за то, что именно он заставил их там появиться. Неужели ей не понравился тот поцелуй?
Казалось, что она взорвется в его объятиях, как огонь, но что, если он неправильно понял сигналы?
"Мне жаль".
"За что?"
"Я не должен был тебя целовать".
"Это неважно. Ты не должен говорить об этом. Ты жалеешь об этом…"
"Я не жалею".
"Ты сказал, что это была ошибка".
"Тебе это не понравилось". Сейчас они ходили по кругу.
"Понравилось".
Он нахмурился. "Что?"
"Я… я хотела поцелуя, Калеб".
Этого он никак не ожидал. Ее губы были красными и слегка припухшими от его поцелуев. Протянув руку, он погладил ее по щеке, и она прижалась к нему лицом. "Что здесь происходит?"
"Я не знаю".
Его член сейчас был таким твердым, а ведь у него уже несколько месяцев не было женщины.
Фейт сводила его с ума, но что бы он ни делал, он продолжал пытаться поступать правильно, когда дело касалось ее.
Она облизала губы. "Я хотела, чтобы ты меня поцеловал. Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне". Она взяла его руку и прижала к своей груди. "Вот так".
Ее большие сиськи идеально вписались в его руку, заставив его застонать. "Мы не должны этого делать".
"Почему нет? Мы можем…"
Он прервал ее, снова завладев ее губами. Они были такими мягкими под его губами.
Она обвила руками его шею и, когда он прижал ее к стене, прильнула к нему. Будет ли ее киска мокрой? Как сильно она будет напряжена, когда он ворвется в нее, заполняя ее до краев? В том, что он хотел сделать с ней, не было ничего приятного или милого. Его ночи были наполнены фантазиями о ней, лежащей под ним.
Он хотел этого больше всего на свете: чтобы она лежала под ним, принимая его член.
Опустив одну руку к юбке ее платья, он собрал ее в кулак и коснулся обнаженной плоти.
Она была так хороша на ощупь.
Ему никогда не нравились худые женщины. Ему нравилось, чтобы у них было немного мяса на костях, ведь он любил трахаться. Нет ничего хуже, чем брать женщину, которая будет стонать о том, какой он большой или что он причиняет ей боль.
Меньше всего ему хотелось причинять боль Фейт, но потребность в ней была сильнее, чем когда-либо прежде.
"Ты не должна этого делать", — сказал он, разрывая поцелуй.
"Я хочу тебя, Калеб. Дело не в том, чтобы заставить меня что-то сделать. Я хочу тебя". Она обхватила его за шею, и когда он взглянул в ее зеленые глаза, то совершенно растерялся.
Она начала расстегивать пуговицы на рубашке, и он не стал ее останавливать. Она подняла платье над головой и предстала перед ним в кружевном белом белье. У нее были большие сиськи, красивый округлый живот и бедра. Ее бедра были толстыми и сочными, и он захотел ее.
Наклонив ее голову назад, он завладел ее ртом. Одновременно он провел рукой по ее спине, обхватив спелую попку.
Он был на седьмом небе от счастья, его член был настолько твердым, что грозил взорваться в любой момент.
Оторвавшись от ее губ, он прошелся поцелуями по шее и верхушкам грудей. Она слабо застонала. Взявшись за бретельки бюстгальтера, он спустил их вниз по ее рукам, пока ее сиськи не вывалились наружу, и они представляли собой прекрасное зрелище.
Ее твердые красные соски торчали наружу. Взяв ее за сиськи, он услышал, как она ахнула, и, заглянув в ее глаза, увидел, что она полностью увлечена этим.
"Если я сейчас потрогаю твою киску, она будет мокрой?"
"Да".
"Покажи мне".
"Показать?"
"Потрогай себя. Покажи мне, какая у тебя мокрая киска. Я хочу это увидеть".
Она потрогала свою киску. В тот момент, когда она коснулась клитора, он увидел, как она задыхается. Она была настолько чувствительна, что ее собственные прикосновения доставляли ей удовольствие.
Она поднесла к нему пальцы, и он увидел, какая она мокрая. Ее запах опьянял, и он не мог насытиться. Взяв ее руку, он пососал ее пальцы, пробуя на вкус ее сладость, и ему захотелось большего.
Он никогда не был из тех, кто любит посасывать женскую киску, но сейчас ему хотелось только этого — чтобы Фейт лежала на кровати, и он мог вылизать каждый ее сантиметр.
Подняв ее на руки, он понес ее прочь из кухни.
"Что ты делаешь?"
"Я несу тебя в свою комнату".
"Но…"
"Никаких "но". Я знаю, чего хочу, и этот первый раз с тобой будет незабываемым". Ему было все равно, что мир вокруг него рухнет. Единственным человеком, на котором он сосредоточился в этот момент, была Фейт.
Она прижалась к его шее, пока он нес ее по лестнице к своей спальне. Распахнув дверь, он сделал то же самое, когда вошел, и она с грохотом закрылась.
Положив ее на кровать, он толкнул ее назад и схватил трусики. Он сорвал их с ее тела — его нетерпение наконец-то взяло верх, и он не мог ждать больше ни секунды. Широко раздвинув ее бедра, он опустился на пол и несколько драгоценных мгновений смотрел на ее киску. Такая сладкая. Тонкие волоски покрывали ее губы, и они были немного приоткрыты, демонстрируя ее набухший клитор.
Проведя пальцами по ее киске, он раскрыл ее и застонал. С ее влагалища капало, и она была такой влажной.
"Ты хочешь меня, Фейт?"
"Больше всего на свете".
Он хотел ее уже давно, и всякий раз, когда позволял себе думать об этом, чувствовал себя больным ублюдком. Ей было восемнадцать лет, и впереди у нее была такая большая часть жизни. Было так много других мужчин, с которыми она могла бы быть, безопасных мужчин. Он не был безопасным человеком. Он убивал людей, зарабатывая на жизнь, и убил ее отца только потому, что тот отдал ему ее в качестве платы.
И все же мысль о том, что кто-то еще может быть рядом с ней, близко к ней, наполняла Калеба яростью, которую он не мог описать. Никто другой никогда не сможет доставить ей такое удовольствие, как он.
Поглаживая влажные губки ее киски, он дразнил ее клитор, и она задыхалась, выгибаясь дугой, а ее сиськи сотрясались от каждого непроизвольного вдоха. Наконец, не выдержав, он раздвинул ее губы и провел языком по клитору. Двигаясь взад-вперед по ее узлу, он почувствовал, как она задрожала. Вырвавшийся у нее вздох и звуки наслаждения свели его с ума. Отпустив ремень,
