меня была бы возможность попрощаться с Максимом по английский и с гордо поднятой головой удалиться в окно первого этажа. А так…
К панорамным стеклам даже подходить страшно, что голова кружится.
— Мам? — раздается тихий голос Димы. — Ты не разбудила нас в школу…
Он чудесный мальчик, добрейшей души и скромный. Не знаю и в кого Дима пошел характером? Точно не в меня и не в Золотова.
— А у вас с братом сегодня официальный прогул!
— Как это? Ведь прогуливать школу плохо, — от удивления приподнимает бровки.
— Хуже того, придется соврать, выдумав вам уважительную причину, — перестаю терроризировать дверь. — Скажу учительнице, что вы приболели.
— Чем? — любопытный сын осторожно крадется ближе. Он все еще не привык к роскошной обстановке в доме.
— Воспаленными амбициями Максима Леонидовича! — говорю эмоционально, окрашивая голос легким оттенком возмущения. Но в глубине души понимаю — кричи не кричи, а ничего не изменится.
— Сынок, кушать хочешь? — толкаю флюгер настроения в позитивную сторону, чтобы не испугать Диму своим негодованием.
Он кивает.
Позаботившись о трапезе Димы, связываюсь по телефону с начальником массажного салона.
Трубку директор берет после первого же гудка. Имитирую сильно охрипший голос и шмыгаю носом, когда здороваюсь, однако изображать умирающего лебедя и не приходится.
— Ниночка Витальевна, — несвойственным мягким тоном произносит директор, — все понимаю. Отдыхайте и лечитесь сколько душе угодно, только умоляю, заберите из салона этого ужасного Сильвестра. С ним не то что общаться, смотреть на него страшно…он распугает всех клиентов…
Очевидно, о моем увольнении или лишении зарплаты и речи нет. Догадываюсь, что это Золотов обо всем позаботился.
А я бы и рада помочь несчастному боссу, только у меня совсем нет власти, когда речь касается Сильвестра. Громила подчиняется исключительно Золотову.
Пока Дима кушает, выпиваю несколько глотков кофе и иду проверить как там второй сын. За мальчишками глаз да глаз нужен. Они еще те выдумщики.
Иван чаще всего генерирует идеи, а Дима его во всем поддерживает.
— Ванюш, — кончиками пальцев тормошу его макушку.
— Еще чуток мам, — бубнит.
— Опять вчера допоздна в планшете шарился? — сразу раскусываю сына. — Мы уже об этом говорили, сегодня же конфискую его…
— Нетушки! — как по щелчку просыпается.
— Быстро умываться и чистить зубы. А потом выходи к завтраку.
Утро тянется как жвачка.
Я несколько раз звоню Максиму, надеясь хоть на малый проблеск понимания у мужчины, но трубку он не берет.
Выхода из этой золотой клетки тоже нет, так что жду. Вообще, можно было связаться с полицией и пожаловаться, что Золотов держит меня в заложниках… Но думаю, Максим Леонидович совсем не оценит сей финт. Адвокат итак весь на нервах.
Усаживаюсь на мягкий диван с книжкой, которую вчера начала читать.
Сыновья разгуливают по просторным апартаментам как по музею. Для них каждая вещица интересна. Я периодически отрываюсь от чтения, контролируя детей. Давненько не было между нами столько гармонии и тишины. Не нарадуюсь.
И, тем не менее в какой-то момент становится слишком тихо, до подозрительности.
— Вань?! — резко захлопываю книгу.
— Мы тут! — отзывается.
Слышу из глубины бегущие шаги. На глаза попадаются сыновья, посматривая, как ангелочки.
— Где были? — строго спрашиваю, ведь мне показалось, что мальчики наведывались в личный кабинет Золотова, а там быть им запрещено. Это единственная комната, куда нельзя детям.
— Просто смотрели дом.
— Точно?
— Правда-правда.
Сыновья складывают ладошки вместе перед лицом для пущей убедительности.
— Неохотно, но верю, — улыбаюсь я. — А теперь марш в гостиную, включу вам телевизор, чтобы были на виду.
Увожу детей, пока они действительно не успели нашкодничать.
Мечтая подольше насладиться утром без изнурительной работы, визга сыновей, присутствия бывших родственников и Золотова шагаю в гостиную. Беру с дивана пульт.
С момента, когда Максим уехал, прошло уже часа три. В зоне прихожей раздается замочный шорох. Раскованное и легкое настроение детей молниеносно сменяется напряжением. Мальчики молчком усаживаются на диван. Я относительно спокойна.
Вскоре дверь распахивается и на пороге появляется Максим. Он словно потемнел. Хмурый. На лице нет и намека на улыбку.
— Ну как все прошло? — иду к нему.
— Сказал бы, — недовольно сипит и поглядывает на детей, — да промолчу.
Судя по всему, не получилось у Золотова замять это дело, чтобы все было гладко и ладно.
— Может, кофе или воды?
— Видеть тебя не хочу Семенихина!
Гаркнув, топает ботинками подальше. Максим не стал снимать куртку, наверное, и впрямь глаза б его меня не видели… А если так, то и Золотов не станет нас с ребятками тут долго задерживать? Мы сможем убраться?
Не успеваю закончить внутренний монолог и вздрагиваю.
Где-то в недрах дома раздается грохот и громкая брань владельца. Ох, что же стряслось?
Срываюсь с места и бегу на шум. Квартира настолько большая, что не сразу удается отыскать Золотова, однако по гневному голосу Максима понимаю, что он у себя в спальне.
Крадусь ближе, заглядываю в комнату и замечаю, что мужчина несколько секунд назад упал на пол, а теперь ругаясь, поднимается на ноги.
— Кто разлил воду? — спрашивает с меня.
В квартире Максима нет пушистых ковров. Пол почти везде выложен глянцевой плиткой. Он сам по себе гладкий, а если еще и влажный точно убьешься.
Наблюдаю, как адвокат рассерженно отряхивает одежду от невидимых соринок, и вспоминаю сыновей, так странно притихших как раз перед приездом Золотова.
Стало быть, мальчикам не понравился Максим Леонидович почему-то и они таким образом решили насолить ему. Других объяснений я не нахожу. Но рассказать Золотову насчет подозрений тоже не могу.
Стараясь не показывать внутреннее волнение, верчусь и осматриваю комнату.
— Уборщица? — отвечаю первое, что приходит на ум.
— Нина, кроме вас в доме, никого не было.
Вздыхаю и в дальнем углу спальни вижу дивный цветок в большом вазоне. Растение явно экзотическое, а, значит, прихотливое прям как Золотов! У основания стебли цветка похожи на трубки. Наверху они распускаются в широкие листья.
— Вспомнила! — звонко говорю. — Я собиралась полить вон тот цветок у тебя в комнате и случайно выронила стакан из рук, хотела вытереть лужу, да не успела. Ты вернулся и отвлек! Растение потрясающее, а ты совсем не следишь за ним.
Не знаю, как работает теория о том, что лучшая защита — это нападение, но Золотова, кажется, я с толка сбила. Это я делать люблю и умею!
Самодовольно подхожу к Максиму.
Он задумчиво рассматривает цветок, и вместе с тем вид адвоката до сих пор огорченный.
— Очень расстроился, а? — слегка дотрагиваюсь пальцами до его плеча и постукиваю. — Ну, хочешь, я вставлю в медальон
