Словно ей запретили со мной общаться.
На третий день я чувствую себя гораздо лучше. Возможно, состояние нормализуется. Или, все-таки, таблетки, прописанные доктором, дают нужный эффект.
Утром я встаю и выхожу из комнаты.
Слышу знакомый голос на кухне и иду туда.
– Катя, ты зачем встала? Доктор разве разрешил? – София оборачивается на звук моих шагов.
– Мне уже лучше. София, ты не знаешь, Амир Каримович дома? Мне надо переговорить с ним.
Сажусь за стол и София ставит передо мной чашку с чаем.
– Уехал хозяин. Вот в ту ночь и уехал, когда все это произошло. Видно нелегко ему.
Поднимаю на нее удивленный взгляд. Не совсем понимаю, о чем она.
– Катерина, – говорит София и кладет руку мне на плечо. – Всем тяжело. А ему особенно. Сложно это все.
– Я не понимаю, София. Ты говоришь загадками. Но ты же веришь, что я не хотела сделать ничего плохого Тамерлану? Веришь? Это все случайность. А где Изольда? С ней все в порядке?
– Изольда в магазине с водителем. Все в порядке с ней, – вздыхает Катя. – Я не могу тебе всего рассказать, Катя. Ты уж прости. Думаю, хозяин сам расскажет, если захочет. Я не буду влезать в эти дела.
– Понимаю, – киваю я. – Не понимаю только одного. Если меня обвиняют в чем-то, то почему не дают уйти? Мне кажется, будет правильным, если я уйду. Сейчас. Пока отца Тамерлана нет.
– Нет-нет! – восклицает она. – Ты что?! И не вздумай! Хозяин запретил выпускать тебя куда-либо. Так что и не получится у тебя уйти. Даже не пытайся. Только хуже сделаешь. Разозлишь его.
– Но я свободный человек и я тут работаю всего лишь. Я же не рабыня. Что значит «запретил выпускать»? Я не его собственность.
– Катя, не кипятись. Успокойся. Вредно тебе нервничать. Да и не стоит это того. Хозяин не плохой человек. Сложный, да, но не плохой. Я думаю, он все правильно оценил. Не спорь. Просто дождись его возвращения. Думаю, он сам захочет с тобой поговорить.
– Хотел – сделал бы это раньше, – бурчу я. Ставлю чашку на стол и встаю. – Пойду пока вещи соберу. Когда-то же он вернется и я смогу уйти. Тяжело мне здесь находиться. Да, деньги нужны, но у меня есть запасной вариант. Придется им воспользоваться.
– Да, не спеши ты! – София берет меня за руку и тянет из комнаты. – Пойдем.
– К Тамерлану?
– Нет, мальчик спит еще, – кивает на видеоняню, где на мониторе виден спящий малыш.
И София ведет меня в большую комнату. Я ни разу не заходила в нее. Знаю, что там любит сидеть хозяин. Один. Поэтому и избегала туда даже заглядывать.
– А он точно уехал? – вот и сейчас я словно боюсь чего-то. Уточняю на всякий случай у Софии.
– Кто? Хозяин? Да. Его сегодня точно не будет. Ты боишься его, да? – останавливается и смотрит мне прямо в глаза.
– Нет, конечно, – вру я. – Он мне никто. Зачем мне его бояться? Тем более, уверена, что следующая наша встреча будет последней. Не вижу смысла своего дальнейшего нахождения здесь. Думаю, что он тоже…
И тут я осекаюсь. Замираю с открытым ртом, так и не договорив.
Мой взгляд устремлен на портрет, висящий на стене рядом с камином. Портрет красивой молодой женщины. Но не это главное. Я замираю от другого. Кого-то мне эта женщина напоминает. Но кого?
Так и смотрю на нее, пока мой взгляд не соскальзывает на большие часы, отбивающие очередной час. Внизу часов зеркало и я вижу свое отражение.
Внутри холодеет.
Опять смотрю на портрет. Не может быть. Почему?
София, похоже, замечает мое замешательство. Берет меня за руку и гладит по ладони. Поворачиваюсь к ней с немым вопросом.
А она лишь кивает в ответ.
– Кто это? София, кто нарисован на портрете?
– Это жена Амира Каримовича, – отвечает она и я собираю остатки сил, чтобы не упасть. – Покойная жена, Катя. Ее нет уже почти год. Татьяна Александровна. Так ее звали. Тебе ничего не говорит это имя?
Растерянно мотаю головой. Впервые слышу это имя и впервые вижу эту женщину.
– Вы очень похожи, – наконец, София произносит вслух то, о чем я боюсь даже подумать. – Это странно. Мне кажется, не только я вижу это сходство.
Я оглядываюсь и, найдя взглядом диван, иду к нему. Сажусь и замираю. Опять смотрю на портрет.
София подходит и садится рядом.
– Я посчитала нужным показать тебе, Катя. Думала, может, ты что-то знаешь.
– Нет, я ничего не знаю, – произношу тихо. – Я не знаю эту женщину. А сколько ей было лет? Что с ней случилось?
– Я не должна говорить тебе этого, – София хмурится. – Это запрещено обсуждать в доме. Прости, Катюш, но нет. Зря я, наверное, показала тебя. Зря. Прости. Пойдем. Не надо, чтобы нас тут видели.
И она встает и тянет меня за руку.
– Прости, София, я хочу одна побыть, – говорю ей, а у самой мысли скачут в голове.
– Конечно, – кивает она. – Катя, – ждет, пока я посмотрю на нее, – прошу, никому не рассказывай. Я не должна была. Уже жалею. Я думала, что будет лучше, что ты что-то вспомнишь или поймешь. Но, чувствую, сделала только хуже. Катя, умоляю, не говори хозяину.
– Я никому не скажу. Не переживай, София, – пытаюсь улыбнуться ей. – Никто не узнает. Прости, я пойду.
Портрет незнакомой, но так на меня похожей женщины, не дает мне покоя. Кто она?
Мне хочется еще раз увидеть ее и в обед я, оглядываясь, чтобы никто не заметил, иду в комнату.
Возможно, мне просто показалось? Еще раз всматриваюсь. Наверное, я зря себя накручиваю. Да и София сыграла свою роль. Именно ее эмоции заставили меня думать, что мы похожи. Да.
Я успокаиваю себя, разглядывая портрет.
Там совершенно другая женщина. Ухоженная, с гордой осанкой. Волосы светлее чем у меня.
Да, есть что-то общее, но мало ли похожих чем-то людей? Просто есть небольшое сходство.
Также незаметно убегаю к себе.
Еще один вопрос не дает мне покоя.
Если жена Амира умерла, то кто родил Тамерлана? Я никогда не интересовалась, кто его мать. Думала, что она умерла при родах, раз хозяин вдовец.
Но сейчас все оказывается по-другому?
Хотя какая мне разница? Я здесь, чтобы кормить малыша и заработать денег для своего ребенка. А все эти их тайны меня не касаются.
Поэтому стараюсь не думать об этом. Постепенно это все отходит на второй план.
Я занимаюсь с Тамерланом. И из клиники звонили,
