Глаза Кейзи чуть не выскочили из орбит.
— Тот, которого они убили? — спросил он, понизив голос.
Бриджит бросила на мужа полный отчаяния взгляд.
— Именно. — Она посмотрела на своего дядю. — Но только, я клянусь, я не знала, что они собираются убить его. Я бы никогда не впуталась в это дело, если бы представляла, что с Джейми могут расправиться таким образом. Все, что я сделала — я согласилась помочь им похитить его.
— Да у тебя просто не было головы на плечах, — с горячностью заметил Кейзи. — Фении играют в крутые игры.
— Знаю, — простонала Бриджит, как-то сразу поникнув в кресле. — Это было непростительной глупостью с моей стороны. С тех пор я миллион раз прошла через все муки ада, вспоминая о Джейми.
Кейзи залпом выпил сразу полстакана виски.
— Бог мой, — сказал он, — моя племянница, и вдруг она с проклятыми фениями! Я даже не знаю, выпороть тебя или поздравить?
— Поздравлять не с чем, поверь мне. Во всяком случае, мы приехали в Америку, как и собирались. И вдруг я узнаю, что они убили Джейми, и еще, что англичане назначили за мою поимку вознаграждение. Но я думала, что здесь я в безопасности. И вот сегодня утром, кого, ты думаешь, я встретила среди ирландских иммигрантов на Эллис Айленде? Не кого иного, как Денни Флинна!
— Кто это, Денни Флинн? — спросил Кейзи.
— Он был одним из многочисленных слуг в Уэксфорд Холле, который совсем потерял из-за меня голову, и он меня узнал! — сказала она.
— Бриджит боится, — пояснил ее муж, — что этот Флинн выдаст ее британским властям, чтобы получить право на вознаграждение в две тысячи фунтов стерлингов. Я ей говорил, что ее не могут депортировать, потому что она сейчас является американской гражданкой…
— Но, Карл, сейчас все иначе, — перебила его Бриджит. — Сейчас военное время, и англичане вешают ирландцев, как белье на веревку, по обвинению в шпионаже в пользу немцев. Смотри, что они сделали с сэром Роджером Кейзментом! Англичане играют там не в детские игры, а Джейми Барримор был для них весьма значительной личностью. Что может заставить их отказаться от давления на Вашингтон, чтобы депортировать меня?
— Ну, мы же нейтральная страна, — заметил Карл.
— Да, но как долго это еще протянется, — сказал Кейзи. — Бриджит права. Если англичане захотят заполучить ее, то рано или поздно они скорее всего ее получат.
— Понятно? — почти крикнула она Карлу. — Моя жизнь под угрозой! Дядя Кейзи, можешь ты что-нибудь сделать? Я имею в виду все твои обширные политические связи…
— Но все мои связи в Нью-Йорке, а нам нужен кто-то в Госдепартаменте, или имеющий подступы к Белому дому… О, Господи, Бриджит, угораздило же тебя «засветиться» именно сейчас. Я, наконец, определил Джорджи, решил ее проблемы, а тут ты…
Он осекся:
— Минуточку! Подождите… Марко! Точно, Марко. Этот чертов итальяшка — тьфу! итальянец — доставил мне немало головной боли. Сегодня он смог бы вернуть мне должок.
— Каким образом? — спросила Бриджит.
— Его бывший тесть, сенатор Огден — близкий друг госсекретаря и английского посла. И он же возглавляет профсоюзническую фракцию в Сенате, так что англичане вряд ли откажут ему в подобной услуге… Вот так, Бриджит. Можешь больше не волноваться. Марко все это нам устроит.
Он допил свой виски, подумав, что дела в общем-то обернулись не так уж плохо, как могли бы.
Ребекка Вейлер любила выпить вина за обедом — и могла это позволить себе, учитывая отличные винные погреба ее мужа, — но она совершенно не одобряла нынешнюю моду, которая, по ее мнению, вела к «эксцессам» и «невоздержанности». Она предпочитала чай. Днем, как обычно, она пила с мужем чай в гостиной своего городского дома на Пятой авеню, когда вошел дворецкий и доложил:
— Там мистер Рубин, мадам, желает вас видеть, а я не знаю, как…
— Нет, нет, Джервис, проводи его сюда, — сказала миссис Вейлер. — С этого момента и впредь мы всегда дома для мистера Рубина.
— Да, мадам.
Минутой позже Джейк уже входил в комнату, одетый в свой лучший деловой костюм.
— Дорогой мистер Рубин, — широко улыбнулась миссис Вейлер. — Какой приятный сюрприз. Выпейте с нами чаю.
— Нет, нет, миссис Вейлер, благодарю вас. Добрый вечер, сэр.
Саймон Вейлер поднялся, чтобы пожать руку Джейку.
— Очень приятно вас видеть, — улыбнулся он, предлагая ему сесть.
Джейк сел. Вейлеры оба смотрели на него.
— Мы с женой, — произнес Джейк твердым голосом, — разводимся.
— Разводитесь, — с трудом выговорила миссис Вейлер. — Это же очень серьезный шаг.
— Понимаю, — сказал Джейк. — Я хотел, чтобы вы знали об этом, потому что…
Он сделал глубокий вдох.
— …после развода я хочу жениться на вашей дочери.
Миссис Вейлер отпила немного чая.
— Понятно, — сказала она. — Ну, я, разумеется, не совсем слепая и не была в полном неведении относительно вашего интереса к Виолет. Но за разведенного…
Она взглянула на своего мужа.
— Конечно, разводы теперь не такая уж редкость… В семье Соломонов, — продолжила она, — разводились в прошлом месяце. Я допускаю, что развод не станет таким уж непреодолимым препятствием…
— Не станет? — повторил Джейк, который ожидал, как самое малое, хоть небольшого взрыва эмоций.
— Нет. Мы должны учиться жить в ногу со временем. Он не мог поверить своему счастью.
— Значит, все в порядке?! — почти закричал он. — Вы одобряете?
— А почему бы нам не одобрить? — ответил Саймон.
— Но… я же не отвечаю классическим требованиям, — пробормотал он, помня запавшее ему в душу заявление миссис Вейлер о его низком происхождении.
— Дорогой мистер Рубин, — начала миссис Вейлер, поставив свою чашку чая. — Вы — выдающийся молодой человек, который доставляет радость и удовольствие миллионам людей и чей успех будет радовать всех нас. Мы говорили о Вас с мужем, ставшим вашим горячим поклонником. Несправедливо было с моей стороны осуждать ваше иммигрантское прошлое. И уж, чтобы быть искренней до конца, скажу, что мой дед был иммигрантом.
Это поразило Джейка.
— Был иммигрантом?
— Да. Он торговал с тележки, когда приехал из Германии в 1847 году, и нажил приличный капитал. Так что, если вы завоевали сердце Виолет, ни один из нас не будет стоять на вашем пути. Бракосочетание, разумеется, состоится в нашем храме.
— А который храм — ваш, миссис Вейлер?
— Храм Эммануэля, конечно.
