— Подожди. — Вален вскидывает голову. — Ты сделала два прокола? Где? — Она окидывает всю меня взглядом.
— Там, где никто не увидит, — дразню я, многозначительно округляя глаза. Я даю Нейту пятьдесят баксов и двадцатку чаевых… что для меня далеко не мелочь, но это меньшее, чем я обязана ему, учитывая нашу договорную стоимость. — Еще раз спасибо, — говорю я Нейту, сменив тему разговора, после чего иду к выходу.
Когда мы наконец оказываемся на улице, я облегченно выдыхаю, потому что тех машин больше нет. Вален трусцой бежит к «мерседесу» и запрыгивает внутрь. Я на такие подвиги не способна, так что иду медленно и размеренно. И вижу, как у Вален раскрывается рот.
— Вот же бунтарка, — хохочет она, когда я открываю пассажирскую дверь. — Сейчас же показывай.
Я сажусь и закрываю дверь, после чего поворачиваюсь к подруге. Ухватившись за край футболки, быстро приподнимаю ее.
— Черт возьми, это идеально, — визжит она. Я опускаю футболку и сажусь нормально. — Это очень больно?
— Очень, — соглашаюсь я. — Но совсем не долго. А у тебя как?
Она поворачивает зеркало заднего вида и рассматривает свой нос.
— На удивление не больно. Я лишь слегка прослезилась, но на этом все.
Вален заводит машину и выезжает с парковки. По дороге домой мы еще немного болтаем, но мои мысли снова и снова возвращаются к Тайеру и к тому, насколько сильно он изменился. Он даже не поздравил меня с днем рождения. С учетом всех обстоятельств это не особенно важно, но все равно это лишний раз доказало, что моя жизнь совершила крутой поворот. В прошлом году у меня были Дэнни, Тайер и Холден. У меня был Грей. Сейчас ни одного из них рядом нет.
Машина замедляется, что прерывает ход моих мыслей. Когда я поднимаю глаза, то вижу, что мы подъехали к дому Вален, а не к моему. Я бросаю на нее вопросительный взгляд.
— Ночевка, — невозмутимо отвечает она, как будто это было изначально очевидно. — Сегодня твой день рождения. Ты не проведешь остаток вечера дома одна. Закажем пиццу, напьемся, посмотрим какое-нибудь паршивое шоу по телику, а потом я, наверное, снова попрошу тебя все мне показать.
Я улыбаюсь.
— Я в деле.
Подруга глушит двигатель, потом звякает ключами перед моим лицом.
— Как будто у тебя был выбор.
Глава 5
Шэйн
— Я тут подумала… — произносит мама вместо приветствия, когда я возвращаюсь из школы. В воскресенье она вернулась с магазинным тортом в руках, но больше я ее почти и не видела. И не упоминала, что заметила ее в компании какого-то типа.
— И тебе привет.
— Ты не думала о том, чтобы вернуться в команду? — спрашивает она, сразу переходя к делу.
— Нет, — просто отвечаю я с акцентом на «т». — Но вижу, что ты подумала за меня.
— Мне лишь кажется, что это неплохая идея. Ты наверняка быстро догонишь девчонок, да и в заявлениях на поступление в колледж будет не лишним.
— Не знаю. — Последние два года я была капитаном волейбольной команды. До того, как мы переехали в Сойер-Поинт, играла и за школу, и в клубе, и мне это очень нравилось. Но по какой-то причине в прошлом году я попросту… потеряла интерес.
— Шэйн, — начинает она, заправив прядь мне за ухо и пригладив торчащие волоски. — Я хочу, чтобы у тебя в жизни было все, чего ты заслуживаешь. И не хочу, чтобы ты от кого-либо зависела. Никогда.
Ее серьезный настрой застает меня врасплох. Это же просто спорт. Он никак не повлияет на мое будущее.
— Мне кажется, ты слегка преувеличиваешь.
— Если не волейбол, то может что-то другое? Например, школьный совет? Клуб дебатов? Я уверена, у тебя бы получилось…
— Мам, — резко произношу я, прерывая ее. — Я поговорю с тренером, ладно? — Я говорю это лишь для того, чтобы успокоить ее, на самом же деле у меня нет никакого желания возвращаться в команду. Лишний раз пересекаться с Тейлор и Алексис не входит в список моих жизненно важных дел. Уж лучше присоединиться к ранее упомянутому клубу дебатов.
