Я хмурюсь.
— Жаклин? Погоди. Я думала, что все это из-за Джоэла?
Он кивает, ероша пальцами свои волосы.
— Так оно и есть, но все началось с Жаклин.
И так оно и было. Он начал с самого начала, с Жаклин, и закончил собой и младшей сестрой, Джессикой. Не глядя мне в глаза, он раскрывает причины, которые вынудили его оказаться здесь. Но нашим глазам и не нужно встречаться, чтобы я смогла разглядеть в них боль. Она у него на лице: в его нахмуренных бровях и стиснутых зубах. Она в его сжимающихся и разжимающихся кулаках, в том, как меняется его голос. Ему больно, и он испытывает эту боль долгое время.
— Я и понятия не имела... — шепчу я, когда он заканчивает.
Неудивительно, что он так зациклился на Черепе. Хоть он и не заставлял сестру Джая принимать наркотик, но это он предложил его, что привело не только к гибели девушки, но и повлекло за собой автокатастрофу его родителей и уход Джоэла в поисках мести.
Джай столько потерял. Свою сестру, родителей, брата... думаю, в масштабах Вселенной мне повезло, что у меня никого нет. Я не буду страдать из-за того, кого у меня никогда не было.
Он смотрит на меня, слегка наклонив голову. Я не осознавала до этого, насколько близко прислонилась к нему.
— Как душ?
— Это ты мне скажи, — я наклоняюсь, убирая свои волосы в сторону и подставляя шею. — Я все еще пахну, как «русское такси»?
Почти ничего не помню о прошлой ночи, но «русское такси» запомнила. Я бы даже обиделась, если бы он не был настолько прав. Со следующим биением сердца его теплое дыхание легко и быстро проносится по поверхности моей шеи, пригвоздив меня к месту и посылая мурашки по спине. Он вдыхает и через долгую мучительную секунду отстраняется на пару сантиметров. Но пара сантиметров — это недостаточное расстояние. Мое сердце до сих пор до боли колотится в груди.
Я сглатываю.
— Ну и?
Его взгляд падает на мои губы, и меня словно ударяет молния. Меня завораживает пристальный взгляд его потемневших глаз. Если он не поцелует меня, чтобы ослабить мое внутреннее напряжение, то я взорвусь.
— Ты так приятно пахнешь.
Подобное высказывание не должно звучать настолько хорошо. Его слова — это музыка для моих ушей и удар по гормонам. Ни для кого не секрет, что Джай привлекает меня в сексуальном плане. А какую бы женщину не привлекал? Он — метр восемьдесят, или около того, мышц с успокаивающими голубыми глазами и с мягкими, черными как смоль, волосами. Он — сексуальный мужчина с обложки мужского фитнес-журнала — красавчик, забронированный только для знаменитостей.
— Я надеюсь на это. Иначе это была бы пустая трата денег.
Красивая улыбка изгибает его губы, но он не отстраняется от меня. Мне нравится, когда Джай улыбается, но еще больше нравится, когда он целует меня.
— К тому же, об этом не очень приятно говорить, — вру я.
Его улыбка становится шире, обнажая белые зубы.
— Говорит маленькая мисс, которая любит пялиться на меня, пока я сплю.
Я смеюсь и пребываю в шоке от искренности этого смеха. Наверное, так по-настоящему я смеялась всего лишь три или четыре раза за всю свою жизнь. Это звучит совершенно по-другому по сравнению с моим фальшивым смехом. И ощущается по-другому. Кто ж знал, что смех может быть таким исцеляющим.
Джай наклоняется, и головой я опираюсь на неровную стену, что наполняет меня надеждой на поцелуй.
— Ты не так уж и плоха, знаешь ли.
Я усмехаюсь.
— Не так уж и плоха? О, благодарю.
Он пихает меня плечом.
— Я говорю не о твоей внешности. Ты красивая, это очевидно, и не нуждаешься в том, чтобы тебе об этом говорили. Я имел в виду твою личность. Честно говоря, думал, что провалюсь здесь с тобой — особенно когда ты ревела в первые несколько минут — но все вышло отличненько. Мне нравится, что ты рядом.
Я улыбаюсь и бросаю взгляд на руки, нервно сцепляя пальцы вместе.
— Спасибо. Хотя не удивлюсь, что мы стали бы друзьями, если бы встретились при других обстоятельствах...
Он коротко смеется.
— Исключено.
Я смотрю на него.
— Почему?
Джай серьезно смотрит мне прямо в глаза.
— Потому что я не дружу с женщинами, которые привлекают меня. Это создает слишком много проблем.
Я открываю рот, чтобы спросить у него, что конкретно он находит привлекательного во мне, но голос разума останавливает меня. Вероятно, это к лучшему. Я, в любом случае, только отрицала бы все, что он сказал. Я же девушка. И это все объясняет.
Взглянув вверх, я с сожалением ощущаю вторжение. Мое сердце замирает, а улыбка сходит с лица. Это один из мужиков Черепа, и он с самодовольным видом засовывает свои руки в карманы черных слаксов.
— Занята? — спрашивает он, хотя я знаю, что это не вопрос.
Джай напрягается рядом со мной, ненависть и раздражение исходят от него волнами. Я качаю головой.
— Хорошо. Череп хочет тебя видеть.
***
Я ненавижу это. Все. Ненавижу ощущение бетона под ногами, пока стою за маленькой дверью служебного помещения Черепа. Ненавижу то, как сердце стучит в груди от страха перед одним единственным человеком. Ненавижу свое знание о том, что он сделал Джаю и его семье. Неведение было благодатью... но сейчас я не могу отключить саму себя. Не могу игнорировать это. Чего бы это ни стоило, Череп не получит моей помощи. Хотя к концу второго раунда будет ли это иметь значение? Он поймет, что я притворяюсь. И я все равно умру.
Головорез поправляет свой изумрудно-зеленый галстук и распахивает дверь. Замираю на мгновение и глубоко втягиваю воздух. Я могу это сделать. Иначе провалюсь, прежде чем даже успею это понять. Просто улыбайся и кивай. Соглашайся на все, чего он захочет от тебя. Лги сквозь зубы. Вернись к Джаю.
Я резко выдыхаю из-за того, что головорез грубо пихает меня в спину. Спотыкаюсь о порог и, не успев сохранить равновесие, падаю вперед лицом. Гнев, белый и горячий, прожигает вены. Я стискиваю зубы и поворачиваю лицо к придурку. Он смотрит на меня с самодовольной ухмылкой на губах, покрытых шрамами. Ох, если бы только могла раздавить его лысую головушку голыми руками, то я бы…
— Полегче, Котеночек.
Я замираю. Затем начинаю дрожать. Выпрямив спину и отряхнув джинсы, я оборачиваюсь. Освещение отстойное, но мне виден он. Череп сидит за небольшим круглым обеденным столом, и от этого кажется еще более высоким и мощным. Он одаривает меня зловещей ухмылкой.
— Сегодня чувствуешь себя бесстрашной, Котенок?
— Это не мое им… — тяжелая рука дает мне подзатыльник, и я чуть не прикусываю свой язык. Пора прекратить поправлять людей. Ох, Иисусе. Я умру как «Котенок без имени» вместо Эмили Шеппард. Что в этом достойного?
