Роберто взлетел на крыльцо, перешагивая через две ступеньки.
– Что происходит? Что с тобой случилось, Андреас?
Андреас вырвался из рук матери.
– Со мной все в порядке, папа, это просто грязь. – Он указал на своего недавнего противника и представил его родителям: – Это Даниэль Зильберштейн.
Даниэль не знал, что ему делать: оставаться на месте или бежать. Вот сейчас мать Андреаса скроется в доме и вызовет полицию.
Отец Андреаса, возвышавшийся надо всеми как башня, нагнулся и протянул руку:
– Роберто Алессандро. Может быть, ты нам расскажешь, что у вас стряслось?
Губы Анны гневно сжались.
– Они подрались, – изрекла она. – Ты точно уверен, что цел, Андреас?
– Да, да, Mutti. – Андреас перевел дух. – Даниэль – беженец. Из Германии. – Он умоляюще взглянул на отца. – Он еврей, и ему нужна наша помощь.
Его мать тихонько ахнула и невольно отступила на два шага.
– Андреас, – тихо сказал Роберто, – ступай в дом, иди прямо в ванную, и пусть о тебе позаботится бабушка.
– Но, папа, я должен рассказать тебе о Даниэле! – воскликнул Андреас.
– Я не сомневаюсь, что Даниэль вполне способен рассказать о себе сам, – возразил Роберто.
– Я обещал, что мы ему поможем…
– Делай, что велит отец! – прикрикнула Анна.
Андреас бросил быстрый взгляд на Даниэля и увидел, что тот очень бледен.
– Не беспокойся, Даниэль, все будет хорошо.
– Иди в дом, Андреас! Subito! [7] – прогремел его отец.
Андреас побежал в дом, а Роберто повернулся к Даниэлю:
– Ну а ты ступай в кухню.
– Только не в кухню, Роберто, – нахмурилась Анна. – Он весь зарос грязью.
Лицо Даниэля, и без того бледное, стало совершенно белым, он покачнулся и обеими руками ухватился за поручень крыльца, чтобы не упасть. Роберто подхватил его под руки и с ужасом ощутил, что они тонки, как спички.
– Ради всего святого, Анна, принеси еды. Нагрей суп, ему нужно горячее. Мальчик умирает с голоду!
– Но мы даже не знаем, кто он такой.
– Он очень голоден, это мы знаем точно.
Роберто провел Даниэля через кухню в просторную кладовую. Анна торопливо застелила стул холстиной, прежде чем Даниэль успел на него сесть.
– Оставайся здесь, мальчик, – сказала она. – Раз уж ты так голоден, можешь сначала поесть, а в порядок себя приведешь потом.
С этими словами она ушла хлопотать в кухню.
– Ты болен, Даниэль, или просто голоден? Может, вызвать доктора?
– Нет! Пожалуйста, не надо доктора! – Он вцепился в подлокотники стула. – Я здоров.
– Ну тогда подкрепись, – Роберто улыбнулся, – а потом поговорим.
– Как вы узнали, что я умираю с голоду? – спросил Даниэль. Он смертельно устал, но ему все-таки было интересно. – Я ведь ничего не сказал.
Роберто горько усмехнулся.
– Я родом из беднейших кварталов Неаполя, малыш. Я помню, что такое голод.
Анна вошла в кладовую, неся в руках три ломтя свежеиспеченного хлеба и большую кружку молока.
– Начнем с этого, – предложил Роберто. – И не торопись, ешь медленно. Никто у тебя ничего не отнимет.
Он взглянул на жену. Она смотрела на мальчика, с жадностью поглощавшего хлеб с молоком, и на ее лице была написана глубокая тревога.
Много лет спустя, вспоминая те роковые двадцать четыре часа, Андреас понял, что именно тогда он впервые начал осознавать, какая глубокая пропасть разделяет его родителей. Именно тогда он и сам начал отдаляться от матери.
Было девять часов вечера, когда он тайком выскользнул из своей спальни и стал подслушивать родительский спор, стоя на верхней площадке лестницы.
– Я не позволю рисковать моей семьей, – услыхал он голос матери. – Это безумие – помогать неблагодарному мальчишке! Наша страна оказала ему гостеприимство, сделала для него все возможное, а он просто отверг…
– Анна, опомнись, он же совсем еще ребенок! Я тебя не понимаю. У тебя есть возможность помочь еврейскому мальчику, а ты хочешь отослать его назад! – Роберто задыхался от гнева, Андреас даже представить себе не мог, что у отца может быть такой сердитый голос.
А вот голос матери звучал очень рассудительно.
– Я же не предлагаю отослать его в Германию, Роберто. В лагерь, здесь, в Швейцарии, где о нем будут заботиться…
– Даниэль ведь сказал, что не хочет возвращаться в лагерь. Он сказал, что лучше умереть.
– Разумеется, он говорит подобные вещи, Роберто. Он ребенок, он не знает и не может знать, что они означают. Если бы он остался в Германии, вот тогда, вероятно, он был бы уже мертв. Во многих отношениях ему повезло.
– Повезло?! – Андреас услыхал, как его отец стукнул кулаком по столу. – Неужели ты совсем ему не сочувствуешь, Анна?
– Конечно, сочувствую. Я сама мать, разве не так? Но как раз потому, что я мать, что у меня есть свой собственный сын, я обязана думать о нем в первую очередь. Сам понимаешь, держать этого мальчика здесь было бы преступлением. Я не стану ради него нарушать закон.
– Почему бы ему не остаться работать на ферме? – вновь заговорил Роберто, пытаясь урезонить жену.
– Он слишком слаб, и толку от него на ферме не будет никакого. – Анна помолчала. – И к тому же как мы можем доверять вору?
– Анна, неужели тебе жалко нескольких яблок? У него не было выбора. Ему пришлось воровать, чтобы не умереть с голоду. Если ты не позволишь ему остаться здесь, я дам ему денег и помогу найти людей, которые согласятся помочь.
– Дашь ему денег? – Анна язвительно засмеялась. – Все, что у тебя есть, Роберто, принадлежит моей семье. Ты ничего не можешь дать.
Что-то в комнате с шумом сдвинулось, послышался грохот опрокинутого стула. Андреас замер, готовый дать деру в любую минуту.
– Нацисты говорят, что евреи трусы. Ты об этом слыхал, Роберто? – горячо заговорила Анна. – Если они лгут, если они так кругом не правы, пусть мальчик это докажет! Пусть он сам постоит за себя!
Ручка двери скрипнула, и Андреас метнулся в свою комнату.
Прошло еще два часа, прежде чем все огни в доме были погашены, а его родители ушли в спальню. Вернее, отец после спора с матерью заперся у себя в кабинете и оставался там еще долго после того, как Анна пошла спать. Все это время Андреас пролежал не двигаясь в своей постели под мягким одеялом, натянутым до подбородка.
Когда большие дедовские часы в холле пробили половину двенадцатого, Андреас бесшумно поднялся на верхний этаж, где Даниэлю была выделена комната на эту ночь, и осторожно приоткрыл дверь.
– Даниэль? – прошептал он в полной тьме.
Ответа не последовало. Андреас подкрался к кровати и тихонько толкнул спящего в бок. Даниэль заворочался и застонал во сне.
