ей, что она не должна гулять в такой снег и холод, но ей нужно отпустить свою тревогу.
Ее дыхание короткими облачками поднимается перед лицом, когда она идет, и хижина становится все ближе в поле зрения.
Слишком много всего нужно переварить.
Эрик, мать его, поцеловал её.
Он поцеловал её, после того как использовал свое влияние, чтобы успокоить ее.
Часть её в ярости.
Как он посмел довести её до уровня покорного существа?
Но она никогда не чувствовала себя в такой безопасности, как в тот момент. Его прикосновения были успокаивающим бальзамом для ее души и утихомирили страхи и воспоминания, вызванные пожарной тревогой.
А его грешные губы были слишком мягкими и полными для ее собственного блага.
Нет.
Она и так уже слишком многим с ним поделилась. Он слишком много знает о том, кто она такая, о ее стремлении к мести и о том, что она совершенно не может успокоиться из-за такой простой вещи, как пожарная сигнализация.
Все кончено. Это должно закончиться.
* * *
Но, видимо, у судьбы другие планы.
— Простите, мисс Уинтерс, но никто не может войти и выйти из Грин Вудса из — за шторма на дороге.
Она стискивает зубы, пытаясь образумить буксировщика.
— Я заплачу все, что Вам нужно. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь забрал меня отсюда. Пожалуйста.
— Мне очень жаль, мэм, — в голосе администратора звучит искреннее сочувствие. — Но пройдет еще как минимум несколько дней, прежде чем кто-нибудь сможет вас отбуксировать. Ни одна машина не приедет и не уедет.
Это шутка, думает она. Жестокая, мать ее, шутка.
Она заканчивает разговор, и почти сразу же раздается звонок.
Это частный номер.
Она отключает телефон, не желая разбираться с тем, что он скажет.
Вся эта поездка была ошибкой по многим причинам.
В голове всплывают его слова, которые он произнес сразу после того, как поцеловал ее.
Не убегай от меня.
Но она должна бежать. Она должна уехать как можно дальше от Эрика и Грин Вудса.
Она могла бы забыть всё это, притвориться, что это был кошмар, и вернуться к работе в Лос-Анджелесе.
Но теперь она даже не может уехать. Её замело снегом.
Она в ловушке.
Прошло меньше недели, а он увидел в ней больше, чем большинство людей за последние несколько лет. Только Лита знает о ее страхе перед огнем, но она показала свою уязвимость в течение трех дней после встречи с убийственным Альфой.
И в тот момент ей захотелось рассказать ему все.
Она хотела сказать ему, что в самых темных уголках своей души верит, что месть — это выход.
И эта правда пугала ее больше, чем она могла себе представить.
Она должна уйти.
Но ее внутренняя Омега знает, что она этого не сделает.
* * *
Она лежит вверх ногами, кровь приливает к ушам, дым обжигает легкие.
Мама не издает ни звука. Джульетта тоже.
Она надеется, что это потому, что им удалось выбраться из машины.
В замешательстве она тянется к замку ремня безопасности и нажимает на кнопку, пока не вываливается из кресла.
Ее тело вскрикивает от боли, когда руки находят гравий. Она протискивается дальше, просовывая себя в небольшое отверстие из искореженного металла. Стекло впивается в ее ладонь болезненными осколками, но она заставляет себя идти дальше.
Ее нога задевает что-то острое. Она вскрикивает, яростно бьет ногой по жгучему предмету, пока штанина не рвется и она не вылетает из машины.
Воздух имеет привкус резины. Она отхаркивается, дым жжет глаза и забивает ноздри.
Раздаются крики, грубые руки тащат ее прочь, пока, наконец, она не вдыхает свежий воздух.
Она смотрит на машину, превратившуюся в дымящуюся кучу, и тут ее осеняет ужасное осознание.
Они все еще внутри.
Она просыпается, мокрая от пота.
Ее тело содрогается, и она обхватывает руками колени, раскачиваясь взад-вперед.
Ты не можешь изменить то, что случилось, — думает она про себя.
Прошлое остается в прошлом.
Но страх перед огнем вызвал один из самых худших ночных кошмаров, которые у нее были.
Вскакивая с кровати, она ворочается все ночи подряд, слишком взвинченная, чтобы снова заснуть. Еще даже не наступило утро, солнце только начинает пробираться в окно.
Она хватает телефон и читает сообщение, которое доктор Портер прислал, чтобы подтвердить их встречу.
Он любезно предложил заехать за ней, но она вздохнула от этой мысли. Она не уверена, что сможет снова смотреть ему в глаза после того, как Эрик поцеловал ее.
Она должна уволиться, невзирая на деньги. Все это безумие, и оно зашло слишком далеко.
Но…
Теперь она этого не хочет.
Она хочет ощутить вкус губ Эрика и почувствовать, как его внутренний Альфа обращается непосредственно к ее Омеге.
Если быть честной с собой, это был лучший поцелуй в ее жизни.
Он был сладким и целомудренным, с обещанием на страсть.
Не думай о нем. Это неуместно.
Но как же ей этого хочется.
Она хочет думать о массивных размерах его сильных рук и о том, как легко они могли бы обхватить ее за талию, чтобы прижать к стене.
Она хочет думать о его губах на её метке, которую она так отчаянно пытается спрятать за волосами или шарфом.
Она хочет подумать о том, каково было бы податься искушению.
Тебе нужно остановиться (Не думай об этом).
Она открывает ноутбук, чтобы побольше узнать о его гнусных деяниях, отчаянно надеясь, что хоть что-то вернет к реальности.
Она снова смотрит на фотографии с места преступления — на этот раз под другим углом зрения.
Месть.
Что могли сделать эти трое мужчин, чтобы оправдать такую жестокость?
Эрик не только мучил жертв, но и враждовал с их семьями.
Один из убитых им Альф был женат, и он послал жене палец мужчины, на котором все еще было обручальное кольцо.
Она смотрит на каждую фотографию и читает каждый файл, пытаясь собрать все воедино.
Не было никаких улик, связывающих его с преступлениями — он выполнил их безупречно.
Он даже не был подозреваемым, пока…
Он сам не сдался.
Ее рот открывается в полном удивлении.
* * *
Кофейня находится всего в миле от заведения, и Элли не могла нарадоваться, почувствовав знакомый аромат жареных зерен.
— У вас есть все необходимое для пребывания здесь? — спрашивает доктор Портер, потягивая свой капучино. — Из-за урагана все будет гораздо сложнее. У вашей машины есть шипы на шинах?
Она хмурится.
— На самом деле, в моей машине сел аккумулятор. Я каждый день хожу на объект пешком.
