и замахала на мальчика, мол, иди отсюда! Я возмутилась:
— Почему вы его прогоняете? Он со мной. Чего ты хочешь, Стёп? Сока или молока?
— Сока, — пискнул мальчик и добавил тише: — С пирожными.
Я твёрдо сказала Варе, стараясь чётко выговаривать слова:
— Будьте добры, дайте нам стакан сока и несколько пирожных.
Женщина поколебалась, но потом пожала плечами и выставила на стол пакет апельсинового сока из холодильника и тарелочку пирожных, которые остались от меня. Я махнула рукой:
— Устраивайся, Степан, и приятного аппетита!
— Спасибо, — ответил он и безо всякого стеснения залез на стул, схватил пирожное и сунул его целиком в рот. А я воспользовалась тем, что Варя отвернулась к плите, и спросила его тихо:
— Она тебя недолюбливает?
— Ну, я однажды разбил какую-то очень ценную чашку… — неохотно признался Стёпка с набитым ртом. Бедный ребёнок! Из-за чашки! Фу такими быть! Ничего, я объясню руководству этого санатория, что нельзя детей ругать и не пускать из-за такой мелочи! И ещё про собак объясню! Мало ли у кого сердце слабое! А тут такие монстры на свободном выгуле…
Всё же Стёпка побаивался Варю, потому что слопал пирожные, выхлебал сок и спрыгнул со стула уже через две минуты:
— Ну, мне пора! Спасибо за угощение.
— Э, а показать всё? — напомнила я. Стёпка почесал в затылке и кивнул:
— Пошли, провожу вас до озера, а там уже сама, договорились?
— Лады, — я подняла руку ладонью вверх, и мальчик весело хлопнул по ней своей, скрепляя наш договор.
Лес был влажным и восхитительно пах хвоей. Корабельные сосны с почти гладкими стволами оказались вблизи шершавыми. Я гладила их, проходя мимо, и наслаждалась. Кажется, весь мир вокруг меня счастлив. А всё потому, что счастлива я. Пусть даже Андрей меня бросил до двух часов, ничего страшного. Он приедет, и мы будем вместе. В конце концов, у него работа такая — может сломаться всё что угодно, и не всегда можно решить это удалённо!
— А вон там у нас беседка, — прервал мои мысли Стёпка. — Там есть стол, можно посидеть. А ещё там родник. Но он закрыт на ключ.
— Почему? — удивилась я.
— А хрен его знает!
— Стёпа, нельзя так говорить, — строго сказала я. — Надо говорить: «Никто не знает».
— Ох, простите, — съязвил пацан. — Больше не буду. Мало мне папки, чтоб на мозги капать!
— Степан, это когда я это я успела накапать тебе на мозги? — рассмеялась от неожиданности.
— А, — он махнул рукой. — Вы все капаете на мозги бедному ребёнку.
Я только головой покачала. Да уж, бедный ребёнок, за которым никто не смотрит…
— Вон беседка. А вон родник.
Неподалёку от белой ажурной беседки из земли между камнями торчала треугольная крыша, будто сам домик спрятался под слоем прошлогодних иголок. В крыше была дверца, на дверце висел огромный амбарный замок. Что ж, раз закрыли, значит, есть причина.
— А где озеро?
— Тут недалеко. Ну, давай сама, а я побегу, у меня дела!
Стёпка и правда выглядел спешащим: подпрыгивал на месте, корчил гримасы. Фыркнув, я махнула рукой:
— Беги уже. Увидимся!
— Ага, пока! — крикнул он, стартовав в сторону дома. Смешной такой. Строит из себя взрослого, а сам маленький.
Но где же отдыхающие? Я подошла поближе к воде. Оно было небольшим, но внушительным — берег в бетоне и камнях, причал с маленьким домиком, пара водяных мотоциклов колышутся на редкой волне. И никого. Ёшкин кот, нигде никого. Суббота, середина апреля, как раз намечается солнечный выходной — и никого в санатории…
Закралась крамольная мысль. А вдруг это никакой не санаторий?
— Девушка! Осторожнее, пожалуйста! Вы на мой телефон чуть не наступили.
— Ой, простите!
Я шарахнулась в сторону от сидевшей под деревом женщины. Неплохо она устроилась! Лицом к воде, спиной к лесу, попа на пледике, на коленях ноутбук, где она что-то остервенело печатает десятью пальцами и слепым методом.
— Девушка, можно слегка неприличный вопрос?
— Пожалуйста, — удивлённо ответила я. Женщина зачесала ладонью голубые прядки чёлки на макушку и спросила:
— Вы кричите во время оргазма?
— Нет, — растерянно ответила я. — То есть, да. То есть… Не знаю. Наверное, у меня ещё ни разу не было оргазма!
— Как интересно, — протянула она, снова уткнувшись в ноут. — А сколько вам лет, дорогая?
— Девятнадцать. А вы с какой целью интересуетесь? — спохватилась я.
— О, просто маленький социологический опрос, — сказала она рассеянно. — Но спешу вас успокоить, обычно женщины начинают чувствовать оргазм после родов.
— Действительно, успокоили…
— Марта, — она протянула руку снизу вверх, и я пожала её, ощутив сухую кожу и крепкие пальцы.
— Полина.
Она вскинула голову и посмотрела на меня так странно, что я удивилась. А Марта оглядела меня с головы до ног и скептически хмыкнула, потом жестом пригласила:
— Садитесь. Может, на ты?
— Хорошо, — я пожала плечами и опустилась на уголок пледа. — Отдыхае… шь тут?
— Работаю! — она кивнула на ноутбук. — Вот, застряла. На оргазмах.
— Статью пишешь? По сексологии?
Мне стало любопытно, и я заглянула на экран. Взглядом выхватила слово «соски», и тут Марта резко захлопнула крышку:
— Нет-нет, нельзя читать недописанное!
— Так это о грудничках? — спросила я. Она рассмеялась:
— Нет, до грудничка дело пока не дошло. Я пока думаю над оргазмом.
— А чего над ним думать?
— Ну, видишь ли, считается, что оргазм у девственницы с первого раза — это ужасный штамп и вообще так не бывает. С другой стороны, у меня как раз с первого раза получилось. читательницы такое любят. А вот коллеги плюются…
— Так ты писательница? — догадалась я. — Ого!
— Что?
— Я ещё ни с одной писательницей не разговаривала. А что ты пишешь?
— Эротические любовные романы, — небрежно ответила Марта. — Странно… Эротику пишу я, а краснеешь ты!
— И ничего я не краснею, — пробормотала, похлопав по щекам. — Просто…
