Клэй отлично разбирался в самых разных предметах — в политике, бизнесе, истории, мореходстве, — тогда как Синтия имела обо всем этом самое смутное понятие. Он на голову выше меня, думала она виновато. И предвкушала, что рядом с ним сама будет расти, а не падать все ниже, опускаясь до примитивного, чисто биологического уровня, как с Джоном Роджаком или Элом. Она станет духовно богаче, если будет замужем за Клэем.
Воскресным вечером они поужинали в ближайшем к его дому ресторанчике. В понедельник, когда он уходил, она еще спала, и они встретились за ланчем в «Лютеции». Посмотрев на цены в его меню (в меню, которое подали ей, цены не были указаны), Синтия поняла, что этот ланч обойдется в такую сумму, которой хватило бы на недельный запас продуктов для целой семьи.
Потом они поднялись посмотреть верхний зал и решили, что он им подойдет. После церемонии бракосочетания здесь накроют праздничный стол. Синтия выберет меню и разошлет приглашения, а Клэй все оплатит. Пока что все шло прекрасно, и Синтия в душе ликовала.
После ланча она пошла побродить по магазину Блумингдейла и старалась привыкнуть к мысли, что когда-нибудь и она будет ездить сюда за покупками. Потом вернулась в квартиру Клэя и приняла ванну.
Эта огромная квартира — одиннадцать комнат — была действительно запущена, и здесь пригодятся ее знания и вкус. Стулья и диваны с ободранной обивкой, столы и комоды в пятнах и царапинах (правда, среди хлама попадались и добротные вещи), ванны с ржавыми потеками на стенках, еще довоенный эмалированный газовый холодильник. Но сама квартира — выгодное помещение капитала. Клэй купил ее, когда жилье стоило еще дешево. Безобразие, что Мэрион вывезла почти всю хорошую мебель, а у него была даже антикварная, в стиле Людовика XVI. После развода Клэй продал их дом в штате Коннектикут, отдал часть денег Мэрион и разрешил ей вывезти все, что она захочет. Подумать только! Как он мог сделать такую глупость?
Квартира оставалась в том же виде, в каком он ее купил. Стены в гостиной были ядовито-зеленого цвета, как воды Нила; в местах, где у прежних жильцов висели картины, зелень была чуть светлее. Повсюду грязь, мерзость и запустение. Но она отнеслась к этому спокойно. То, что квартира у него неблагоустроенная и Синтии. придется приводить ее в порядок, предусматривалось заранее, и ее роль в предстоящем союзе от этого только повышалась. А сложность задачи ее даже воодушевляла.
Клэй пришел домой ровно в пять тридцать, по дороге купив продукты на ужин.
— Четыре бараньи отбивные, свежая спаржа, спелая дыня и четверть фунта отличной ветчины, — приговаривал он, вынимая покупки из мешка и гордясь тем, что придумал такое изысканное и малокалорийное меню. Синтия была не голодна, но оттого, что он позаботился о еде для них обоих, ей стало весело и легко на душе. Она обняла его — такого образованного, умудренного опытом и, как теперь оказалось, такого заботливого и хозяйственного, — и от умиления, что в нем соединялись все эти несоединимые черты, вновь испытала к нему прилив нежности.
Мартини они пили в гостиной. В слабом свете сорокасвечовых ламп огромная комната казалась не такой обшарпанной. Густая шевелюра Клэя отливала серебром — прямо Зевс, но немножко и панда.
Сидя рядышком на диване, они говорили о том, что Синтия видела в Блумингдейле, как она нашла остановку нужного автобуса, попробовала войти в дом через черный ход, познакомилась с симпатичным швейцаром, осмотрела мусоропроводную систему. Было ясно: впереди у них счастливая совместная жизнь. Потом Синтия готовила ужин на старой плите с шестью конфорками, и они обнаружили, что оба любят отбивные с кровью, а спаржу чуть жестковатую.
Ужинали они на кухне. Клэй помог Синтии убрать со стола и сделал кофе — растворимый (он привык к нему с того времени, когда жил на семьдесят пять долларов в неделю и не мог позволить себе покупать натуральный кофе).
— Поженимся — купим посудомоечную машину. Или вообще оборудуем кухню заново. Как ты думаешь?
— Пожалуй, — согласилась Синтия.
Пить кофе они вернулись в гостиную. Чашечки были простые, щербатые — весь лиможский фарфор увезла Мэрион. Клэй решил затопить камин. Глядя, как он возится с дровами, Синтия тихо ликовала: наконец-то ей удалось найти человека с такими достоинствами — и такого доброго. Многие женщины, наверно, восприняли бы это как должное, но Синтии, после горького опыта с Джоном и Элом, мужская доброта казалась чудом.
Огонь в камине разгорелся. Раньше она не представляла себе, чтобы в городской квартире мог быть действующий камин. Когда Клэй снова сел рядом с ней на диван с линяющей темно-красной обивкой, Синтия заметила, что настроение у него неуловимо изменилось.
— Мне пришлось сегодня заглянуть в контору к Эду Розену, — начал он. — Это мой адвокат. Я тебе о нем уже рассказывал, помнишь? Он вел мой бракоразводный процесс.
— Что-нибудь стряслось?
— Ничего особенного. Просто когда я позвонил ему утром и сказал, что женюсь, он стал поздравлять и вроде был очень рад за меня. А после обеда позвонил уже сам и предложил к нему заехать.
Клэй замолчал. Вид у него был подавленный.
— И что же?
— Он хотел, чтобы я тебе передал… подожди, я принесу. — Клэй нехотя поднялся, пошел за своим «дипломатом» в прихожую и вынул оттуда сложенные вдвое листы.
— Что это такое?
— Брачный контракт.
— А-а…
— Это в наших общих интересах. Чтобы обезопасить и тебя, и меня.
— Обезопасить? От чего?
— Эд считает, что после того как Мэрион меня так обобрала, а я, как последний идиот, выложил столько денег, надо заключить контракт.
— А в чем он, собственно, состоит? — Голос Синтии звучал совершенно ровно и спокойно. Она здорово научилась говорить ровно и спокойно.
— Обычный брачный контракт — они их составляют для всех своих клиентов. Вот почему Эд так быстро сумел его подготовить. В основном речь идет о моем капитале, который останется после моей смерти. Это для твоего же блага. Ты ведь не хочешь, чтобы мои сыновья подали на тебя в суд за то, что ты использовала свое влияние на меня с корыстными целями. Контракт подтверждает, что я в здравом уме и твердой памяти и все такое. — Клэй говорил так гладко, так безупречно вежливо.
— А что, твои мальчики будут со мной судиться? — Пока Синтия видела только одного — Алекса, «менее одаренного», как выразился Клэй. Ей не верилось, что Алекс, у которого было красивое лицо и несколько отвлеченный вид человека, давно смирившегося с собственной бездарностью, способен хоть на кого-то подать в суд.
— Никогда не знаешь, что выкинут дети. А вдруг я умру через десять лет и оставлю тебе десять миллионов? Маловероятно при нынешнем состоянии экономики, но тем не менее возможно, если мне не изменит удача. Так вот, мальчики могут заподозрить, что ты вынудила меня составить завещание в твою пользу, и опротестовать это завещание. Контракт исключает такой вариант.
