Андреас перегнулся через борт и коснулся ранки под левым глазом у Даниэля.
– Очень больно? – спросил он. – Наверное, шрам останется.
Даниэль заставил себя сдержать неизвестно откуда взявшиеся слезы.
– Надеюсь, что останется, Андреас Алессандро. Это был первый подарок, полученный от тебя. – Он отошел от трактора. – Скажи маме и папе, что это я украл еду и деньги. Не хочу, чтобы они тебя еще и за это ругали.
Он повернулся, не говоря больше ни слова, и скрылся в темноте.
Весь дом был на ногах, когда Андреас вернулся домой в шесть утра, все окна светились огнями, и даже на крыльце горела лампочка, несмотря на строгие правила светомаскировки. Когда Андреас открыл входную дверь и переступил через порог, ему сразу бросились в глаза испуганные лица матери и бабушки. В халатах поверх ночных рубашек, они жались друг к дружке, сидя рядом у телефона.
Увидев сына, Анна взвилась с места и бросилась к сыну.
– Анди! – Она обнимала его так крепко, что ему стало больно. – Мы думали, ты сбежал из дому! Мы думали…
Его отец и дед спустились по лестнице. Отец был полностью одет. Андреас отстранился от матери.
– Прости, папа.
– Что случилось, Андреас? – Роберто не отрываясь смотрел на сына.
– Это все тот скверный мальчишка, да? – яростно набросилась на него мать. – Это он заставил тебя с ним поехать?
– Нет, – решительно ответил Андреас. – Это была моя идея. Он был против.
– Но зачем? – воскликнула Анна, все еще находившаяся в истерическом состоянии. – И где ты пропадал все это время? Уже седьмой час!
– Я слышал ваш разговор вчера вечером и решил, что Даниэлю лучше уйти подальше отсюда. – Андреас вскинул голову и посмотрел на родителей с вызовом. – Я его увел. Далеко увел. Вам его никогда не найти. – Андреас взглянул на телефон. – Вы кому-то звонили? Вы не звонили в полицию?
– Я бы непременно позвонила, но твой отец мне не дал, – ответила Анна, чувствуя, как улегшийся страх уступает место гневу. – Он обзвонил соседей, попросил сообщить, если ты где-то появишься. Люди целыми днями работают, и будить их среди ночи…
– Мы должны сказать им, что он вернулся.
Андреас решил выложить всю правду, невзирая на последствия.
– Я взял немного еды для Даниэля, папа. Думаю, ты должен знать… – Он помолчал, готовясь к самому страшному признанию. – И немного денег…
– Ушам своим не верю! – в ужасе вскричала мать. – Ты стал вором ради этого мальчишки?
– Я не крал. – Андреас до сих пор был так зол на нее, что даже не мог посмотреть ей в лицо. – Я одолжил из денег на хозяйственные нужды.
– Одолжил? – тихо переспросил Роберто. – И как ты собираешься их возвращать?
– Из своих карманных денег.
Андреас перевел взгляд с отца на мать и на дедушку с бабушкой, стоявших рядом чуть поодаль. Их лица были непроницаемы. Мальчик почувствовал, как на него наваливается усталость. Ноги заныли, потом спина, голову словно заволокло туманом. Свет в холле показался Андреасу слишком ярким, он резал глаза.
– Тебе лучше пойти наверх, Андреас, и лечь в постель, – сказала Анна. Вид у нее был какой-то странный – печальный и подавленный.
– Разве ты не хочешь, чтобы я сначала вымылся? – удивился Андреас.
– Вымой лицо и руки и ступай в постель.
В голосе у нее слышалась грустная нотка, как будто она что-то безвозвратно потеряла. Андреас и рад был бы ее пожалеть, – ведь он так сильно ее напугал! – но впервые в жизни ему было все равно. Если бы только он не подслушал их разговор вчера вечером… но тогда Даниэля отправили бы обратно в лагерь.
Андреас поднялся наверх, отец последовал за ним. У себя в спальне мальчик молча снял куртку, свитер и брюки, сложил их на стуле с не свойственной ему аккуратностью. Простыни на постели остались смятыми с ночи.
– Ну? – спросил отец, пока сын умывался над тазом. – Разве тебе не стыдно?
Андреас вытерся полотенцем и посмотрел на отца. Ему хотелось плакать, и он изо всех сил старался удержаться.
– Нет, папа.
Роберто нахмурился, на переносице появились вертикальные морщинки. Андреас сообразил, что никогда раньше ему не приходилось видеть отца таким озабоченным.
– Ты всех нас страшно напугал, ты это понимаешь? Твои бабушка и дедушка уже старенькие. Им нельзя так волноваться.
– Мне жаль, что я их напугал. И тебя, папа. Но я не стыжусь того, что помог Даниэлю. – Он помолчал. – Надеюсь, они никогда его не поймают.
– Ложись в постель.
Отец подоткнул одеяло со всех сторон, разгладил складки своими большими сильными руками и присел на край кровати.
– Сколько же ты вчера успел услышать?
– Достаточно.
– Думаю, нет нужды говорить тебе, что ты не должен был подслушивать? – Он помолчал. – Ты очень сердит на маму?
Андреас кивнул, не доверяя своему голосу.
– Не надо на нее сердиться. – Лицо отца было грустным, голос, когда он заговорил, зазвучал приглушенно и устало. – Она очень переживает за нас, за семью. Вот почему она…
– Но она бы позволила им забрать Даниэля в это ужасное место! – Долго сдерживаемые слезы наконец навернулись ему на глаза.
– Понимаешь, Анди, для него это было бы не самое худшее. По крайней мере там он был в безопасности.
– Но он этот лагерь терпеть не мог! Он был там несчастен, папа!
– Что ж, теперь он далеко оттуда.
Он вытянул руки, и Андреас бросился ему на шею. Объятия отца – теплые, крепкие и надежные – успокоили и согрели его. Он почувствовал, как напряжение начало уходить из его тела.
– Не надо сердиться на маму, Анди.
Прижимаясь к отцу, Андреас прошептал ему на ухо:
– Но она обидела тебя, папа.
– Это была просто ссора между взрослыми. Иногда мы говорим то, чего на самом деле не думаем. – Он отстранил от себя сына и строго посмотрел на него. – Вот почему тебе ни в коем случае нельзя было подслушивать. Надо было спуститься вниз и сказать нам, что ты не спишь. Тогда мы могли бы все обговорить вместе.
Андреас всхлипнул и вытер глаза кулаком.
– Но мама все равно отослала бы Даниэля в лагерь.
– Может, да, – задумчиво признал отец, – а может, и нет. – Он поцеловал сына в макушку. – Постарайся уснуть. А когда проснешься, я хочу, чтобы ты хорошенько подумал о своей матери. У нее были причины так поступить.
– Ладно, – буркнул Андреас, откинувшись на подушку.
Роберто встал и направился к двери.
– Папа! – остановил его Андреас, пока сон не сморил его окончательно. – Проверь, пожалуйста, чтобы с Рольфом все было в порядке.
– Конечно, – улыбнулся Роберто. – Спокойной ночи, Анди.
– Спокойной ночи, папа.
В течение трех суток после того, как Андреас высадил его у дороги на Эмменбрюкке, Даниэль передвигался в дневное время, а по ночам спал в сараях или в стогах сена, стараясь как можно экономнее расходовать припасенную для него Андреасом еду. Лодыжка все еще болела, новая одежда выглядела прилично, но была тесна; он страшно боялся, что кто-нибудь украдет деньги, прожигавшие ему карман.
