Ознакомительная версия.
я наконец-то поняла, что значит фраза – «люблю тебя больше жизни»,– я всегда думала, что такая фраза – это шантаж, угроза суицидальными намерениями, и меня крайне раздражала эта фраза – своей корявостью, пафосом и заведомой лживостью.
все эти «египетские ночи» с феерической клеопатрой.
несусветная пошлость.
затасканность слов, потасканность языка и намерений.
*
а вчера вдруг и поняла.
*
это так просто.
*
вот есть человек, которого ты любишь,
и есть вся такая сложная и прекрасная жизнь, во всем ее многоцветье и разнообразии.
и тебе – вот эта сложная и прекрасная – становится скучна.
и если на одной чаше весов – сложности и прекрасности, а на другой – человек, которого ты любишь,– то вполне – вторая/другая чаша – перевешивает.
*
то есть, «жизнь» – не как антоним «смерти», а «жизнь» – как синоним «большого мира».
в общем, что в монастырь, что замуж за дурака.
ты завтра не умрешь от любви, но от жизни уже отказалась.
не увидишь, не попробуешь, не поедешь, не потратишь.
сделав остановку на перепутье – остаешься здесь, отказываешься идти дальше.
*
как-то так.
от этого не умирают.
В качестве эпиграфа:
И стихи, и кулинарные книги читаются, чтобы получить эстетическое переживание приобщения к культуре. Но если вы поэт, то искра чужого творчества может иной раз зажечь и ваш творческий огонь. И вы смотрите на холодильник, белый, как лист бумаги, в котором таятся еще не открытые возможности.
Петр Вайль, Александр Генис
– Ася, а как у тебя полное имя?!
– Зовите меня Кассандра,– отвечала она низким голосом.
Имена – это мелочи и ерунда, имена – это как одежда, никто не обязан все время носить одинаковую. И дурак тот, кто воспринимает ее по имени, помнит и узнает только так.
Ася умела быть очень разной.
Это зависело не от нее. А от ее мужчин.
Ее первый мужчина, Ник, стал называть ее Асей. И для нее это осталось – «именем для мужчин». Больше от Ника ничего не осталось в ее жизни. Привычки, словечки – все как волной смыло.
Ник был капитаном дальнего плавания. С ним все было глубоко и прямолинейно.
Он брал ее всю и наполнял собой. Ася старалась быть похожей на него, как мальчишки стараются быть похожими на собственного отца.
Она стала носить короткие стрижки и приучилась курить крепкий табак, сигареты без фильтра и толстые черные сигары. Носила тельняшки и тяжелые ботинки. Приучилась любить дождь, ветер и выучила несколько крепких соленых словечек. Странно, что она бороду тогда не отрастила.
Ник – это было время простой еды, простой громкой музыки, простых удовольствий.
Даже на завтрак он требовал жареное мясо (Ася выучила пять степеней прожарки стейков, а по утрам она готовила бифштекс с яичницей).
Вяленая рыба, копченый окорок, печеный картофель, селедка с луком, блины со сметаной. Много перца, специй, чеснока и хлеба. «И соуса побольше».
Ася пекла многослойные кулебяки, расстегаи и курники. Научилась морозить стопки и графины для водки и подогревать бокалы для коньяка и виски.
Варила варенья, солила огурцы, квасила капусту.
На неделю готовила огромную бадью солянки – с копчеными охотничьими колбасками, ветчиной, окороком, языком. С каперсами и бочковыми оливками. Солянка день ото дня становилась ядренее и краше. Ник любил такие «длинные» блюда. Щи и борщи, солянки и бигосы.
Ник любил много есть, долго спать и громко орать. Асю он любил коротко и жестко, никогда не боялся причинить ей боль. А ей никогда и не бывало больно.
– Да, мой капитан!
Ей просто очень нравилось говорить ему «да». Ася не просто просыпалась с ним в одной постели и готовила ему завтраки, обеды и ужины. Она ходила с ним в море. Она пошла бы с ним и в лес и в горы, и к черту на рога.
Больше всего на свете Ася хотела бы остаться с Ником навсегда. Но так не бывает. Любовь живет три года. Тысяча и одна ночь прошли – и любовь закончилась.
Ася была заполнена Ником до краев. Он заполнил ее и ушел. Будто выполнил какую-то миссию. Выполнил – заполнил. Или же ему просто стало скучно.
Ася начала учиться жить без него. Она уже и забыла – как это. Все мысли, чувства, привычки, словечки, желания – все было Ник. Без него не было ничего. Она изливала и изживала его постепенно. Выплескивала из себя. Вытравливала. Опустошалась – для того, чтобы следующему мужчине нашлось место в ней.
Следующий мужчина не замедлил появиться. Это тоже оказался – служебный роман.
Нет, сначала у них начался роман, а потом они начали работать вместе.
