Я снова отвернулась к окну, вытирая одинокую слезу, что медленно стекала вниз по лицу…
Там, за огромным стеклом, самолёты один за другим поднимались ввысь. Медленно набирая скорость, они бежали по длинной полоске асфальта. Секунда-две-три — и многотонное средство передвижения отрывается от земли. Четыре-пять-шесть — он делает несколько красивых плавных кругов, поочередно поднимая крыла. Ещё одно мгновение — и тучи прячут его в себе, унося в новую жизнь судьбы всех пассажиров.
«Объявляется посадка на рейс Москва-Париж…» — громкоговоритель в который раз повторял одну и ту же фразу, вызывая суматоху среди всех пассажиров этого рейса.
Я медленно отошла от окна, не в силах оторваться от созерцания голубого неба с нежными, словно из ваты, облаками. Из наваждения меня вывел молодой человек, с которым случайно столкнулась в толпе.
— Извините, — машинально ответила, вскользь обратив на него внимание. Тот же, лишь кивнул головой, не отрывая от меня свой взгляд. Его карие глаза удовлетворённо прищурились, не выпуская с поля зрения мой силуэт в ярко-синем пальто. Я обернулась, чувствуя к себе странный интерес, пока, наконец, не скрылась за выходом из терминала.
Встав в конец очереди, ещё раз внимательно просмотрела свой билет.
— Начать всё сначала… — одними губами в который раз повторила я, поднимаясь по трапу на борт самолёта. — Начать всё сначала…
***
— Я вернулась! — шумно вбежала в квартиру, шурша кучей разноцветных пакетов. — Я тебе подарки привезла!
С трудом скинув сапоги, забежала в комнату, бросив в кресло пальто. Сияющая улыбка не сходила с лица, а глазах плясали озорные искорки.
— Привет, доченька, — мама подошла ко мне и ласково обняла за шею. — Я вижу отдых пошёл тебе на пользу.
— Мама, там так красиво. Я тебе сейчас всё расскажу и покажу.
Я отпустила маму и начала разбирать пакеты, наполненные разнообразными магнитами, расписными тарелочками и даже сладкими пряниками. Она тем временем направилась на кухню и поставила на плиту чайник.
— Мама, посмотри, какая красивая картина, — я принесла на кухню рамочку с пейзажем. Грозное, огненное небо откидывало блики на скрывшийся в темноте город. И только многочисленные шпили древних замков возвышались над домами Парижа.
— Красиво, дочка. Обязательно повешу в спальне. — Положив картину на стол, мама пристально посмотрела мне в глаза, обхватив мои плечи ладонями. — Милая моя, как же я соскучилась по тебе… Вот такой… Весёлой. Прости меня…
— Мама, мы не будем больше жить прошлым. Ты виновата… Я виновата… — слова давались тяжело, но всё же я хотела довести разговор до конца. — Но нам надо жить дальше. Прошлого не вернуть…
— Да, Ириш. Ты права. Лучше расскажи мне что-то о Париже.
Сев за кухонный стол, я с воодушевлением стала рассказывать обо всём увиденном за прошедшие две недели.
— Мам, больше всего меня поразила многогранность уличных скульптур. Несколько из них меня просто ставили в шок своей откровенностью. Но если вдуматься в их смысл, многое начинаешь понимать…
Мама, сев напротив, внимательно слушала меня, пытаясь уловить каждое сказанное слово, а я всё говорила и говорила, показывая ей фотографии, картинки и рисунки…
Жизнь начинала идти своим чередом, резко повернув на очередном разветвлении.
***
Я вышла из маминого подъезда уже далеко за полдень. Сегодня был последний день моего отпуска. Последняя возможность провести день так, как самой того пожелается.
Сев в салон автомобиля и положив ладони на руль, плавно провела по кожаной поверхности чехла. Правая рука уже было потянулась к ключу зажигания, но спонтанно возникшая идея прогуляться пешком пересилила желание управлять автомобилем.
Поставив «Мерседес» на сигнализацию, я неспешным шагом двинулась по небольшим аллейкам между домами. Усыпанные снегом улицы невольно погружали в воспоминания, от которых я так усиленно пыталась сбежать. Вот небольшая тропинка, которая вела к старым детским качелям. Странно, казалось, что их уже давно снесли. А нет — вот они, стоят родненькие. Ржавые, с облупившейся краской. Всё так же неприятно скрипят…
Вот любимая лавочка…
Здесь собиралась наша компания и проводила все свободные вечера.
