В твоей постели.
— И где, по-твоему, должен буду спать я.
— В моей спальне. Если долго не захочешь спать, можешь перебрать все мои трусики и выкинуть те, что покажутся тебе слишком красивыми.
Ясмин
Леонид замолчал. Муж молчал слишком долго, и я продолжила сама. Продолжила выплескивать накопившееся:
— Ты предпочитаешь меня одевать безвкусно!
— Ясин, ты несправедлива сейчас! — возразил Леонид.
Разумеется, это было не так!
Я ужасно покривила душой и преувеличила. Потому что Леонид покупал мне очень дорогую и стильную одежду, но все такое ужасно сдеражанное!
До тошноты…
То платье, в котором я отправилась на вечеринку, на фоне привычных нарядов, смотрелась как платье откровенной бляди.
И я была так зла, так ужасно зла н супруга, что согласилась бы и на эту позорную роль, если бы речь шла о нас двоих.
Я бы сделала для него все, как он этого не понимал?
— Ты одеваешь меня, как уродину, у которой нет ни лица, ни фигуры. Ты считаешь меня некрасивой?
— Ты очень красивая. Грациозная. Идеальная…
Я заслушалась. Почему Леонид так быстро замолчал? Пусть бы говорил дальше!
— Скупердяй.
— Что?! — взревел Леонид. — Не смей называть меня скупердяем! Одна твоя самая простая сумочка стоит шестизначную цифру.
— Я не про деньги. Ты… Ты скуп на близость. Я не получаю от тебя тепла. Ты даже на комплименты скупишься.
— Моя девочка такая тщеславная.
У меня пробежали мурашки от того, как он это сказал. Просто жутко горячие мурашки…
— Мне не хватает внимания.
— Давай мы все обсудим. Ты обещала открыть мне дверь.
— Я обещала подумать! — возразила капризно. — Я подумала и решила, не хочу открывать эту дверь.
— Ягненок, прошу… Давай поговорим. Если тебе скучно, мы все обсудим. Мы…
— Но я — не мы. Я — это я! И я хочу… сама решать. Я решила, что ты мне не муж. Наш брак не консумирован, так что ты от меня требуешь и зачем говоришь мне “мы”, если мы — это всего лишь ты, ты, ты и совсем немножко я… Лучше заведи прислугу и гарем любовниц… Или у тебя уже есть гарем любовниц?!
Я снова завелась, задыхаясь.
Выдохнула и прислонилась спиной к двери.
Кажется, Леони сделал то же самое, сев по ту сторону.
— Я мог бы сломать хуеву дверь за несколько минут. Но уважаю твое решение, видишь? Я уважаю твое решение не видеться со мной сейчас и говорить так, как удобно тебе.
— Ты просто опять включил заботливого папочку и делаешь вид, будто тебе не плевать.
— Мне не плевать. И я забочусь о тебе.
— Но не спишь со мной. Ты со мной возишься, как внимательный папочка, но не как любимый мужчина.
— Потому что тебе еще нельзя рожать. После травмы прошло слишком мало времени. Врачи рекомендовали выдержать паузу пять-шесть лет.
— То есть еще почти два-два с половиной года?! — ужаснулась я. — Мне, что, до двадцати одного-двадцати одного с половиной года ждать?
— Именно так, — отозвался Леонид.
— Бред какой-то. Мы… Мы можем не сразу завести детей!
— Увы, нет.
— Почему?
— Такие порядки. Меня так воспитали. Это традиции нашей семьи. Из поколения в поколение. От отца к сыну… и так далее.
— Какие еще порядки?
— Мы… разделяем.
— Что?
Я навострила ушки, облизнула пересохшие губы. Боже, меня сейчас разорвет!
— Леонид, я жду ответ! — потребовала я.
— Только если ты откроешь дверь, поговоришь со мной лицом к лицу.
— Не желаю видеть тебя сейчас! Только не сейчас… Уйди…
— Ты заняла мою спальню.
— Говорю же, поспи в моей спальне. На моей кровати… Может быть, нам приснятся сны друг друга? Мне — твои, а тебе — мои? Мне есть место в твоих снах, Леонид? Ты занимаешь очень-очень много места в моих… — выпалила я, покраснев, и прикусила губу.
Чтобы больше ни в чем не признаться. В конце концов, это просто смешно — умолять о взаимности чертову железяку, а сейчас Леонид выглядел именно таким — железным человеком без сердца.
Вот еще…
Ничего не скажу.
— Спокойной ночи, Леонид. Надеюсь, завтра мы поговорим о разводе.
Послышался мощный удар.
Целый ливень ударов по двери.
Я отпрыгнула, боясь, что взбешенный муж сейчас кулаками выбьет эту дверь.
Боялась и хотела этого…
Соски туго заныли, пот покатился между половинками груди.
Дверь выстояла.
— О разводе и думать не смей. В моей семье мужчины не разводятся. Ни при каких обстоятельствах. Даже самых ужасных, как… — он осекся. — Никогда, словом.
— О, снова тайны твоей семьи! — выкрикнула я. — Почему, когда я выходила за тебя замуж, мне не дали инструкцию о семье… Яковлевых. Что у вас за семья такая? Масонский клуб?
Он ходил.
Я слышала, как он ходил туда и сюда, матерился, иногда бил ладонью по двери, снова бранился и отходил.
***
Леонид
Ягненок упрямилась.
Стойкость ее характера сейчас предстала во всей красе и обнажилась, как острое лезвие. То, что Ясмин — стойкая, не было для меня новостью. В конце концов, она была лучшей, а балет не терпит слабаков. Это пот, кровь, каторжный труд и море боли, из которой рождается прекрасное.
Меня как будто осенило. Ну, конечно! Просто надо найти Ясмин место, чтобы она могла посвятить себя любимому занятию!
Я организую все так быстро, как только смогу. Есть достойный проект на примете. Я думал, что для этого момента еще слишком рано, беспокоился за ее здоровье.
Но, пожалуй, стоит поторопиться и подергать за ниточки нужных людей, подключить своим связи.
Это будет роскошный подарок. Надеюсь, она оценит…
— Сейчас мы успокоимся и поговорим завтра.
— Ты будешь ночевать дома? — донесся голос Ясмин издалека.
— Да.
Мысленно же взорвался целым вулканом слов, мыслей, чувств, едва не задохнувшись. Теперь и не отойдешь от нее, пока не устрою все…
Придется взять несколько выходных, взять работу на дом.
Постоянно с ней — и внутри все завибрировало.
Так!
Я вошел в ее спальню и почти мгновенно вышел, сначала заперся на все замки и забрал ключи. Мало ли…
Только потом вернулся в ее спальню.
Кажется, она предложила мне порыться в ее трусиках. Одна эта мысль, и член потек смазкой.
Не стоит, не стоит в
