбить его. — Мое горло сжалось от эмоций. — И я полюбила. Я так сильно любила его.
— Похоже, до смерти, — тихо ответила она.
Я бы никогда не призналась в этом, но я могла понять, почему Ас любил свою жену. Ася Садык обладала такой уверенностью, которая сделала бы ее великим лидером. Может быть, в другом мире, при других обстоятельствах мы бы понравились друг другу.
... Не-а.
Когда мой стоический взгляд встретился
