— Ее привез какой-то мужик, — произнес Юрка. — Сказал, что подобрал где-то на дороге. Я записал его телефон и номер машины.
Он повернулся и, шатаясь, вышел из квартиры.
Лора Александровна смотрела на безжизненно лежащую дочь и молча плакала.
— Мама... — еле слышно прошелестела Алина.
— Я здесь, здесь, доченька, — наклонилась к ней Лора Александровна. — Я здесь, все будет хорошо...
— Мама, — чуть громче произнесла Алина, и тело ее затряслось в конвульсиях истерики.
Лора Александровна обнимала рыдающую дочь и исступленно шептала что-то бессвязно-утешительное.
Через пятнадцать минут вошел Юрка с врачами.
— Я ввел ей успокоительное. — Врач, маленький, седой старичок, быстро заполнял рецепторный бланк. — Ей повезло, что нет разрывов. Кости не сломаны, а синяки за две недели сойдут. В общем, благодарите Бога, что ваша дочь так легко отделалась. Могло быть все гораздо хуже. Сейчас она поспит, а в ближайшее время я бы на вашем месте нашел хорошего психиатра. Обычно такие случаи имеют именно психологические последствия. Вот, возьмите рецепт, это поможет ей первое время.
Лора Александровна заглянула в протянутый листок: так и есть — транквилизаторы.
— Да, — поднялся старик. — Мы обязаны сообщить в милицию. До свидания.
— До свидания. — Лора Александровна закрыла за бригадой дверь.
Юрка, словно верный пес, сидел на корточках возле Алининой комнаты.
— Юра, — тронула его за плечо Лора Александровна. — Иди домой. Она будет спать до завтрашнего вечера. Точнее, уже сегодняшнего, — невесело поправилась она.
— Теть Лор... — Юрка поднялся и замялся на пороге. — Я... никому ничего не скажу...
— Спасибо тебе, Юра, — нашла в себе силы поблагодарить Лора Александровна.
Как только за Юркой закрылась дверь, зазвонил телефон.
— Это снова я. — Голос Вадима уже не был спокойным. — Алина вернулась?..
— Она спит. Прости за причиненные хлопоты.
— С ней все в порядке?
Лора Александровна помедлила, но... она никогда не умела врать.
— Нет, с ней не все в порядке. — Язык отказывался произносить это, но Лора Александровна произнесла: — Ее избили и изнасиловали.
На том конце телефонного провода повисло долгое молчание.
Лора Александровна несколько секунд слушала, как напряженно дышит в трубку Вадим, и уже было собралась повесить свою, как он неожиданно заговорил:
— Я сегодня с утра заеду к вам.
— Ей сделали укол, и она будет спать до вечера, — сказала Лора Александровна.
— Тогда я заеду сегодня вечером.
— Извини, но я думаю, что сейчас тебе лучше этого не делать.
— Я заеду сегодня вечером, — повторил Вадим и повесил трубку.
Почти сразу раздался звонок в дверь. Лора Александровна долго объяснялась с приехавшей милицией, твердо заявив, что никаких претензий они ни к кому не имеют, а дочь только что уснула и разбудить ее могут только через ее, Лорин, труп.
Милиционеры, составив для порядка протокол, взяли с Лоры Александровны отказное заявление и удалились, оставив после себя в прихожей комья сухой грязи.
Лора Александровна долго смотрела на спящую тяжелым сном дочь, на ее разбитое, опухшее лицо, потом расстелила на полу, около ее кровати, матрас и осторожно прилегла, зная, что не уснет. Через час нужно будет позвонить на работу и отпроситься на несколько дней. Алину сейчас нельзя оставлять одну.
Вадим Сергеевич сидел в своем кабинете, задумчиво глядя в одну точку. Несколько раз в комнату заглядывала Ирина, но за семь лет супружеской жизни она давно и хорошо изучила своего мужа, зная, что в таком состоянии его лучше не беспокоить. За такое долгое время Ирина Михайловна уже привыкла к ночным звонкам: срочные операции, вызов к тяжелым больным, консультации, поездки, но во вчерашнем звонке было что-то странное. Вадим не отходил от телефона всю ночь, с утра, почти не спав, уехал в клинику, потом, ни слова никому не сказав, куда-то исчез на два часа. Вернувшись, закрылся в своем кабинете и сидит там, практически не двигаясь, уже третий час.
Ирина Михайловна еще раз осторожно заглянула в кабинет:
— Вадик, может быть, ты что-нибудь поешь?
Вадим смерил ее непонимающим взглядом.
— Что? А... не сейчас. Попозже.
Ирина Михайловна тихо закрыла за собой дверь.
С самого детства у нее было все: лучшие школы, учителя, репетиторы, вещи. Ирина принимала все это как должное. Когда с самого детства окружен роскошью, это воспринимается как само собой разумеющееся. Отец Ирины был известный в городе генерал. На окружающих людей пониже рангом Ирина всегда смотрела с легким пренебрежением: отец часто рассказывал ей, что своей карьерой он обязан исключительно самому себе — своему трудолюбию и воле, из чего Ирина сделала вывод, что добиться чего-нибудь в этой жизни может каждый, нужно только захотеть. А если этого не случилось, значит, сам виноват — прозябай в серости, живи на одну зарплату и не жалуйся.
Сама Ирина после окончания иняза работала сначала переводчицей в Интуристе, а позже в очень престижной фирме, одновременно с этим для собственного удовольствия занимаясь переводами с английского малоизвестных произведений известных иностранных авторов, что приносило ей вместе с моральным еще и очень неплохое денежное удовлетворение.
Вокруг Ирины всегда крутилось множество воздыхателей, но большинство из них на поверку оказывалось какими-то пресными и безвкусными людишками — ни рыба ни мясо, так, мажорные мальчики, за которых все делают их состоятельные родители. Была пара неудачных романов, из этого печального опыта Ирина вынесла лишнее подтверждение своей еще детской уверенности: человек должен сделать свою карьеру сам. Только тогда он достоин уважения. А если он к тому же еще образован и красив, тогда он вполне может заслужить и ее любовь.
Когда ей исполнилось тридцать три, Ирина отчетливо поняла, что романы романами, но одиночество не лучший удел для умной, красивой и состоятельной женщины, и занялась поисками возможных кандидатов на роль мужа.
С Вадимом Ирина познакомилась, сидя у кровати прооперированного отца. Доктор сразу понравился ей: не старый, красивый, талантливый, добившийся всего своим собственным трудом, да к тому же еще и из хорошей семьи. Не мальчишка, за юбками бегать не будет.
Ирина провела осаду как настоящий стратег — генеральская дочка все-таки. То, что у Вадима были жена и ребенок, ее абсолютно не волновало: его, и только его, она видела рядом с собой, и если для этого ей придется свернуть горы или пройти по чьим-то головам, то так тому и быть.
