— Еще один показ моделей?
— Съемка. — Она отступила на шаг. — Мне действительно надо ехать.
Франческа повернулась и пересекла дорогу.
Она чувствовала покалывание между лопаток все время, пока шла по тротуару, — он следил за каждым ее движением.
Только оказавшись в безопасности за рулем своей машины, она немного расслабилась, а к тому времени, когда въехала в город, Доминик был всецело изгнан из ее мыслей.
Съемки были изматывающими, дизайнер требовал, чтобы фотограф делал многочисленные кадры с каждого мыслимого и немыслимого ракурса. Аксессуары менялись бесчисленное количество раз, ее макияж подправляли и изменяли, прическа проходила все этапы от распущенных волос до гладко причесанных, они то укладывались волнами, то хитроумно заплетались.
— Теперь, конечно, хорошо бы отправиться куда-нибудь на природу, найти уединенный пляж и полюбоваться заходом солнца, — сказал Тони.
Было уже больше шести, у Франчески началась головная боль. Больше всего ей хотелось переодеться в собственную одежду, нырнуть в машину и помчаться домой. Погрузиться в ванну и попивать холодную воду.
Тони, как фотограф, всегда стремился к совершенству. И она была достаточно умна, чтобы помогать ему в этом. Каждый год Тони завоевывал награды за свое мастерство, одухотворенное истинной любовью к камере. Он умел скомпоновать в кадре снимаемый объект и фон так, чтобы достичь максимального эффекта. Исключительный стратег, он отрицал случайное наитие, уважая лишь опыт, и любыми средствами создавал то изображение, которое хотел.
Вместе они работали как команда.
— А поесть-то ты мне разрешишь? — спросила она, вздохнув. — А то ведь я не протяну до вечера.
— Да конечно, радость моя. — Тони быстро улыбнулся, в глазах его промелькнула веселая искра. — Я же не совсем чудовище.
Собрав вещи и оборудование, они отправились в ближайшее кафе перекусить на свежем воздухе. С террасы открывался роскошный вид на покрытый листвой парк.
После этого маленькая колонна автомобилей выехала к пещере, рядом с которой натянули палатку для переодевания Франчески.
Легкий ветерок с океана холодил ее кожу и играл локонами волос, пока она выполняла указания Тони, принимая одну позу за другой, в то время как он щелкал камерой.
— Еще немного, Франческа. Я думаю сделать несколько черно-белых снимков.
Начали наползать сумерки, сгущая тени, затемняя цвета и сглаживая границы.
— О'кей, закончили, — объявил Тони.
Оборудование было запаковано, одежда разложена по специальным пакетам и спрятана в фургон. Огни вдоль обочины дороги выглядели как иллюминация, выделяясь на фоне темно-синего моря.
Тони спрятал камеру в машину и повернулся к Франческе.
— Не хочешь выпить со мной? В двух кварталах отсюда уютный маленький бар.
— Ты очень огорчишься, если я откажусь?
— Свидание, моя милая?
Она улыбнулась.
— С моей кроватью. Ты должен быть заинтересован в том, чтобы завтра я не была вялой, чтобы глаза у меня сверкали.
— Как фотограф — да, — усмехнулся Тони, — а как мужчина… большее удовольствие мне доставило бы увидеть тебя томной и пресыщенной после долгой ночи любви.
Стрела боли пронзила Франческу с головы до ног, ей пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сохранить тон разговора веселым и легкомысленным.
— Ты не отступаешь.
— Возможно, когда-нибудь ты скажешь «да».
Тони был славным парнем. Умным, неординарным. С ним было легко разговаривать.
Она много работала с ним в прошлом и хотела продолжать работать в будущем.
— «Да» насчет выпить?
Его смех заставил и ее улыбнуться.
— Вывернешься из любой ловушки, дорогая.
— Почти из любой, — заверила она.
— Значит, — заключил он медленно, — и на сей раз от ворот поворот?
— Пока, Тони. До утра. — Она склонилась, чуть коснувшись губами его щеки.
Трезвон электронного будильника разбудил Франческу. Издав слабый стон, она перекатилась к краю кровати, чтобы нажать на кнопку.
Черт побери Тони и его фотографическое вдохновение. Но, мысленно проклиная его, она прекрасно понимала справедливость его требований. Конечно же, она первая будет аплодировать ему, рассматривая сделанные снимки.
Душ смыл остатки сна и ночных сновидений. Стакан свежего апельсинового сока влил в нее жизненную энергию. Было еще слишком рано завтракать, поэтому она ограничилась бананом.
Надев готовый комплект, свободные хлопчатобумажные брюки и топик, она сунула ноги в босоножки на низких каблуках, взяла сумку и спустилась в подземный гараж.
Через несколько минут Франческа была уже на главной улице. Предрассветные сумерки еще царили в городе, и было что-то сверхъестественное в пустоте пересекаемых улиц, слабо освещенных редкими фонарями.
Обстановка располагала к самоанализу и позволяла мыслям отправиться в свободный полет.
Доминик Андреа. Интригующий человек, с разнообразными интересами, известный как способный антрепренер. Наверняка его способности распространяются и на поведение в спальне… или что он там еще понимает под словом «секс».
Или под словом «любовь»… Впрочем, любовь имеет мало общего с судорожными содроганиями двух разнополых особей, которые получают удовольствие от телесного контакта друг с другом и не претендуют ни на что большее.
Образ Доминика Андреа в роли любовника всколыхнул в ней чувства, которые трудно было подавить. Баста, продолжать это самокопание — чистое безумие.
Боже мой, да что это с ней такое?
Франческа включила приемник, отдавшись жесткому ритму рок-музыки. Может, хоть она направит ее мысли в другом направлении.
Самое правильное — это подумать о предстоящей утренней съемке, подготовка к которой должна быть завершена до того, как на горизонте появится первый луч солнца.
Три машины и фургон уже скучились у обочины, когда она подрулила к «БМВ» Тони.
Юпитеры были направлены на пляж, тент раскинут. Подойдя поближе, она начала различать гул голосов.
— Всем доброе утро.
Когда она вошла, Тони встретил ее утомленной улыбкой.
— Хорошая девочка, как раз вовремя. — Он бросил быстрый взгляд на часы. — Еще десять минут, о'кей? Тот же наряд, прическа.
Поменьше косметики.
Небо на горизонте только слегка порозовело, когда Франческа уже заняла позицию в метре от набегающей волны. Влажный песок отливал металлом, переходя в гладкую поверхность моря.
Серые тени таяли на глазах, изменяясь, как под кистью художника. Воздух нес в себе прохладу, еще не тронутую теплом солнца.