— Спасибо, — говорит мама и улыбается, но эта улыбка не доходит до ее глаз. Не то чтобы моя мама когда-либо была воплощением счастья и беззаботности, но в последнее время мне кажется, будто она чем-то сильно обеспокоена. И из-за этого мне не по себе. Я пытаюсь убедить себя в том, что она просто морально устала после двух похорон за один год и разрыва с Августом, но чутье подсказывает, что тут скрыто нечто большее. Мысленно даю себе задание позвонить Грею и узнать его мнение о состоянии мамы, хотя не думаю, что он как-то поможет. Он и трубку-то наверное не возьмет.
— Ладно, что делала в выходные? — нарочито беззаботно интересуюсь, уходя к холодильнику. Достаю кувшин с водой и наливаю себе стакан. — Когда я вернулась домой, твоей машины здесь не было.
— Да так, ничего особенного. Обычные повседневные дела, — произносит она, избегая мой взгляд, потом выразительно фыркает. — А чем занималась ты?
Я с грохотом опускаю кувшин на столешницу, отчего она вздрагивает. Но поймать ее на вранье не могу, ведь это выдаст и меня тоже. Я должна была ночевать у Вален.
— Серьезно? — не отстаю я, игнорируя ее вопрос. — Совсем-совсем ничего?
Она встречается со мной взглядом и наконец-то начинает что-то подозревать.
— То, чем я занимаюсь в свое свободное время, — это взрослое дело.
Я хмыкаю. Взрослое дело?
— Не сомневаюсь, — язвлю. Мой намек очевиден.
— Шэйн, — с упреком произносит она и смотрит на меня так, будто совсем не узнает. Нас таких двое.
Дотянувшись до рюкзака, я вынимаю из него все, кроме блокнота и ручки, потом подбираю с кресла покрывало, запихиваю его внутрь и застегиваю молнию. Перебрасываю рюкзак через плечо и иду к двери. Не то чтобы мне есть дело до того, чем занимается моя мать, но если она хочет съехаться с новым мужиком, то я кое-что ей проясню. Я больше никуда не перееду.
— Куда ты собралась?
Я оборачиваюсь и смотрю на нее через плечо.
— То, чем я занимаюсь в свое свободное время, — это взрослое дело.
Пока я добираюсь до амбара, на улице начинает заметно темнеть, и я ругаю себя за то, что не додумалась захватить фонарик. Ладно, обойдусь тем, что есть в телефоне. Приподняв камень, я достаю ключ и отпираю замок. Этот лес никогда не пугал меня — наверное, потому что Тайер всегда был рядом — но сейчас, будучи в наползающей темноте совершенно одна, я слегка нервничаю.
Закрыв дверь, я моментально чувствую облегчение. Страх уходит, я закрываю глаза и глубоко вдыхаю знакомый запах. Из всего, связанного со своей прошлой жизнью, по этому месту я тосковала больше всего. И по человеку, который был здесь со мной.
Я прогоняю из головы непрошенные мысли и подхожу к дивану. Бросаю рюкзак на пол, выуживаю из него покрывало и расстилаю его на половине дивана. Включив фонарик на телефоне, я кладу его рядом, беру блокнот и ручку. Пытаюсь не думать о том, что диван покрыт слоем пыли и грязи, а сам амбар стал пристанищем бог знает скольким жукам и прочим тварям.
Я сажусь, поджимаю под себя ноги и начинаю писать. Много. Я пишу моему брату. Пишу Дэнни. Пишу маме и Грею. И пишу Тайеру. Я изливаю на бумагу все, что не осмеливаюсь произнести вслух — то, что я никогда не смогу высказать, — и не останавливаюсь, пока не замечаю, что по щеке скатывается слеза. Двумя пальцами я дотрагиваюсь до щеки, собираю капельки влаги и растираю ее между пальцами. Я не позволяла себе плакать со дня похорон… и тому было множество причин. У меня не было на это права, но больше всего я боялась, что если заплачу, то уже никогда не смогу остановиться.
Я тянусь за телефоном и проверяю время — десять тридцать шесть. Вижу, что мне не только звонила мама, но и то, что на батарее остался один процент.
