он дел пакет.
— Что там у тебя? — забеспокоилась я. — Говори.
— Да ничего такого, — замялась Сашка. — Ты же не обидишься, что я ананас
слопала? Очень уж есть хотелось.
Я представила Сашку, которая идет за нами с пакетом, старается не шуршать и
на ходу терзает ананас (а ведь это не такое простое дело!), и рассмеялась. А
потом посмотрела на нее — удивительно, как она не перемазалась?
— Влажные салфетки, — деловито сказала она.
Мы возвращались домой. Сашка ловила ветер в пустой пакет, высоко поднимая
его над головой. Я согревала руками вопросительную кружку. И мне даже приятно
было слышать, как бурчит Сашка — о том, что я не узнала, где Игнат учится, есть
ли у него братья-сестры, кем работают его родители…
Дома была только мама. Я повесила курточку на вешалку и тихонько пробралась
в свою комнату, чтобы остаться наедине со своими мыслями, которых у меня
оказалось множество. Это же надо — вчера мне казалось, что любви не бывает, что
все мальчишки — примерно как те, которых подсовывала мне Сашка. Слишком
несерьезные и не в меру глупые. Идеалов не существует, думала вчера я — придется
мириться с чем-то более-менее подходящим. А сегодня…
Мои мысли тут же сменились мечтами. Почему-то мне мечталось о лете, а Игнат
в моих картинках бежал по теплому морю, брызгая на меня водой и смеясь. На мне
был купальник, на нем — плавки. Каким-то образом в мои мечты прокралась Сашка,
стоящая на берегу и грызущая ананас.
Я взяла в руку Игнатову кружку и счастливо вздохнула. И услышала гневное
мамино:
— Как это понимать? Алевтина!!!
Ого. Если мама принялась называть меня Алевтиной, то жди неприятностей. Что
же я такого натворила, что и сама не заметила? Или Сашка успела проболтаться про
Игната, а мама категорически против? Да нет, вроде она не такая зануда. И
сердится она только по самым важным поводам…
— Алевтина!!! — взревела мама. — Мигом сюда!
Я несмело вышла в коридор и замерла. Мама показывала на мою куртку, из
кармана которой предательски торчал тест на беременность.
— Мне пора готовиться в бабушки? — подозрительно спросила она. — Шить
распашонки, вязать пинетки? Алевтина, тебе всего четырнадцать! Тебе еще учиться!
Не слишком ли много свободы мы тебе давали?
— Мама! Ты все не так поняла! — попыталась оправдаться я. Но как
оправдаться? Безнадега.
Мама беспомощно отмахнулась:
— Все я так поняла. Скажи хоть, как его зовут?
Все это время, пока я шла домой, пока сидела в своей комнате, пока выходила
к маме в коридор, в моей голове крутилось только лишь его имя. Игнат, Игнат –
носилось в моей голове. Поэтому прежде, чем я успела сообразить, что говорю, мой
голос произнес:
— Игнат.
— Ясно, — сказала мама, села на тумбочку и попыталась успокоиться. Надо было
все рассказывать. Я обняла ее и шепнула:
— Ты можешь не верить, мама, но тест я купила случайно. В магазине мы с
Сашкой увидели парня, Игната, Сашка толкнула меня к кассе и я схватила первое
попавшееся…
И я рассказала все от начала до конца. И то, какой Игнат красивый, и как мы
гуляли, и какая глупая Сашка, что следила за нами. Мама потихоньку отходила, а я
села рядом и склонила голову к ее плечу. Нам здорово было так сидеть вместе.
Мама выспрашивала подробности, а я рассказывала, и сама не замечала, как начинаю
размахивать руками и жестикулировать — так меня переполняли чувства.
— Значит, ты влюбилась, — сказала мама и посмотрела на меня.
Я улыбнулась, и она погладила меня по щеке:
— У тебя красивая улыбка.
— Правда?
— Правда, — шепнула мама и потрепала меня по шевелюре. — И у тебя
удивительное лицо, Тин.
— Я красивая? — спросила я.
Мама задумалась, и я уточнила:
— Симпатичная?
— Очень, — улыбнулась мама. — Он должен был это оценить.
Потом мы какое-то время посидели молча. И мама немного неуверенно попросила:
— Дай-ка сюда тест. Он ведь тебе не нужен?
Я только помотала головой.
Бывают такие дни, которые кажутся многослойными. Они необычные, сотканы
совсем из другого полотна. Могут начинаться плохо, но никогда не знаешь, какие
чудеса тебя ждут дальше. Сегодня был именно такой день. Обычное утро, а потом –
встреча с мечтой всей моей жизни, и вот теперь еще и это… Я дождалась, чтобы
мама не слушала, открыла окно и крикнула, что было сил:
— Сашка!!!
Сашка тут же высунулась, как будто все время только и делала, что сидела у
подоконника. Она сразу почуяла, что я скажу что-то важное, потому что так
подалась вперед, что чуть не вывалилась на улицу. Наверное, она думала, что я
расскажу ей про Игната.
— У мамы будет ребенок! — крикнула я. — Она только что прошла мой тест! Две
полоски!
— Круто!! — завопила Сашка. — Вот проблем теперь будет! Молись, чтобы это
была сестра, а не брат!
— Спасибо, что сообщила! — донесся откуда-то снизу папин голос.
Вот черт. Я немедля закрыла окно и прижалась к стенке. Зажмурилась и даже
старалась не дышать.
Мама вышла из ванной, вытирая голову, и удивленно оглядела меня. Я
попыталась улыбнуться.
— Все в порядке? — прищурившись, спросила мама.
— Все нормально, — испуганно сказала я. — По-моему, там папа идет.
И поспешно убежала к себе в комнату. Там можно было перевести дыхание и,
прижавшись ухом к двери, слушать, как стучит входная дверь, как говорит что-то
папа, как ему отвечает мама, как потом они смолкают ненадолго… И только когда
мама засмеялась, я открыла дверь и осторожно вышла посмотреть на них.
— Мам, а тебе не поздно? — вдруг сказала я.
По тому, как крякнул папа, я поняла, что сболтнула глупость.
Ну что же, теперь у меня будет брат или сестра. Я стану совсем уж старшей.
Четырнадцать лет — ничего себе разница в возрасте! Но это даже здорово. Нам ведь
не придется теперь драться за игрушки.
Раньше я мечтала о ком-то младшем, но со временем привыкла быть единственным
ребенком в семье. Хотя родители меня не баловали, как многих единственных детей.
Вечером мы размечтались всей семьей. Мама мысленно двигала мебель,
переклеивала обои, папа придумывал имена, и все они почему-то были дурацкими.
Вроде моего. А я немного свыклась с новостью и думала об Игнате. Все-таки
интересно, какая у него семья? Есть ли братья или сестры? Старший он или