Второй ее мужчина был редкой и загадочной для нашей страны профессии – сомелье. Целый год он обучал ее своему мастерству, мучая и поддразнивая. А потом взял ее к себе в помощники.
Асиному второму мужчине нравилось думать, что она как чистый лист бумаги, на котором он может писать или рисовать все, что ему вздумается.
Ей же казалось снова, что она пустой и прозрачный сосуд, и он, ее мужчина, наполняет ее собой. Со специалистом по алкоголю – это был еще более точный образ, чем с капитаном дальнего плавания.
Он учил Асю дышать, учил понимать вкус и воскрешать в памяти самые смелые ассоциации, соответствующие разгадке того или иного букета.
Заставил ее бросить курить: «Нам нужен рабочий нос» – и велел брать пример с охотничьей собаки.
И он был очень изыскан в еде.
Времена простецких щей, борщей, свиных отбивных и бифштексов с яичницей, королевой которых была Ася, состоя личной стряпухой при капитане Нике,– канули в Лету.
Настала эпоха заварных пирожных, профитролей, паштетов, рулетов, обилие свежих фруктов и овощей, в том числе и самых экзотических. Самостоятельно и придирчиво он выбирал свежую рыбу – только живую. Знал все питерские продуктовые рынки и тамошних торговцев по именам – тут он брал свежую рыбу, тут – телячью печень; птицу и дичь; там – грибы и орехи. У него была своя зеленщица, и свой старичок с пряностями и специями. «Я должен видеть глаза продавца печенки»,– заявлял он, а подумав, добавлял: «А еще лучше, если бы я мог видеть его печень». Несмотря на дружбу с рыночными торговцами, этот мужчина не ленился самостоятельно посещать фермерские и частные хозяйства, да и дичь и рыбу предпочитал добывать сам.
Ася научилась готовить артишоки, спаржу и специальные соусы к ним, никакой муки и маргарина, теперь основой соусов стали бальзамический уксус и оливковое масло Extra Virgin.
Ася училась всему заново, вспоминая, как Тамара Ивановна рассказывала им на занятиях – демонстрируя наглядные пособия 1963 года, что «артишоки – еда буржуазная, даже по картинке понятно».
Крепкие бульоны, прозрачные супы, крутоны и корнишоны, воздушные слойки и желатиновые десерты. Еда должна быть красивой. Ася научилась резать огурцы прозрачными лепестками, а из белокочанной капусты вырезать прекрасной хрупкости и пышности «хризантемы». У него дома не было комнатных декоративных цветов, но он выращивал розмарин, мяту и эстрагон – в ящиках на подоконнике. Все стало немножко тоньше и сложнее. Много, горячо и сытно – вот чего ожидал от еды Ник. Но для этого мужчины еда имела смысл как дополнение к вину, подчеркивать вкус, гармонировать с букетом, оттенять послевкусие.
Послевкусие – было ключевым словом. Он цепкими пальцами держал Асин затылок, пока она катала вино во рту, пытаясь сформулировать ворох ассоциаций, которые возникали в ее рту. К удовольствию учителя – на кончике ее языка таились самые диковинные сочетания.
– Смотри, есть такая французская пословица: «Продавать надо на сыре, а покупать – на хлебе».
– Что это значит?
– Смотри, вкус у всех не то что испорчен, но практически отсутствует. С детства. Причем, вкус не только к еде, а к музыке, стихам, цветовой гамме. Детям нравится сладкое, красное и ритмичное, как Агния Барто, с примитивными рифмами «хочу-молчу». Позднее им начинает нравиться «Макдоналдс», и нравится – многим до самой старости. Ярко, красочно и явный вкус продукта – кетчуп и соленые огурцы вполне компенсируют отсутствие мясного вкуса.
И сыр...
– Ты не любишь сыр?
– С ума сошла! Я очень люблю сыр. Но сыр – это слишком явный вкус, он забивает все остальные нюансы. Посмотри, сыром сдабривают любое блюдо – омлет, рыбу, мясо, овощи; сыр добавляют и в салаты, и в выпечку, даже в простой хлеб. Просто так. Соленый, яркий специфичный вкус. То есть, с сыром в любом случае будет вкусно, можно не беспокоиться – о пряностях, травах, специях.
– А при чем тут – «продавать и покупать»?
– Ну, как видишь, сыром маскируется и выигрышно продается – практически любой вкус. Вино – не исключение. С сыром вино начинает играть теми красками и теми нотками, которые в нем и не были заложены. Оно вдруг становится богатым, многогранным, полноценным. Ты не чувствуешь вкус вина, ты чувствуешь то, что ему принес и добавил сыр. Ароматическая добавка, вкусовая приправа – не более того. Чтобы оценить истинный вкус вина – при дегустации допускается только хлеб, лучше черствый, и чистая вода. Это же элементарно, чем меньше ты намешаешь вкусов, тем точнее ты почувствуешь вино.
Ознакомительная версия.
