— Молчи! — вскипела Розалинд. — Ни слова больше! Она хочет свести его в могилу, — крикнула она профессору, — и если вы встанете на ее сторону, то, клянусь, я засужу вас и вашу больницу до разорения.
Профессор Кросс сохранял невозмутимый вид:
— Насколько я понимаю, ваш отец составил...
— Не желаю слушать! — завопила Розалинд, хватая Лоуренса за руку. — Пойдем, мы будем сидеть с Дэвидом. Нужно позаботиться, чтобы эти люди к нему не подходили.
Когда за Розалинд закрылась дверь, Лиза сказала:
— Извините. Я... Они с отцом очень близки...
— Ничего страшного. Я понимаю, как трудно принимать такие решения. Она знает о завещании?
— Не уверена. Если и знает, то явно не хочет этого признавать.
— Может быть, вы попытаетесь поговорить с ней позднее?
Лиза покачала головой.
— Она ни за что меня не послушает. Она думает... Одним словом, вы слышали, что она сказала.
Доктор сочувственно на нее посмотрел.
— Вы понимаете, что, будучи женой, то есть ближайшим родственником Дэвида, можете действовать без ее согласия?
Нисколько не сомневаясь, что никогда на такое не решится, Лиза сказала:
— Мы ведь не обязаны принимать решение сегодня?
— Нет, конечно же нет. Возможно, стоит дать ей немного времени, чтобы свыкнуться с ситуацией, а потом я еще раз попробую поговорить с ней.
В тот же день, но гораздо позднее, Ди и Майлз вернулись из отделения интенсивной терапии и застали Лизу с Тони, матерью и Рокси в кафетерии.
— Если вы сейчас спуститесь, — проговорила Ди, — то, наверное, сможете с ним посидеть.
Облегченно вздохнув, Лиза сказала:
— Вы поговорили с ней? Где она?
— Она в приемной, спит. Совсем измучилась, бедняжка.
Нисколько в этом не сомневаясь, Лиза встала из-за стола и пошла к двери. Ей хотелось столько всего сказать Дэвиду, столько слов вертелось на кончике языка, что она едва сдерживала их. Нужно, чтобы он знал, как она счастлива, что вышла за него Замуж, как она его любит и всегда будет любить. Лиза хотела, чтобы Дэвид также знал: она будет дорожить воспоминаниями, их мечтами и каждой минутой, которую они провели вместе. Она продолжит дело, которое он начал, посвятит все свое время заботе о людях со слабоумием и назовет их проект «Трастом Дэвида Кирби». Она даже подумывала отдать их с Дэвидом дом тем, кто страдает ранним слабоумием, понимая, что все равно не сможет жить там без него.
Однако больше всего ей хотелось рассказать ему о ребенке.
Спустившись в отделение, Лиза увидела, что медсестры ушли к себе на пост, а Лоуренс сидит один у постели Дэвида. Заметив, что мальчик разговаривает, она задержалась в дверях, чтобы не мешать ему. Сначала Лиза не могла разобрать слов, но, когда они стали яснее, она почувствовала, что эмоции сдавливают ей горло. По всей видимости, Лоуренс перечислял животных, которых они вместе с Дэвидом видели в зоопарке, а может, на озере.
— ...а еще там были летучие мыши: ночница Наттерера, усатая ночница и курносый ушан. Маме они не понравились, а бабушка сказала, что они милые. Птицы ей тоже понравились. Мухоловка-пеструшка, горихвостка, сосновый чиж, а ты заметил еще болотную сову...
Когда он изобразил скрипучий крик совы, Лиза зажала рот ладонью, чтобы не всхлипнуть. Она всем сердцем надеялась, что Дэвид слышит этот забавный маленький рассказ.
— Помнишь, что мы потом видели в музее? — спросил Лоуренс, болтая ногами над полом и покачивая кудрявой головой. — Гориллу Альфреда, тасманийского волка, какапо...
Мальчик продолжил перечень, а Лиза подошла и тихонько встала у него за спиной. Ее сердце разрывалось при виде Дэвида, такого бледного и слабого, подключенного к множеству трубок и проводов, точно безжизненная марионетка. Лизу внезапно охватила паника. Показалось, что Дэвид уже не здесь, а она так и не успела с ним попрощаться. Ей нужно было остаться с мужем наедине, но Лоуренс разошелся не на шутку, а отослать его из палаты язык не поворачивался. Дэвид этого не хотел бы, Лиза была уверена. В конце концов она пошла к медсестре Кэти и спросила, не удалось ли профессору Кроссу еще раз поговорить с Розалинд.
— Он приходил минут пятнадцать назад, — сказала Кэти, — но она спала, и мы не стали ее будить.
Чувствуя себя беспомощной и убитой горем, Лиза отвернулась, собираясь вернуться к Дэвиду, но тут открылась дверь в приемную и на пороге появилась усталая и растрепанная Розалинд. Лиза замерла на месте, не зная, что говорить и что делать.
Заметив Лизу, Розалинд побледнела. Потом ее взгляд метнулся к отцу, как будто она боялась, что он мог исчезнуть.
— Я же говорила вам, — сказала она Кэти, — не подпускать ее к нему. Она хочет его убить...
— Тише, тише, — стала успокаивать Кэти, подходя к Розалинд. — Пожалуйста, говорите тише, здесь и другие пациенты...
— Извините, — пролепетала Розалинд, — но я боюсь, что она что-нибудь сделает.
— Ради бога, Розалинд, — сказала Лиза, — я бы никогда ничего не сделала во вред ему или тебе.
— Тогда почему папа лежит здесь? Почему доктор пытается убедить меня, что он не сможет выкарабкаться? Я знаю, за этим стоишь ты...
Вмешавшись прежде, чем Лиза успела ответить, Кэти сказала:
— Если хотите продолжать, вам придется выйти в приемную.
— Мне незачем с ней разговаривать. Я знаю, что она скажет...
— Розалинд, пожалуйста, — взмолилась Лиза. — Хочется тебе или нет, но нам надо поговорить.
Кэти твердо проговорила:
— Вы должны вместе решить, как будет лучше вашему отцу.
Схватившись за голову, Розалинд выкрикнула:
— Вы не понимаете, никто не понимает! Я не могу его отпустить! Он для меня всё...
— Я знаю, — сказала ей Лиза, — и ты тоже значишь для него всё. Бог свидетель, я тоже не хочу его терять, — проговорила она, начиная плакать, — но мы не можем сейчас думать о себе.
— Ты можешь, потому что никогда больше ни о ком не думала, — выкрикнула Розалинд, когда Кэти начала осторожно подталкивать ее к выходу.
— Клянусь тебе, Розалинд, если бы я не знала, о чем он написал в завещании, я бы не...
— Он написал это только потому, что ты его заставила, — истерически выпалила та. — Он боец. Он бы не сдался без борьбы.
— Но за что бы он боролся? За то, чтобы доживать свои дни со слабоумием? Он уже летал в Швейцарию, чтобы устроить себе уход...
— Нет! — взвыла Розалинд, зажимая уши. — Он никогда бы не сделал такого, не сказав мне.
— Он не говорил, потому что знал, как ты расстроишься.
Розалинд не переставая мотала головой.
— Ему было очень тяжело, — сказала ей Лиза. — Он ни в коем случае не хотел подводить тебя и Лоуренса, но от его болезни нет лекарства, и он боялся сделаться для нас обузой.
