в мою грудь маленькими коготками, что слегка отрезвило.
– …И при этом всем, – не унималась Катька, – он на следующий день явился на работу весь в засосах, с изодранной физиономией, и довольный, как слон.
– Кать, враки все это, – сдавленно прохрипела, не зная, как смогу дойти до звериной больнички.
– Враки не враки, а из песни слов не выкинешь. Старая любовь не ржавеет, видимо. Ну и не родись красивой. Мне вот вечно обмылки всякие достаются, – вздохнула подруга, а я задохнулась от злости. Надо же, наглая какая!
– А что же любовник-то твой сейчашний? Неужели тоже ни рыба ни мясо?
– Да, я думала, он меня по карьерной лестнице протащит, потому и повелась на идиота. А фигушки. Старый, страшный, одевается, как чмо.
– И женат, наверное? – ехидно спросила я.
– Ну, не без этого. Сам недавно в Италию ездил, а меня не взял, – принялась жаловаться Катерина.
Я все никак не могла сложить два плюс два. Папаня то мой в Италии не был в ближайшее время, значит, он либо обманул любовницу, либо что-то у меня не пляшет. А вот Палыч наш в Милан мотался недавно в командировку. Да ну на фиг. Быть не может. И потом, туфлишки всю дедукцию мою разваливают. Улика зашибись – не подкопаешься.
– Юль, Юля, ау! Мы пришли, – впился в мозг голос Катерины, выводя меня из задумчивости. – Да что с тобой сегодня?! Ты сама не своя!
Не своя, да. Как тут в себе быть, если в шкафу у тебя заперт охренительный мужик, подруга трахается с папой и вот-вот станет тебе мачехой, и, возможно, ты переспала с начальником, находясь в бессознательном состоянии? Тут любой бы в осадок выпал. А у меня нервная конституция слабая и неустойчивая.
– Да, ты права. Пойдем уже покончим с этим делом и по домам. Устала я сегодня что-то.
Вопреки моим ожиданиям, Катька спорить не стала, видимо, поняла, что сегодня это бесполезно. И слава богу, а то пришлось бы мне врать и извиваться, лишь бы отмазаться от домашних с ней посиделок. Сейчас у меня на повестке дня стоял один вопрос, на который мог ответить только узник моей гардеробной, и его жизнь, скорее всего, будет зависеть от ответа, который я получу. В противном случае за его судьбу я бы не дала и гнутой копейки. Кровожадно думала я, толкая тяжелую дверь ветеринарной лечебницы. Катька задумчиво окинула меня взглядом, но промолчала – наверное, увидела проступающие на моем лице черты бабули Остроумовой, а это, я вам скажу, зрелище не для слабонервных.
– Ах, какой восхитительный экземпляр, – плотоядно пробормотал ветеринар, не сводя глаз с моей груди, и потянул руку.
– Ты чего, Пилюлькин, офигел?! – взъярилась я.
Рука, словно живущая отдельно от тела, залепила Айболиту такую затрещину, что несчастный отлетел к противоположной стене, сполз по ней и затих.
– Юль, ты чего, озверела? – округлила глаза Катерина, поглядывая на меня с опаской. – Ты зачем доктора в нокаут отправила?
– Хамло! Ты слышала, что он мою грудь экземпляром назвал? – запыхтела я, как чайник. – Нахал, ручонки свои тянет еще! Я что, похожа на легкодоступную тетку?
– В данный момент ты похожа на невменяемую истеричку, – захохотала Катюха, показывая глазами на мирно спящего на моей необъятной груди котенка. – Бедняга говорил про кабыздоха, а не про твои восхитительные перси, и просто хотел выполнить свою работу.
– Бедный Юрик, – вздохнула я, прочтя на бедже доктора, что зовут его Юрий Леонидович Собачкин. Надо же, какая подходящая фамилия. Я нагнулась над несчастным и подула ему в лицо, надеясь привести в чувства. Собачкин открыл глаза и с ужасом уставился на меня, явно не зная, что еще можно ожидать. – Простите, – жалобно проныла я в надежде, что он не выставит меня за дверь вместе с найденышем.
– Вам еще повезло, что недоразумение так быстро разрешилось, – ехидно хохотнула из-за моего плеча подруга, – так что давайте уже лечите вашего пациента и не притворяйтесь припадочным…
…Из клиники мы вывалились спустя час. Пациент Юрика, пережив кучу позорных процедур, дрожал у меня под пальто, скорее всего, от адской злости, сожалея, что не смог изодрать живодера в клочья. Сам Айболит еще долго стоял на пороге лечебницы и махал нам рукой. Видимо, боялся пропустить момент, когда наша компашка скроется за горизонтом. Он даже денег с нас не взял, хотя под моим пристальным взглядом произвел все ему известные манипуляции, почерпнутые из университетской программы за пять лет обучения.
– Знаешь, Юль. А что было бы, если бы этот придурок и вправду на твои прелести покусился? Ты бы его, наверное, до смерти отпинала… – тоскливо вздохнула Катя. – Вот потому мы с тобой такие несчастные, и мужиков у нас нет. Мы просто не научились себя любить и ценить, – потянуло ее на философию.
– Тебе легко говорить, – сквозь зубы процедила я, – ты не похожа на тумбу с ногами.
– А кто тебе сказал, что ты похожа? – округлила глаза подруга. – Ты же красавица, и волосы у тебя шикарные, и грудь роскошная. И меня вспомни, как в школе обзывали, – ударилась в воспоминания Катерина, – жердью, шваброй.
– И что? Меня боксеркой величали, – вздохнула я снова.
– Я вот тут недавно видела объявление, – шепнула заговорщически подружка, – общество анонимных толстяков, может, тебе туда наведаться? Поймешь хоть, что ты не толстая и жирная, а вполне аппетитная дама.
– И для этого ты мне предлагаешь семь кругов ада пройти и позора? – вызверилась я на подругу.
И вдруг вспомнила, что меня дома ждет Завьялов, мысли о котором почему-то совсем выветрились из моей легкомысленной головушки. Катька трусливо вжала голову в плечи, но все равно сунула мне в руки рекламную листовку, на которой тетка, съевшая, по всей видимости, и корову, и быка, и кривого мясника, счастливо скалилась, словно говоря – я толстая, но мне плевать. «Жиру нет!» – кричал слоган. Я бездумно сунула рекламку в карман.
– До завтра, – пискнула Катерина, а я смерила ее тяжелым взглядом и зашла в свой подъезд.
– Ты куда бугра дела? – прозвучал из темноты зверский голос.
От неожиданности я вспомнила свое школьное прошлое и выкинула кулак с зажатыми в нем ключами в сторону источника агрессивного звука.
– Ну ты, блин даешь, – захрипели из полумрака, и я поняла, что удар достиг цели. – Я ей пижамку даже не пожалел презентовать. А она драться.
Черт, Сева. Потерял начальника и почему-то решил его искать у меня. Конечно, где ж еще? Только этого не хватало.
– Ты какого хрена творишь? – прорычала я, когда увидела,
