Слова профессора были так похожи на приговор, что Лизе захотелось дернуть его за руку и заставить взять их обратно. Она не была к этому готова. И Дэвид тоже. Слишком рано.
— Что это за трубки? — спросила медсестру Розалинд. — Что вы делаете?
— Это дочь Дэвида, — объяснила Лиза, когда Кэти обернулась.
У Кэти мгновенно смягчилось выражение лица.
— Я просто забочусь, чтобы ему было удобно, — ответила она Розалинд, — и он получал все необходимое.
Она оглянулась, когда подошел еще один врач, и, очевидно догадавшись, чего он хочет, сказала:
— Боюсь, что одновременно у постели смогут находиться только два человека.
Лиза посмотрела на Розалинд, которая не спускала глаз с отца. Лоуренс завороженно рассматривал технику. Казалось, он от начала и до конца прослеживал каждую трубку и каждый проводок. Она знала, что Дэвид захотел бы их услышать, если бы мог, поэтому мысленно сказала ему, что будет недалеко, и обратилась к Розалинд:
— Я подожду в приемной.
Но если Розалинд и услышала ее, то не подала виду.
Подойдя вплотную к постели, Розалинд коснулась пальцами щеки Дэвида и сказала:
— Привет, папа, это я. Лоуренс тоже здесь. Мы приехали, как только узнали... Ах, папочка, пожалуйста, проснись. Ты нам так нужен, и мы так тебя любим. Ты меня слышишь? Думаю, да. Ты же здесь, с нами, да? Ты всегда с нами. Ах, папочка, я не знаю, что делать. Пожалуйста, скажи, что мне делать.
Заметив, что Лоуренс стоит рядом, Розалинд повернулась к нему и попыталась улыбнуться сквозь слезы.
— Хочешь поговорить с ним? — предложила она.
У Лоуренса сделались круглые глаза.
— Люси чистят зубы, — сказал он, обнажив свои. — Можешь проснуться сейчас? Пожалуйста!
Розалинд повернулась обратно к отцу и чуть не всхлипнула. Оборудование, к которому он был подключен, делало его таким беспомощным, таким зависимым — совсем не похожим на сильного человека, которого она всегда знала.
В приемной Лиза молча сидела рядом с матерью и Рокси. Говорить было не о чем. Им оставалось только ждать и молиться Богу, в существование которого Лиза, наверное, даже не верила, чтобы Дэвиду не пришлось страдать больше, чем до этой минуты.
— С тобой все нормально? — спустя какое-то время спросила мать. — Ты ужасно выглядишь.
Лиза перевела на нее взгляд и едва заметно покачала головой.
— Напрасно она тебя обвиняла, — сказала Матильда.
Догадавшись, к чему она ведет, Лиза сказала:
— Мам, забудь.
— Но в чем ты могла быть виновата?
— Мама, пожалуйста. И без того тяжело. Он ее отец, не забыла?
— И твой муж. Она знает, как много он для тебя значит?
— Она не хочет знать, и сейчас не время объяснять ей, так что, пожалуйста, давай не будем об этом.
Матильда вздохнула и крепче сжала руку Рокси.
— Что ты будешь делать, — спросила она чуть позже, — если он не...
Поднявшись на ноги, Лиза сказала:
— Мам, извини, мне сейчас не до твоих вопросов.
Когда она вышла из комнаты, Матильда дрожащим голосом обратилась к Рокси:
— Ей очень тяжело. Они женаты всего несколько месяцев, и с чем только ей не приходилось мириться за это время... Горе, горе-то какое... Он был таким чудесным человеком...
— Бабуля, — прошептала Рокси, — он еще с нами...
Матильда заморгала:
— Да, конечно, — сказала она, покраснев. — Просто, знаешь, я невольно задумываюсь, не тот ли это случай, когда нет худа без добра.
Рокси покосилась на нее.
— Думай, что хочешь, — сказала она, — только, пожалуйста, не произноси этого при Лизе.
В десять вечера, когда приемные часы в отделении интенсивной терапии истекли, всех вежливо выпроводили, заверив, что, если до двух часов следующего дня что-то случится, с ними немедленно свяжутся. Однако ни дежурный врач, ни врач-реаниматолог не ожидали на этой стадии никаких изменений.
Ди и Майлз к этому времени уже успели приехать и по очереди посидеть вместе с Розалинд у постели ее отца, а Лоуренс присоединился к Лизе и остальным в приемной. Чувствуя, что мальчику скучно, Рокси пару раз сводила его в кафетерий и один раз на прогулку вокруг корпуса, но потом пошел проливной дождь и подул холодный ветер, поэтому они больше не решились выбраться на улицу, пока не пришла пора разъезжаться по домам.
У Лизы, которая так и не побыла с Дэвидом, разрывалось сердце, но ей меньше всего хотелось, чтобы между ними с Розалинд вспыхнула стычка у его постели.
— Я обязательно посижу с ним завтра, — сказала она матери, когда они ехали домой на такси.
— Еще бы, — отозвалась Матильда, сжимая дочери руку. — Розалинд неправа, нельзя так с тобой обращаться. Можно подумать...
— Хватит, мам, — перебила Лиза. — Мы все сейчас устали и на нервах.
Когда они добрались до дома, Матильда пошла ставить чайник, Рокси стала прослушивать сообщения на автоответчике, а Лиза побрела к бассейну, чтобы посмотреть на место, где упал Дэвид. События тех ужасных минут не оставили никакого осязаемого следа. Впрочем, как можно было ожидать чего-то иного? Внешне могло показаться, что тут ничего не произошло, но глубоко в себе Лиза до сих пор слышала отголоски криков и видела тело Дэвида, беспомощно обмякшее у нее на руках. Она поймала себя на том, что вспоминает, как они плавали здесь раньше. Ее заворожили резонанс их голосов под куполом бассейна и всплески воды... Теперь их мечты были по ту сторону окон, медленно растворяясь в темной, туманной ночи. Зная, как отчаянно Дэвид хотел избежать своей участи, Лиза все-таки не верила, что он был готов оставить их так скоро. Сама она точно не была готова его отпускать. Положив руку на живот и осознав, что теперь, возможно, уже не успеет сказать Дэвиду о ребенке, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
— Я подумала, что он может тебе понадобиться, — сказала Рокси, неслышно подойдя сзади.
Увидев свой айфон, Лиза взяла его и, сдержав слезы и мысленно пожелав Дэвиду спокойной ночи, выключила свет.
— Сообщений море, — сказала Рокси, когда они пришли на кухню. — Видимо, по новостям сказали.
Лиза рассеянно кивнула и взяла чашку с чаем, которую протянула ей мать. Потом зазвонил ее телефон, и, увидев, что это Тони, она взяла трубку.
— Я пытаюсь до тебя дозвониться с той самой минуты, как услышал, — сказал Тони. — Как он?
— Врачи говорят, что его состояние стабильно, но... — Лиза вынуждена была смолкнуть на мгновение, прежде чем смогла снова говорить вопреки невыносимой боли в сердце. — Я не знаю, что будет дальше, — хрипло сказала она.
— Я могу что-нибудь сделать? — ласково спросил Тони. — Хочешь, я приеду?