Тут я впервые влюбилась…
Тут же впервые и разочаровалась в жизни.
Сидя на этой лавочке мне пришлось самостоятельно принимать самое важное решение в жизни. Ох, знать бы тогда, к чему все это могло привести…
Был бы кто-то рядом…
Пройдя ещё немного вперёд, я оказалась возле входа в парк. Аллеи вели вглубь хвойных насаждений. Наполненный детским смехом в летнюю пору года, сейчас парк выглядел очень пустынным и одиноким. Лишь изредка мимо пробегала бродячая собака в поисках тёплого уголка или хотя-бы ласкового слова.
Запахнув сильнее полы длинного пальто, я уже собралась идти назад. Но что-то заставило меня остановиться. Затаить дыхание. Обернуться.
Там, вдалеке, на одной из лавочек, под большой мохнатой елью кто-то сидел. Маленькая фигура, согнувшаяся под тяжестью проблем.
Кто это?
Девушка?
Парень?
Или же бездомная старушка?
Подталкиваемая неведомыми силами, я двинулась в сторону той самой лавки.
Шаг, ещё два, три…
Медленная ходьба постепенно превращалась в бег.
Пульс участился, дыхание сбилось с ритма.
Стоп!
Я остановилась в двух шагах от девочки-подростка, пользуясь последней возможностью быть незамеченной. Не по погоде одетая юная особа, обхватила себя руками, пытаясь согреться от пронзающего ветра. Длинные чёрные волосы развивались за спиной. Короткая осенняя курточка обтягивала тело, немного оголяя поясницу.
Незримая связь соединила меня с этой странной девчонкой. Казалось, мы и дышать стали в ритм. Мелкая дрожь пробежала по телу, словно я тоже вот так сидела на лавочке с открытой спиной, ощущая на себе резкие порывы ветра. Хотелось поговорить с ней, успокоить. Посоветовать что-то…
Но слова комом застряли в горле.
Девчонка же, по прежнему не замечая меня, достала из кармана сто-долларовую купюру и с лёгкой усмешкой начала рассматривать витиеватые узоры на банкноте.
— Не делай этого! — резко вырвалось из моего горла.
— Ты о чём? — она, наконец, обернулась и после длинной паузы смогла ответить на мою фразу. Девочка не особо церемонилась в выборе фраз и в тоне обращения. — Что тебе нужно?
— Не делай этого, — уже более спокойно сказала я. Подойдя поближе, села рядом с незнакомкой на лавочку.
Ей было совсем немного лет. На вид не больше семнадцати. А может, и того меньше. Хотя огромное количество косметики и придавало молодому лицу некую взрослость и резкость. Глаза смотрели с презрением и злостью. Они неотрывно наблюдали за случайной собеседницей в попытке доказать всему миру свою состоятельность. На самом деле это был всего лишь юношеский максимализм и страх. Страх, который парализовал всё тело, отключил все чувства. Вплоть до ощущения холода.
Страх и обреченность.
— Как тебя зовут? — я протянула руку к спине девушки, желая её согреть. Сев рядом на лавочку, точно так же опустила ноги в сугроб снега.
— А разве это имеет значение? — девчонка поправила прядь волос, отправляя её за спину.
— Я — Ира, например, — игнорируя резкость незнакомки, ответила я.
— А я — Чижик, — девчонка, наконец, улыбнулась. Холодно, отчуждённо, но улыбнулась.
— Чижик? — я повернулась к девочке.
— А это всё, что досталось мне от отца, — равнодушно ответила та, в очередной раз складывая пополам банкноту.
Я, не в силах добавить что-то ещё, завороженно наблюдала за Чижиком. Странное прозвище, которым себя окрестила девчонка, идеально подчеркивало её характер. Маленькая, щупленькая, с острыми чертами лица. Тени цвета индиго и чёрная подводка делали глаза глубокими, изменяя их естественную голубизну. Ярко-розовый блеск подчеркивал идеальную форму губ. Красный лак на ногтях резко контрастировал с бледной кожей тонких пальцев.
