Мы рядышком сидели на диване, как воплощение немого смирения.
Мне хотелось умереть.
Все это было так ужасно.
Целоваться с Дэниэлом — и быть застигнутой родным отцом! О, унижение! Наверно, мне всегда будет четырнадцать лет и не больше!
Я и так пребывала в шоке, потому что мама бросила папу. А свою реакцию на домогательства Дэниэла даже шоком назвать не могла. Не знаю, почему он оказал на меня такое воздействие; в конце концов я решила, что все это оттого, что я чувствовала себя беззащитной из-за развала семьи.
А что двигало Дэниэлом — кто это знает? Он мужчина, я женщина (вернее, девушка — так я себя ощущаю), мы были одни. Что тут еще скажешь?
За один день все перевернулось вверх тормашками, и голова у меня уже шла кругом. Мне очень хотелось, чтобы мы с Дэниэлом вернулись к нашим привычным отношениям. А лучший способ добиться этого — вести себя, как обычно. Поэтому я Дэниэла оскорбила.
— Ты воспользовался моей слабостью, — проворчала я, добавив на всякий случай: — Мерзавец.
— Правда? — удивился он.
— Да, — подтвердила я уверенно. — Ты знал, что я расстроена из-за бедного папы. А потом оскорбил меня, обойдясь, как с последней дурочкой, и полез лапать.
— Извини, — испугался он. — У меня и в мыслях не было…
— Забудь, — подавляя праведный гнев, вздохнула я. — Давай оба забудем. Но чтобы больше такого не случалось.
Какая же я подлая, подумала я. Танго танцуют вдвоем, и так далее, и тому подобное, но, кроме как о том, не соблазнила ли я Дэниэла, мне было о чем подумать.
Об этом я решила не думать вообще. Я не люблю думать о неприятном.
Через десять минут Дэниэл с позором отбыл. Папа стоял у дверей, чуть ли не грозя ему вслед кулаком, и не спускал глаз с дороги, пока не удостоверился окончательно, что Дэниэл ушел. Мы даже не предложили ему чашку чая на прощание. Мама повернулась бы в гробу.
Если б не была жива.
После незабываемой сцены разврата Дэниэл пару раз приезжал ко мне в Эксбридж. Мне было так стыдно и неловко, что я была бы просто счастлива больше никогда его не видеть, но он меня преследовал.
Первый раз он позвонил мне на работу на следующий день, предложив встретиться и вместе пообедать. Я отказалась наотрез.
— Люси, прошу тебя, — сказал он.
— Зачем? — спросила я. — Только не это.
— Что «это»?
— Попробуй скажи, что нам надо поговорить, и я тебя убью, — пригрозила я.
Меган, Меридия и Джед бросили все свои дела и с интересом прислушались.
— Вообще-то, нам действительно надо поговорить, — сказал Дэниэл. — О твоей квартире.
— А что с ней такое? — удивилась я.
— Давай встретимся буквально на пару слов.
Разумеется, это всего лишь повод, но почему бы нет?
— Приезжай ко мне завтра вечером, — поломавшись, согласилась я.
К моему удивлению, мысль о том, что я увижу Дэниэла, обогрела и обрадовала меня. Необходимо положить этому конец, и чем скорее, тем лучше.
— Я встречу тебя с работы, — предложил он.
— Не надо! — быстро сказала я. Долгую поездку в электричке вдвоем с Дэниэлом я не выдержу. Буду молчать, дуться, стесняться, пока не сгорю от стыда.
Я повесила трубку. Меган, Меридия и Джед накинулись на меня, как стая стервятников.
— С кем ты говорила?
— Это Гас?
— Что происходит?
— Вы опять спите вместе? — хором допытывались они.
В ожидании Дэниэла я так нервничала, что сама испугалась.
Голова моя лопалась от всевозможных «за» и «против» — точнее, только «против» наших отношений. Целоваться с Дэниэ-лом было большой ошибкой. А повторять это будет непростительным легкомыслием. Ну ладно, допустим, мне показалось, будто я соблазняю его, но я же знаю, что на самом деле это не так! Я была потрясена уходом мамы от папы, расстроена, взвинчена и вообразила, что завлекаю близкого друга.
Наши страстные поцелуи — результат необычного стечения обстоятельств.
Посмотрим на ситуацию беспристрастно, думала я, лихорадочно причесываясь. Папа благосклонно наблюдал за мною. Он не будет столь благосклонен, когда поймет, для кого я причесываюсь.
С одной стороны, размышляла я взволнованно, вот я: растерянная, беззащитная, привязчивая. Дитя из только что рухнувшего дома, готовое полюбить первого, кто взглянет ласково.
С другой стороны, Дэниэл — мужчина, который привык ни в чем себе не отказывать и уже несколько ночей спавший один. Разумеется, он не особо выбирал, с кем развлечься. Попалась я — очень хорошо, значит, со мной.
Да. Он непривередлив.
Кроме того, Дэниэл из тех, кто любит добиваться желаемого и не терпит сопротивления. То, что кричала мне Карен вечером в воскресенье, я и сама всегда знала; она лишь укрепила мою уверенность. Дэниэл родную мать завалит, если та будет отбиваться как следует. Но я ему не поддамся, угрюмо решила я. Я не дам себе пасть столь низко. Я не стану кокетничать с Дэниэлом. Я поведу себя иначе.
Как только я открыла ему дверь, моя решимость поколебалась, а потом исчезла вовсе. Меня неприятно поразило, как он хорош собой. Почему вдруг он стал настолько притягателен? Ведь раньше он этим не отличался — во всяком случае, для меня. К своему великому разочарованию, я тут же засмущалась, как девчонка.
— Привет, — поздоровалась я с галстуком Дэниэла, ибо глаза поднять боялась.
Он нагнулся поцеловать меня, но из кухни тут же раздался возмущенный рев папы:
— Эй ты, хлыщ несчастный! Оставь мою дочь в покое!
Дэниэл поспешно отпрянул. Я почувствовала себя, как голодающий, у которого перед носом помахали пакетом жареной картошки, а поесть так и не дали.
— Входи, — буркнула я воротничку его рубашки.
Стеснялась я ужасно. Провожая гостя в комнату, задела бедром угол столика, на котором стоял телефон, но была вынуждена притвориться, что мне не больно. Я не хотела, чтобы он предложил поцеловать ушибленное место. Потому что не отказалась бы.
— Снимай пальто, — в упор глядя на его нагрудный карман, велела я.
Мне было неприятно, что он так на меня влияет. Да, я, разумеется, не в лучшем состоянии, хоть это и временно. Все-таки у меня только что разошлись родители. Но в обиду я себя не дам.
Я решила ни на минуту не оставаться с ним наедине и, после того, как он уедет, больше никогда с ним не видеться. Ну, если не никогда, то хотя бы какое-то время. Пока я не приду в норму, какова бы она ни была.
Осуществляя свой коварный план, я привела Дэниэла в кухню, где сидел сердитый папа.
— Здравствуйте, мистер Салливан, — нервно поздоровался Дэниэл.
— Ну не наглец? — проворчал папа. — Являться ко мне в дом после того, как вел себя здесь, как… как… в бурделе!
— Не надо, папочка, — испугалась я. — Он больше не будет.
