Все так же продолжала стоять посреди коридора на коленях, прижимая к груди ладонь Эштона. Она была совсем холодной, тело быстро остывало. Практически мгновенно.
Аманда в тот момент ничего не чувствовала. Она ничего не видела и не слышала. Мир, в котором она прожила семнадцать лет, раскололся на мелкие кусочки. Аманда ощущала, как вместе с Эштоном отмирает и половина её души. Выгорает дотла. Ей казалось в тот момент, что вокруг мир застыл, ничего нет. Время остановилось, и больше никогда не возобновит свой ход, так навсегда останется в этом дне.
Она так и не смогла заплакать в школе. К горлу подступал комок, желудок противно скрутило, словно вот-вот вырвет, но слез не было. Только пустота в душе. А ещё гнев на тех, кто бежал по коридору, пытаясь спастись, создавая давку. Не люди... Человеческая масса. Толпа, что способна все смести на своем пути, но мыслить логически никогда не умела. Они все боятся смерти, бегут, стараясь вырваться из цепких лап, но она все равно забирает себе кого-то. Ей недостаточно одной-двух жертв.
Она экстазирует, чувствуя боль окружающих людей. Вдыхая запах их крови. Упивается беспомощностью. Приходит внезапно, когда совсем не ждешь её.
Аманда, во всяком случае, не ждала. Её смерть так и не осмелилась предъявить свои права. Покружилась рядом, но в итоге отступила, решив, что стоит дать девушке шанс, посмотреть, как она построит дальнейшую жизнь. В её объятия неожиданно попал Эштон, который никому ничего плохого не сделал. В данный момент Аманда была уверена на сто процентов в том, что умереть следовало ей, а не её близнецу. Он, видимо, считал иначе.
Ведь это именно он оттолкнул её к стене. Аманда хотела заорать на него, возмутиться, обвинить в том, что он сошел с ума, если позволяет себе поднимать руку на сестру. Его поступок казался тогда непомерной глупостью. Эштон ничего не сказал, просто толкнул сестру, она не удержалась на каблуках, отлетела к стене, едва не подвернув ногу. Только открыла рот, чтобы возмутиться, как прогремел первый выстрел, и тут же коридор заполнился визгом, мигом впавших в истерику девушек, какими-то глупыми возгласами, призывавшими к порядку, которые, естественно, никто не слушал.
На время Аманда выпала из действительности. Она пребывала в прострации. Жалась к стене, слыша, будто через вату, как бьются стекла, почувствовала какое-то жжение в руке, но совсем не придала этому значения. Гораздо позже поняла, что осколок, отлетевший слишком далеко, вонзился ей в руку и разрезал кожу. Тогда Аманда ничего не могла понять, все смешалось в единое пятно, без разграничений, где и что.
Мозг отключился. Он отказывался принимать информацию о том, что творится вокруг. Возможно, свою роль сыграл предыдущий опыт нахождения в стрессовой ситуации, и теперь Аманда не поддавалась общей панике, она вообще ничего не замечала. Обстрел казался ей глупой постановкой, что вскоре закончится. И им скажут, что это была ложная тревога, ничего страшного не произошло. Похвалят тех, кто сохранил спокойствие и действовал согласно инструкции. Пожурят тех, кто, наплевав на технику безопасности, бежал вперед, не разбирая дороги, отшвыривая тех, кто путался под ногами, затаптывая, а не помогая более слабым.
Но ничего подобного не происходило... Выстрелы продолжались, люди превращались в бешеных собак, неорганизованное стадо, становясь ещё более уязвимыми.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось. Аманда сначала даже не поверила, что этот ужас остался позади. Она никак не могла заставить себя подняться на ноги. Сначала стояла на коленях у тела брата, чувствуя, что мозги внутри черепной коробки вот-вот взорвутся, когда, наконец, примут информацию, что она осталась в одиночестве. Они и так уже подходили к стадии кипения, и сердце в груди колотилось так, будто собирается вырваться наружу, а в пределах грудной клетки ему ужасно тесно.
Аманда помнила, что её все же стошнило, когда в ноздри пробилась смесь запахов, в равных частях состоявшая из пороха, крови и... свежести. Холодного воздуха, что врывался в помещение из открытого окна. Всё это было как-то неправильно.
На коленях она подползла к окну, выглянула на улицу, но там уже никого не было. Все снова стало безмятежно, как прежде. Обычная улица, лужицы после дождя то тут, то там перемежающие островки серого асфальта.
Колготки у нее оказались порваны на коленях, и на них тоже была кровь. Мельчайшие стеклянные крупинки впивались в кожу, но Аманда и их не замечала. Она по-прежнему была в состоянии шока. Она не осознавала до конца, что же творится вокруг. Защитные барьеры психики не позволяли ей это осознать. Иначе она сошла бы с ума. Одномоментно.
Она вцепилась в подоконник и смотрела вдаль. Словно ждала, что там снова появятся парни с оружием, и на этот раз пуля не пролетит мимо нее, а угодит точно в нее. Но никого не было. Все было тихо и спокойно. Только ветерок гонял по школьному двору какую-то бумажку, подбрасывал её, прижимал к земле, потом снова поднимал... Аманда чувствовала себя этой бумажкой.
Жизнь точно так же играла с ней. Забавлялась, подкидывая все новые и новые испытания, но, так и не придумав награды.
Аманда невольно поежилась от холода. Опираясь ладонями на подоконник, поднялась на ноги и посмотрела по сторонам, с ужасом отмечая, что погибло немало человек. Около десяти, точно. На деле, цифры могли быть гораздо больше, но и это число девушку ужасало. Все тот же тошнотворный запах крови щекотал ноздри.
Грант хотелось сорваться с места и убежать подальше от этого места. Только бы не видеть того кошмара, что развернулся перед ней, но в этот момент она заметила его.
Алик лежал, глядя широко открытыми глазами в потолок. В них застыло удивленное выражение. Будто Эванс хотел спросить, за что же его убивают, но даже рта не успел раскрыть. Ладонь его была прижата к груди. На ткани пиджака было огромное бордовое пятно, пальцы тоже были измазаны кровью. Разумеется, как и любой другой человек, он не хотел умирать, даже не думал о том, что с ним может случиться, когда собирался в школу. Утро его началось так же, как обычно, ничего странного не произошло, никакие знаки судьбы не дали о себе знать.
Он вышел из дома в привычное время, ни на секунду не задержавшись.
Эванс вообще относился к той категории людей, что везде и всегда успевают. Педанты. Они не могут себе позволить бесцельно потратить драгоценные минуты своего свободного времени. Отдыхать они не умеют. Даже, когда они пытаются отдыхать, мозг их работает, стараясь придумать очередной хитроумный план. Но того, что случилось сегодня, он явно не мог предположить, потому и выражение, застывшее на его лице, было удивленным.
